Поспешим за Сиротой Гусейном и войдем в шемахинский Базар середины прошлого века...
На небольшой открытой площади в самом начале Базара под огромной развесистой шелковицей на камне сидит красивый, аккуратно одетый человек, которого знает вся Шемаха. Он - распорядитель всевозможных празднеств. Зовут его Джавад, но в Шемахе он известен как Джинн Джавад, Бес Джавад, так его прозвали за остроумие и находчивость. Вокруг Джинн Джавада всегда толпится народ, вот и сейчас к нему не пробраться, он совсем не бывает в одиночестве. С Джинн Джавадом мы еще встретимся не раз, а сейчас поспешим за Сиротой Гусейном в Мануфактурные ряды, которые для Шемахи всегда были главными в ее торговых делах. Из многолюдного Ширвана, с шемахинского Базара по многим дорогам Азии и Европы везли знаменитый шелк-сырец. Везли генуэзские и венецианские купцы, везли в Италию и Францию, где из него ткали отличный бархат, плотный шелковый репс, тончайший, как паутинка, фай.
Постоянный поверенный английского двора не покидает Шемаху. Из вытканных здесь шелков он придирчиво отбирает самые нежные, самые красочные, тщательно их проверяет и лишь тогда покупает. Молодая королева Виктория, только недавно вышедшая замуж, очень любит рядиться в шемахинские шелка, да и фрейлины двора следуют моде, диктуемой королевой.
В Мануфактурных рядах идет бойкая торговля шелком-сырцом и изделиями ширванцев.
Мануфактурный базар - длинная улица, не наспех вымощенная речным камнем умельцами камнетесами. По обеим сторонам ее ряды лавок. Здесь сравнительно чисто. Метельщик, труд которого сообща оплачивается купцами, каждое утро тщательно метет улицу, поливает в жаркое время, а за специальную плату протирает окна и застекленные двери лавок.
Самая нарядная лавка, не лавка, а магазин, принадлежит Гаджи Асаду. Богатей Гаджи Асад первым в Шемахе расширил окна и вставил в витрины толстые стекла с белым выгравированным рисунком. Витрины привлекали шемахинцев образцами товаров. На широких прилавках внутри было удобно раскладывать и показывать парчу, шелк, муслин, полотно, бенаресские шали.
Гаджи Асад вел торговлю на широкую ногу. Его лавка славилась товарами, привозимыми из далеких стран. Здесь и марселин - легкая шелковая ткань из Марселя, фай - прозрачный, изготовляемый из крученой шелковой пряжи из Лиона, откуда привозят и блестящий, глянцевитый, чисто шерстяной люстрин, который по карману лишь богатому беку. Из Нанкина караванщики доставляют Гаджи Асаду нанку - плотную бельевую ткань, оттуда же и блестящий, плотный, переливающийся всеми цветами радуги муар. Из России привозят плис и пике, изготовляемые из отбеленного тонко выделанного льна.
Гаджи Асад не доверяет приказчикам, он предпочитает, чтобы за прилавком стоял его собственный сын Тарлан.
"У кого пастух свой, у того овцы двойней ягнятся!" - любит говаривать он. Гаджи Асад мечтал видеть сына удачливым купцом, для этого он вводил Тарлана в курс своих дел, знакомил с нужными людьми.
Шемахинцы, славящиеся умением метко характеризовать людей, приклеили Гаджи Асаду кличку "Закрытый", то ли за скаредность, то ли за замкнутость; и то, и другое было очень присуще Гаджи Асаду. Но он не обижался и даже гордился кличкой. "Купец должен быть закрытым", - говорил, а иногда, разозлившись, бил себя ладонью по широкой мясистой груди: "Меня Закрытым зовут!"
Как и подобает правоверному мусульманину, Гаджи Асад начисто сбривает волосы с головы, кажется, что она приставлена к мощному торсу: короткая шея состоит из множества нависающих жирных складок. Когда Закрытый сердится, лицо его, без единого волоска, не считая кустистых рыжеватых бровей, заливает багровая краснота, как будто медный казан начистили до блеска песком. Широченные брюки и просторная белая рубаха не могут скрыть огромного живота. Поверх рубахи на Закрытом всегда надет архалук, приталенный и стянутый шерстяным кушаком.
Однажды у ближайшего соседа Гаджи Асада по Мануфактурному ряду - Гаджи Кадыра - спросили, откуда появилась кличка "Закрытый". На что Гаджи Кадыр ответил: "Ей-богу, не знаю, "открытый" он или "закрытый", о что я знаю точно: язык у него не на замке, как услышит что-нибудь, тотчас разнесет по всему свету".
