бы в прошлой жизни я был историком, наверное, этот мир привел бы меня в экстаз. Ну или близкое к этому состояние: все-таки здесь сохранился тот дух имперской России, промышленников и благородных офицеров, который часто романтизировали мои современники. Но я в прошлой жизни был военным, так что и особого восторга от антуража альтернативного мира не испытывал. Мир и мир.
Можно сказать, еще одно задание. Только теперь задача была простой и миролюбивой: жить и наслаждаться жизнью. Почти что пенсия по выслуге лет, только с бонусами.
Я плеснул себе в лицо плохо прогретой воды и посмотрел в уже порядком заляпанное зеркало. Оттуда на меня смотрел парень того классического славянского типажа, какие рисуют в детских мультиках для девочек. Голубые глаза, светлые коротко стриженные волосы, ямочка на подбородке. У этого тела был отличный генофонд, хотя фотографий родителей мне не досталось.
Я провел в царском приюте всю сознательную жизнь. Элитном приюте, надо сказать, куда свозили детей таких же боевых родителей, что и у меня. Хотя, наверное, жизнь в приюте не показалась бы мне легкой, если бы я на самом деле был мальчишкой-сиротой.
Но я им не был.
Казанский вокзал этой Москвы почти ничем не отличался от казанского вокзала той. Те же ларьки с едой, газетные киоски с одноразовыми книжками и узкий заплеванный перрон. Скучающие полицейские с откормленными Мухтарами.
Но чем ближе ты подходил к вокзалу и изголовью поезда, тем чище становилось под ногами, громче шумела людская толпа, а благородные пассажиры, высаживающиеся из своих красных вагонов за ограждением из толстого армированного стекла, казались немного нелепыми. Как будто не их ограждали от плебса, а плебс ограждали от них.
Я путешествовал налегке с одним рюкзаком, вместившим все мои нехитрые пожитки. Сироты были на полном гособеспечении, но при таком подходе личных вещей нажить практически невозможно. От родителей, может, и осталось какое-то наследство, но этим вопросом я мог заняться только после наступления совершеннолетия, которое догнало меня второй раз в жизни три дня назад.
Дойдя до вокзала, я растерянно замер, пытаясь вспомнить, куда идти. Это было чисто рефлекторное, но абсолютно бесполезное занятие — несмотря на внешнюю схожесть, внутри помещение отличалось до неузнаваемости. Например, не было типичных ларьков с хот-догами, зато были пирожки, а вот шаурма и здесь прижилась.
Пока перекусывал за высоким стоячим столиком в местной закусочной, отыскал глазами бессмертную букву «М». Все-таки Москва — красна, и метро здесь тоже обозначали красным символом. Вот только было оно не имени Ленина, а имени Николая III, в народе именуемого Железным за то, что активно развивал тяжелую промышленность.
Прихватив бутылку кваса с собой, я отправился на поиски своего будущего учебного заведения. Именовалось оно Императорский Московский Университет и располагалось когда-то в удаленном от жилых кварталов месте. Но город рос и теперь ИМУ находился ближе к центру, чем к окраине Москвы. Одним боком он прижимался к Москва-реке, а другим к Большой Донской улице, в моей памяти именуемой Ленинским проспектом.
Собственно, университет занимал территорию Нескучной усадьбы, и обучали там исключительно магически одаренных студентов. А теперь и одного перерожденца.
Идя вдоль высокого глухого забора из красного кирпича, я думал больше о военной части, чем о светском учебном заведении. С другой стороны, здесь была концентрация магов-недоучек в период гормонального взрыва, так что, возможно, к глухой стене следовало бы еще добавить колючую проволоку под напряжением. Все-таки кругом мирные жители, а через дорогу вообще монастырь.
Ну и не прошел я сотни метров, как моей гипотезе нарисовалось самое красочное подтверждение. У распахнутых настежь парадных ворот назревал типичный конфликт на тему у кого длиннее и толще.
— Ты кто вообще такой? — лениво растягивая слова проговорил парень мажористого вида.
Он был среднего роста, средней комплекции и, судя по всему, среднего интеллектуального развития, но о его статусе и финансовом благополучии кричало все. Вообще все. Одежда с шильдиками модных домов, зализанные гелем русые местами прокрашенные волосы, которые долго укладывают, чтобы они торчали как будто в художественном беспорядке, серьга в ухе с некислым бриллиантом. Я бы счел его кем-то из нуворишей, но перстень на пальце свидетельствовал о принадлежности к аристократии. Парень смотрел высокомерно, холодно и, видимо, думал, что выглядит эффектно, но выглядел смешно, хотя за его плечами стояло человек десять группы поддержки.
