Рулевой держал 346 по компасу, но судно заметно сносило к востоку, и после точного, по трем визуальным пеленгам, определения, которое сделал в 11.18 вахтенный штурман Горбунов, — причем пеленга пересеклись в одной точке, подтвердив тем самым близкую нулю поправку компаса, — взяли градуса четыре на снос.
Капитан Хаустов начал слушать прогноз погоды на 16-м канале радиостанции «Корабль», слышно было плохо, приходилось напрягать слух, но штамп погодной сводки был так знаком, что многое просто угадывалось.
С правого борта скалистым мысом закончился остров Стюард, и сразу за этим мысом резко, раздельно распахнулся широкий пролив Боундари, в который им предстояло поворачивать, чтобы выбраться на еще более широкий простор пролива Джорджия.
Лоцман Краббе что-то скомандовал на руль. Капитан не расслышал английскую команду и потому приглушил звук радиостанции.
Рулевой монотонно повторил за лоцманом: «Тен ту нот!» (руль десять градусов влево). Они начинали поворачивать не вправо, в пролив Боундари, а влево, в канал Свонсон.
— Мистер пайлот, правильно ли вы поворачиваете влево? — громко спросил Хаустов.
— Да, капитан, я правильно поворачиваю влево, — сказал Краббе.
— Вы уверены, что здесь нужно поворачивать влево? — переспросил капитан.
— Да, да, не волнуйтесь, капитан, я собираюсь пройти проливом Актив Пасс. Прямо руль!
— Руль прямо! — повторил рулевой.
— Прошу вас к карте, — сказал капитан лоцману.
Карта «Тихий океан, побережье Северной Америки, от пролива Хуан-де-Фука до пролива Джорджия» была масштаба 1:100000.
— Почему вы решили вести нас более узким и извилистым проливом, мистер пайлот?
— Это наиболее удобный путь, капитан, в порт Ванкувер в это время года и обычный путь следования для судов нашего тоннажа.
— Штурман, подробную карту пролива Актив Пасс! — приказал капитан, вернувшись в ходовую рубку.
Каждую минуту «Сергей Есенин» на полном маневренном ходу проходил 518 метров.
— Есть, Николай Гаврилович!
— Сколько на румбе?
— Триста тридцать! — доложил рулевой.
— Карты пролива Актив Пасс масштабом менее один к ста тысячам у нас нет, Николай Гаврилович, — доложил вахтенный штурман.
Карты этого района вообще отсутствуют в наших каталогах — в СССР они не издавались.
— Я здесь первый раз. Скажите, на вашей памяти «Есенин» ходил проливом Актив Пасс? — спросил капитан у третьего штурмана.
— Не помню… может, и ходил, только свою вахту помнишь… Следы прокладки вроде заметны на путевой карте, — ответил третий.
— Мистер пайлот, у меня нет крупномасштабной карты пролива Актив Пасс, — сказал капитан.
Нет такого судоводителя, который внутренне не будет некоторое время сопротивляться изменению маршрута, застолбленного уже ранее предварительной прокладкой.
«Вероятно, пролив Боундари в это время закрыт для навигационных целей, — подумал капитан. — Может, в войну играют? Или в Боундари течение сильнее? Сулои очень заметны на камнях…»
«Сергей Есенин» втягивался в канал Свонсон. Конечно, места для разворота на обратный курс было достаточно, но крутить поворот на сто восемьдесят градусов было бы слишком рисково для Хаустова.
Лоцман Краббе взял свою лоцманскую сумку-портфель, вытащил сброшюрованную карту, вырвал листок с проливом Актив Пасс и протянул капитану с извечным: «О'кей, капитан!» Масштаб лоцманской карты был 1:10000. Беспокоясь только о глубинах в проливе, капитан проложил по судовой путевой карте генеральные курсы. Глубины по курсам были вполне достаточными для «Сергея Есенина». Уже внутренне согласившись идти через Актив Пасс, Хаустов спросил о возможных опасностях в проливе.
— 4 -
Пролив Актив Пасс разделяет острова Галиано и Мейн. Северо-западной оконечностью острова Мейн является полуостров Индейская Резервация, названный так потому, что на его северном берегу находится индейский поселок. Полуостров заканчивается мысом Хелен (или Элен). Между мысом Элен и южным берегом острова Галиано мысом Коллинзон находится самая узкая часть пролива Актив Пасс — «горло» по-нашему, называемая Собачья Нога. Глубина судоходного фарватера в самом узком месте около 20 сажен для океанских судов.
