меня железы и запихнул в свою пасть.
Как он рассмеялся, мне совершенно не понравилось. Я был уверен, что на мне он свой новый яд и опробует. Но Мангун-гали просто убежал куда-то, только хвост мелькнул. Я уже готов был прощаться со своим приключением с осложнениями на психику и только надеялся, что паучьи норы не закроются, а ещё зачем-то пытался вспомнить, отбросил бы беглец-игуана хвост, попытайся я его за него схватить. Однако Мангун-гали всё-таки вернулся и вручил мне перемазанное кровью яйцо. С его морды свисали липкие перья.
– Убивать-то обязательно было? – проворчал я в удаляющуюся спину игуаны.
Он услышал меня, остановился и обернулся.
– А тебе обязательно было убивать Ую-бу-луи? – Он смерил меня взглядом. – Впрочем, я не осуждаю.
Его пасть растянулась в широченной зубастой улыбке, и я не сомневался, что у обычных ящериц такого количества зубов не бывает. Я обрадовался, когда игуана скрылся в кустах.
Здравый смысл едва не положил конец всем моим усилиям, когда я задумался, как высоко нужно кинуть яйцо, чтобы оно долетело до висящих в небе дров и не только разбилось о них, но и высекло при ударе искру, способную поджечь растёкшиеся белок и желток…
– А-а-а! – просто заорал я, заглушая голос разума, размахнулся как мог и швырнул яйцо куда-то вверх.
И ничего не произошло.
Я позвал ворона Вана, но он не отвечал. И даже Мулли-Мулли своего не прислал.
– А-а-а! – снова заорал я, но уже очень грустно. Упал на песок и уронил голову на руки.
Не знаю, сколько я так просидел, но разогнулся и обернулся только после того, как за моей спиной раздался шорох. Уже не испугался, просто надеялся, не знаю, на что именно.
За моей спиной стоял кто-то вроде бы человекоподобный, но светящийся звёздным светом. На руках он держал отрубленную и раскуроченную мною голову змеи.
– Ты зачем мою собаку убил? – спросил незнакомец.
Некоторое время я просто посмеивался, глядя на незнакомца с головой змеи. Ага. Собака, конечно же. Хотя чего я вообще ожидал от сверхъестественного? Тем более в Австралии. Тем более после такого-то денька. Или, правильнее сказать, после такой-то ночки.
А потом я понял, что передо мной – Балу-месяц, он очень любит своих собак. Правда, собаками их называет только он, а австралийские аборигены называли их змеями, боялись и истребляли по мере сил. За это Балу лишил их бессмертия и насылал всё новых и новых змей, когда люди избавлялись от старых.
Смех застрял в моём горле. Я подумал, какая же кара может настигнуть меня за убийство собаки Балу-месяца.
– А я солнце новое зажёг, – только и додумался сказать я, глупо улыбаясь и тыкая пальцем во всё ещё тёмное небо.
Балу проследил за моим пальцем. Заинтересованно спросил:
– Ты уговорил пересмешника Гу-гур-гаги продолжить будить всех тварей земных по утрам?
– Гур… гу… кого?
Под вопросительным взглядом Балу я поведал свою историю. По ходу рассказа брошенное мною яйцо Диневана, очевидно, долетело до небесных дров, потому что красное солнце разгорелось прямо в зените. Так что закончил я рассказ, торжественно тыча пальцем в это новое солнце.
– Ворон Ван – обманщик, – покачал головой не впечатлённый Балу.
– Кто ж знал, – пожал плечами я.
– Все знают, – с досадой произнёс Балу. – И никто ему не верит. Тебе нужно было всего лишь задобрить пересмешника Гу-гур-гаги, а ты пошёл на поводу у Вана, и вот…
Словно в подтверждение его слов из-за горизонта возникло ещё одно солнце, на этот раз – жёлтое. Оно с невероятной скоростью побежало по небосводу, а новое, красное, словно дожидалось его, и, наконец, два солнца столкнулись. Стало невыносимо ярко и невыносимо жарко, но, когда глаза попривыкли к свету двух светил, я поднял их в небо и увидел, что два солнца – жёлтое и красное – будто пытаются пожрать друг друга.
– И что теперь делать? – спросил я Балу, оборачиваясь к нему. Но он уже исчез. Хотя бы голову собаки своей с собой прихватил, и на том спасибо.
Мне ничего не оставалось, кроме как вернуться домой. Каким-то чудом и паучьими тропами я оказался там довольно быстро и первым делом всё-таки связался со своим лучшим другом, физиком, оставшимся дома. Он и раньше много ругался, но сейчас я будто открыл для себя целый новый мир нецензурной брани. Я понял: то, что происходит в небе над Австралией, происходит по всему миру, и никакому адекватному объяснению происходящее не поддаётся.
И я, пока светило так, что рассмотреть можно было всё, что только возможно пожелать рассмотреть, ударился в австралийские мифы. И да, знай я заранее про ворона Вана, не стал бы его слушать.
А потом солнца погасли. Оба сразу. И сколько я больше ни швырял яйца Диневана-эму, Вана-ворона, Гу-гур-гаги-пересмешника, Бролга-журавля, Мурга-мутаи-паука, Ую-бу-луи-змея, Мангун-гали-игуаны, Ваямбы-черепахи – да, я добрался до них до всех, – солнце больше не загоралось. Никакое. Те два сражающихся солнца, видать, сожгли все небесные дрова.
Поэтому я просто сижу и пишу свою историю. На всех языках, которые знаю. Пусть она тоже станет мифом, который научит чему-то новые поколения. Если они придут. Если повезёт.
И если кто-то это читает… Не повторяйте наших ошибок. Не отправляйте японистов в Австралию. И не слушайте долбанного ворона.
