И ему пришлось мыть посуду, убирать в квартире. А поскольку в быту Забродов был педантом, то, вытирая пыль, расставляя на место книги, он то и дело перелистывал их, рассматривал, вчитывался. Ведь каждая из них была путешествием в целый мир. Хорошо знакомый, чуть знакомый или новый, непознанный… Уборка затянулась до вечера. «Тысяча и одна ночь» так и осталась лежать на журнальном столике. А сейчас, в сумерках, рассматривать ее можно было уже только при электричестве.
Этим он уже вчера занимался полночи. А невысокий, все время как-то странно подмигивающий старичок, который продал ему вчера это уникальное издание, приобретенное им самим на каком-то закрытом аукционе, настоятельно советовал рассмотреть книгу при солнечном свете.
– Там на некоторых страницах высвечивается такое… – проговорил, понизив голос, старичок и опять как-то странно подмигнул и почему-то облизнулся.
Старичок этот принес книгу в букинистический магазин, но знакомая продавщица тут же позвонила Забродову. Ей показалось, что уникальная книга не может не заинтересовать их постоянного покупателя – импозантного, всегда сдержанно-обходительного седовласого мужчину. Вспомнив о продавщице букинистического магазина, которой он неделю назад на всякий случай оставил свой телефон, Забродов понял, что она-то в принципе и могла дать номер его мобильного госпоже Паршиной. В таком случае и адрес узнать не представляет труда. Забродов задумался и от греха подальше спрятал редкую книгу в верхний ящик письменного стола.
Выйдя на балкон, он увидел, что к его подъезду подкатила ярко-красная «ауди». По тому, как, притормозив, авто дернулось назад, а потом опять вперед, Забродов почему-то сразу понял, что за рулем женщина. И только покачал головой и чуть улыбнулся, когда из «ауди» действительно вышла миниатюрная темноволосая женщина в красном, в цвет своего авто, летнем костюме. Вместе с ней из машины вылез высокий лысый пожилой мужчина в светлом костюме с солидной сумкой на плече. Мужчина чуть качнулся, на что дама, которая успела это заметить, звонко сказала:
– Опять перебрал! Я же просила тебя пить вполгорла!
По телефону ее голос был чуть мягче, но Забродов сразу понял, что это и есть госпожа Паршина и ее фотограф. Он вздохнул, включил свет в кабинете и прихожей. И как только ожил домофон, снял трубку.
– Это журнал «Сноб». Я вам утром звонила! – не дожидаясь вопроса, поспешила доложить Паршина.
– Да, я понял. Открываю, – сказал Забродов, нажимая на кнопку домофона и отпирая дверной замок.
Как только на лестничной площадке послышалось постукивание каблучков, он, не дожидаясь звонка, распахнул дверь.
– Прошу, – сказал он, пропуская в квартиру Паршину и изрядно покачивающегося мужчину.
– Здравствуйте, господин Забродов, – проговорила Паршина, осматриваясь. – Да, у вас действительно много книг. Даже в прихожей полки. Лева, – тут же обратилась она к своему спутнику, – сделай несколько снимков в прихожей.
– Обязательно, – кивнул Лева, пытаясь достать фотоаппарат.
– Может, кофе? – предложил Забродов.
– Да, и воды. Пить очень хочется, – кивнула Паршина, сбрасывая босоножки и направляясь в кабинет.
Лева послушно пошел за ней.
Когда Илларион Забродов вернулся с подносом, на котором стояли запотевшая, только из холодильника, бутылка минералки, два стакана, три чашечки и джезва с дымящимся кофе, Лева, завалившись на спинку дивана, дремал, а Паршина босая расхаживала по комнате и рассматривала книги и фотографии.
Забродов поставил поднос на журнальный столик, налил воды. Паршина выпила и, облегченно вздохнув, отбросила за спину волосы и протянула ему руку:
– Меня Маша зовут.
– Забродов, Илларион Забродов, – сказал хозяин и, наклонившись, галантно поцеловал ей руку.
Паршина чуть смутилась и достала из сумочки диктофон.
– Насколько я помню, вы обещали показать мне какую-то редкую книгу, – проговорил Забродов, с интересом поглядывая на крохотную красную дамскую сумочку, в которой, кроме портативного диктофона, могла поместиться разве что книжная миниатюрка.
Паршина покраснела и, чуть прищурившись, в упор взглянула на Забродова:
– Простите, я слукавила. У меня нет никакой редкой книги. Зато, как я знаю, редкая, очень редкая книга недавно появилась у вас. И именно о ней мы с вами будем говорить. А Лева, как только придет в себя, обязательно сделает фотки. Хорошо?