Двадцатисаженные изобаты разделяются максимум полукабельтовым. От двадцатисаженных изобат в сторону берегов глубины резко падают и изобилуют осыхающими камнями. На камнях к северо-востоку от мыса Коллинзон установлен огонь, который называют «Зеленый».
Международные правила по предупреждению столкновения судов не дают четкого определения понятия «узкий пролив», или «узкость».
Но вероятно, пролив Актив Пасс попадает под такое понятие на всем протяжении его двух с половиной миль. Тогда для Актив Пасс следует применять правило № 25: «А) В узком проходе каждое судно с механическим двигателем, следующее вдоль прохода, должно, если это безопасно и возможно, держаться той стороны фарватера или прохода, которая находится с правого борта судна. Б) Каждый раз, когда судно с механическим двигателем приближается к изгибу прохода, где другое судно, подходящее с противоположного направления, не может быть видимым, тогда такое судно с механическим двигателем, подойдя на расстояние полумили к изгибу, должно дать сигнал: один продолжительный звук свистком, на который любое приближающееся судно с механическим двигателем, находящееся в пределах слышимости за изгибом, должно ответить подобным же сигналом. Независимо от того, услышан ли сигнал судна, приближающегося к изгибу с другой его стороны, такой изгиб надлежит обходить с внимательностью и осторожностью».
— Главная опасность — паромы, капитан, — сказал Краббе, вытаскивая длинную синюю бумажку, расписание движения паромов между Тсавассеном и Шварцбеем. — Сейчас, согласно этому расписанию, паромов в Актив Пасс не будет. Вторая опасность — течения. Они очень сильные, но мы попадаем в слэк.
— Я не уверен в том, что правильно понимаю слово «слэк», мистер пайлот, — сказал капитан.
Лоцман Краббе объяснил, что это слово обозначает момент смены вод, при котором здесь всякие течения практически отсутствуют. Посмотрев свою таблицу приливов, Краббе сказал, что слэк наступит в 11.35.
Теплоход «Королева Виктории», с командой 53 человека под командованием капитана Поллока, отошел от причала в порту Тсавассен в свой обычный рейс на Шварцбей 02 августа 1970 года около 11 часов 08 минут.
По расписанию судно должно было отойти в 11.00 местного времени.
На борту парома находилось 626 пассажиров, 125 автомобилей, 3 автобуса и 19 других машин.
Капитан Поллок уже сделал один круговой рейс, а этот должен был стать вторым и последним на сегодня для капитана и его экипажа.
Кроме запоздалого отхода, обычного для этого времени года, все остальное было нормальным. Один из двух радиолокаторов не работал, но это никого не волновало, так как погода была хорошая.
Капитан Поллок отвел судно от причала, работая машинами враздрай, развернул его на курс, ведущий в пролив Актив Пасс, дал команду машинам «полный вперед» и, передав управление старшему помощнику Киронну, ушел в свою каюту.
Настроение капитана можно определить словами «будни в воскресенье».
Капитан «Королевы Виктории» Поллок, 57 лет. На море с 1929 года, восемь лет служил в ВМФ, во время войны работал в Морском отделе по проливу Ла-Манш. С 1948 года штурман, с 1953 года имеет диплом капитана судов прибрежного плавания, с 1963 года капитан парома. Общий стаж морской работы 36 лет.
В 11.47 «Есенин» лег на чистый норд. Вахтенный штурман определился по радиолокатору. До смены вахты ему оставалось тринадцать минут. Они продолжали идти полным ходом.
Впереди и вокруг виднелось довольно много мелких прогулочных яхт и моторных катеров. Был полдень августовского воскресенья — раздолье для местных рыболовов, и мечтателей, и спортсменов.
Если велосипедист решит прокатиться посередине улицы Горького, Невского проспекта, Бродвея или Елисейских полей, его посадят в сумасшедший дом. Но на морских переулках, площадях и улицах до сих пор существует обычай, по которому шататься под носом грузовиков разрешается практически всем желающим. Судно длиной в сто шестьдесят метров с мощностью двигателя в 12000 лошадиных сил должно остерегаться каждого ялика.
В 11.50 на мостик поднялся второй штурман.
Капитан приказал предупредить вахтенного механика о том, что судно входит в узкость, и сам вызвал по трансляции старшего помощника на мостик с палубы для укрепления вахты.
Затем высказал озабоченность лоцману на большую скорость судна.
— Капитан, я уже неоднократно проводил подобные суда, — сказал Краббе.
— Наша скорость мне кажется большой, мистер пайлот, — повторил Николай Гаврилович. — Мы имеем девяносто пять оборотов — это чистых семнадцать узлов в маневренном режиме.