У самого Гаджи Кадыра лавка не такая роскошная, как у Гаджи Асада, она и поменьше, и победнее, хотя совсем недавно ее хозяин отремонтировал старое помещение. В противоположность соседу, Гаджи Кадыр худой как жердь. Кривой длинный нос, подобно клюву орла, нависает над толстыми лиловыми, как баклажаны, губами, постоянно шепчущими молитвы. Гаджи Кадыр красит густые волосы, усы и лохматую бороду хной и басмой, оттого у него не отыщешь ни одного седого волоска. Он постоянно носит похожую на халат длиннополую чуху из верблюжьей шерсти, которую подвязывает куском тонкой шерстяной ткани, привезенной им из Мекки. И Кадыр, и Асад совершили паломничество в Мекку, священный город мусульман, и в Медину, к могиле пророка Мухаммеда, поэтому их и называют Гаджи Кадыр и Гаджи Асад. Каждая мусульманская святыня, если ее посетить, прибавляет к имени владельца уважительное "Гаджи" - побывавшему в Мекке и Медине, или "Мешади", если посетил Мешхед, где похоронен имам Рза, или же "Кербалаи" и "Кебле" за паломничество к могиле имама Гусейна в Кербелу.
Гаджи Кадыр, как говорится, больше самого аллаха верит в чудодейственную силу священных мест. У него заветная цель - посетить все мусульманские святыни, поклониться им. Гаджи Кадыр очень религиозен и строго совершает намаз, как и положено мусульманину, пять раз в день. И хоть вера его в святыни безмерна, в делах торговли он ничему не верит, каждую сделку много раз обдумывает, проверяет и никому никогда не перепоручает своих финансовых операций.
Лавка напротив Гаджи Кадыра принадлежит потомственным купцам. Дед нынешних владельцев, правоверный мусульманин Ганбар, в свое время посетил Кербелу и поклонился мавзолеям святых имамов, оттого его называли Кербалаи Ганбар. Его сын Гаджи Гусейн торговал в этой же лавке, а теперь лавку после смерти деда и отца унаследовали трое братьев - Исмаил, Вели и Мухаммед. Старшему, Исмаилу, двадцать лет, но он уже настоящий купец, ему помогает в торговле Вели - молчаливый скромный подросток, а смуглый мальчик Мухаммед, любимец семьи, только начал ходить к молле, учиться писать и читать.
Друзья покойного отца помогают молодому купцу советами, но самый горячий благожелатель Исмаила Главный весовщик Ага Расул. Когда путь его проходит через Мануфактурные ряды, он обязательно заходит в лавку Исмаила, помогает ему наладить связи с погонщиками верблюдов, когда есть необходимость, дает поручительство за молодого купца. Очень верный друг!
Ниже лавки Исмаила располагаются чайхана и питихана чайханщика Мануфактурного ряда Алмухтара.
Алмухтар очень аккуратный и чистоплотный человек, каким и должен быть чайханщик. Его чайхана славится прекрасно заваренным чаем. Этой обязанности он не доверяет никому. Заваривает чай всегда сам Алмухтар. Один из его помощников - ученик Сейфи - кипятит у дверей гигантские медные самовары. На крики купцов: "Ага Алмухтар, два чая!", "Ага Алмухтар, один чай!" откликается Сейфи. Он ловко выстрАйвает на медном подносе чайники, предварительно налитые Алмухтаром, и пиалы и бежит на голос заказчика. Сейфи собирает и моет посуду, Алмухтар занят только завариванием чая и сбором выручки. В питихане второй помощник Алмухтара наливает готовый пити в горшочки и ставит горшочки в тендыр и по мере необходимости по указанию Алмухтара устанавливает горячие горшочки на поднос Сейфи, а тот разносит пити заказчикам.
Огромные самовары заливает водой и поднимает сам Алмухтар. Он хотя и невысокий, но очень сильный человек, гигантские самовары кипящими устанавливает на деревянную подставку. В молодости он много раз участвовал в богатырских схватках на свадьбах, он и сейчас любит борьбу, но теперь это не подобает его положению и возрасту. Чайханщик очень набожный человек, подобно Гаджи Кадыру у него есть мечта: собрать необходимое количество денег, чтобы отправиться на поклонение мусульманским святыням. Во время мухаррама месяца траура по убиенному имаму Гусейну - Алмухтар, как и другие фанатически верующие, с таким рвением истязает себя, что целый месяц после траура с его спины и груди не сходят синяки и ссадины.
В самом центре Мануфактурного ряда стоит заглянуть в небольшой магазин, который ничего общего не имеет с аршинными товарами, с торговлей шелком и полотном. Этот магазин принадлежит торговцу книгами Мешади Гуламу. Он тоже поклонялся святым местам, но посетил не Мекку и не Кербелу, а совершил паломничество в Мешхед, и оттого Гулама зовут Мешади Гулам. У Мешади Гулама есть и прозвище. Со своей неизменной склонностью дарить всем новые клички шемахинская публика называет Мешади Гулама "Золотой Гулам" за меткое, сказанное вовремя золотое слово.