Паршина опять откинула за спину волосы, поправила челку и, приглашая Забродова присесть на диван, сама устроилась в кресле и включила диктофон.
– У меня достаточно много редких книг, – стараясь взять себя в руки, проговорил Забродов, понимая, что его провели на мякине.
Зря, конечно же, зря он не доверился своему внутреннему чувству и не отказался от интервью еще утром. Теперь приходилось взвешивать не только каждое свое слово, но и каждый взгляд и жест.
Пойти на попятную было поздно. Ведь если он даже вежливо выставит их сейчас за дверь, они найдут, как его опозорить и, укусив побольнее, засветить в прессе.
– Но эту вы приобрели только вчера, – проговорила Паршина, пододвигая диктофон поближе к Забродову. – И это не просто книга. Это редкое сувенирное издание с уникальными иллюстрациями.
Тот вздохнул и недовольно покачал головой:
– Я не знаю, какую именно книгу вы имеете в виду…
– Я имею в виду уникальное издание «Тысячи и одной ночи». Мой муж хотел купить ее. Но вы его опередили, – не скрывая обиды, добавила Паршина.
– А что, ваш муж библиофил? – спросил Забродов в ответ.
– Нет, мой муж – очень богатый человек. И он не привык ни в чем себе отказывать, – не скрывая гордости, заметила Паршина.
– Ее муж не просто богатый, ее муж ну оч-чень богатый человек! – подал пьяный голос фотокор Лева и, чуть заплетаясь, добавил: – У него фирма, нет, не то, у него компания. «Серебряные крылья» называется. Куда хочу, туда лечу…
– Это правда? Владелец авиакомпании «Серебряные крылья» Эдвард Паршин – ваш муж? – с интересом взглянув на Паршину, уточнил Забродов, наконец вспомнив, где же он слышал эту фамилию.
Та молча кивнула.
Бывший инструктор ГРУ, капитан в отставке Илларион Забродов хорошо помнил, как несколько лет назад им пришлось прошерстить на предмет переброски оружия несколько частных авиакомпаний. В «Серебряных крыльях» по документам было все чисто. Даже подозрительно, насколько все было у них там чисто…
Полковник ГРУ Мещеряков, не доверяя своим молодым помощникам, попросил тогда Забродова лично встретиться с владельцем компании Эдвардом Паршиным. Но встреча не состоялась. Забродов вынужден был экстренно вылететь на задание. А по возвращении, как он понял, эта тема была уже неактуальна, дело замяли. Но название компании и имя владельца отпечатались в его памяти, хотя он не сразу смог связать фамилию нахальной редакторши «Сноба» с владельцем частной авиакомпании.
Забродов давно заметил, что ясно помнит лишь такие факты и имена, которые еще могут ему пригодиться, особенно те, что связаны с неоконченными делами. Наверняка где-то в глубинах его памяти оставались и те, кто уже навряд ли воскреснет в настоящем времени. Но без надобности он не ворошил давние воспоминания.
Зная, что память особенно цепко хранит и потом, сбивая с мысли, совсем некстати выдает эмоционально окрашенную информацию, он приучил себя воспринимать происходящее не столько сердцем, сколько разумом. А разум его аккуратно фиксировал не то, что пережито, а то, что не доделано. Забродов старался сохранять здравый рассудок, но при этом доверяя своей интуиции. А интуиция его еще тогда подсказывала, что у этого Эдварда Паршина, который для обычного гражданского перевозчика слишком уж быстро взлетел на своих «Серебряных крыльях» в верхние строки в списке самых богатых людей России, в реальности не так все чисто, как показывают его документы. Но тогда у Забродова не было возможности довести это дело до конца. И именно поэтому фамилия Паршина зависла в его памяти.
Во всяком случае, теперь Забродов понимал, почему фамилия редакторши «Сноба» показалась ему странно знакомой и почему это подсознательно повлияло на то, что он не смог отказаться от интервью. Паршин, а значит, и его супруга были из одного из его не доведенных до логического завершения дел.
Забродов улыбнулся и заметил:
– Да, думаю, чтобы создать достойные условия для жизни такой, как вы, женщины, нужно быть богатым, очень богатым человеком.
– О! Она дорогая штучка! А вредная – не передать! – опять встрял в разговор Лева.
Он постепенно приходил в себя.
– Лева, я сейчас тебя выставлю! – довольно резко одернула его Паршина и, обращаясь к Забродову, виновато улыбнулась: – Простите. Может, у вас активированный уголь или хотя бы аспирин есть? Нужно как-то привести его в чувство.