— Тот, кто впечатает твою рожу в асфальт! — представился его собеседник. — Руки от девчонки убери, пока я их тебе не переломал!
Второй парень тоже был из благородных, но, видимо, не слишком благополучных. Он был бы блондином, если бы не короткая стрижка под машинку. Безликая белая футболка и джинсы — одежда простого народа, никак не аристократа, сам в таком иду. Но перстень, перстень палил его породистое происхождение.
— Ты серьезно думаешь, что у тебя силенок хватит со мной тягаться? — искренне изумился мажор.
— Круче меня только драконьи яйца, — оскалился второй парень, — и они у меня с собой. Показать?
И потянулся к ремню брюк.
От такого ответа охренели вообще все присутствующие: и собеседник, и его группа поддержки, и несчастная рыжая девчонка, которая, кажется, хотела мимикрировать под кирпичную стену. И это ей могло бы удаться — от последней фразы бедолага пошла красными пятнами.
Я же против воли ухмыльнулся и чуть замедлил шаг, размышляя, обходить начинающуюся потасовку или еще понаблюдать за настоящими аристократами в их естественной среде обитания.
— Дуэль! — выплюнул мажорик быстро-быстро. Видимо, чтобы собеседник все-таки не показал свою аргументацию.
— Легко, — отозвался парень.
Оглянулся, словно ища глазами кого-то, а затем внезапно ткнул в меня пальцем и заявил:
— Этот будет моим секундантом.
Я⁈
— Он же неблагородный, — процедил кто-то из группы поддержки мажорика. — Что плебс может знать о настоящей дуэли?
Не то чтобы мне сильно хотелось влезать в чужие разборки, но вообще-то технически мои родители погибли, защищая интересы страны, чтобы эта напомаженная задница могла гнуть пальцы на папины деньги. Так что…
— Ну руки тебе сломать знаний хватит, — отозвался я, вставая рядом с парнем против уже нормально так заведенной компании. — И он, — я ткнул в обладателя драконьих яиц, — будет моим секундантом. Извини, перчатки нет, могу в рожу плюнуть. Подойдет?
Мой внезапный секундант заржал, а наших противников перекосило.
— Через час на полигоне, — процедил крашеный мажорик и, развернувшись на каблуках, устремился куда-то вглубь территории. Свита молча направилась за ним, лишь мой будущий противник кинул на меня такой уничтожающий взгляд, что, если б мог — убил бы.
Едва противники отошли на достаточное расстояние, мой секундант воскликнул:
— Ну ты даешь! Красавчик!
Протянул мне руку и представился:
— Боярич Иван Новиков.
Я крепко пожал его ладонь и ответил:
— Александр Мирный.
Глава 2
— Вы с ума сошли⁈ — воскликнула рыжая девица, ставшая причиной предстоящего замеса. — Они же вас покалечат!
— Лучше, чтобы они покалечили тебя? — поинтересовался боярич.
— Да что они мне сделают? Я — Мария Нарышкина!
Заявлено это было таким тоном, словно княжеский титул давал индульгенцию от идиотов.
— Вот именно поэтому и сделают! — зло рявкнул Иван.
Я больше чем уверен, что парень добавил себе под нос «дура», но оскорблять боярышню, за которую только что вписался бить лица, было бы глупо.
— Мне нужно заселиться, — прервал я их милую перепалку.
Боярич кинул взгляд на наручные часы:
— Не успеешь, там сегодня с документами какая-то чехарда и жуткая очередь.
Я скривился: на очереди у меня была аллергия еще с перестройки, и тратить свою прекрасную юность на толчею снова у меня не было никакого желания. Видимо, скривился я весьма красноречиво, потому как Новиков с видом Архимеда щелкнул пальцами, только воскликнул не «Эврика!», а:
— Идея! Пойдем, кинешь вещи ко мне, я уже заселился. А потом договоримся с комендантом.
— Но ты же живешь в крыле для благородных, — округлила глаза Нарышкина и обратилась ко мне: — Не принимай на свой счет, но тебя там сожрут, если ты решишь задержаться. Таких напыщенных павлинов, как Максимус с его шайкой там на каждом этаже три штуки.
— Пф! — отмахнулся Новиков. — После сегодняшней дуэли к нам только на полусогнутых будут подходить.
Я чуть улыбнулся, подумав, что юные аристократы этого мира ничем не отличаются от детей топ-менеджеров моего бывшего. И те, и другие умеют пользоваться всеми вилками на свете, но в отсутствии старшего поколения ведут
