незнакомой страной. Но статус «русской» удивительно помогал. Никто не задавал вопросов, когда я внезапно появлялась в городе или уезжала.
Я подрабатывала репетитором, преподавала детишкам шахматы. И сразу предупреждала, что записываю не далеко. В любой момент мне могли позвонить и сказать убираться из города.
– Так мы будем играть? Ну пожалуйста.
Адам хлопает длинными ресницами, прижимается ко мне. Заглядывает в самую душу голубыми глазами. Вздрагиваю, потому что слишком они похожи на глаза Саида. Мужчины, который…
Спустя столько времени я даже не знаю, как описать происходящее. Кто для меня Саид? Любовник на одну ночь, который превратился в сталкера? Мне показалось, что между нами появилась близость.
Саид так смотрел, касался, притягивал к себе. И мне… Наверное, мне нравилась мысль, что я его покорила. С первого взгляда, привлекла, заинтересовала.
Но… Не знаю мотивов Саида. Только факт оставался фактом. Он преследовал меня семь лет, загонял в ловушку. В клетку, из которой я так пыталась выбраться.
– А можно я расставлю шахматы? – Адам дергает за рукав, заставляя оградиться от мыслей о Саиде. – Можно?
– Можно, милый. Я пока приготовлю нам чай. Будешь?
– Ура!
Адам даже не слушает вопроса, несется к шахматной доске. Удивительный ребенок. Может часами играть, следить за фигурами. Мне кажется, я нашла кому передать свою любовь к этой игре.
Готовлю нам напитки, проверяя телефон. Я живу одним днем, не выпуская технику из рук. Вздрагиваю от каждого сообщения, а в последнее время проблем прибавилось ещё больше.
– Я всё!
– Сейчас, одну минутку.
Поливаю кактус, который совсем скоро засохнет. Сглатываю слюну, вдруг ставшую горькой. Я цепляюсь пальцами за белую тюль. Голова кружится, сердце выскакивает из груди.
Через окно наблюдаю, кощная фигура выбирается из машины. Широкие плечи, короткостриженые темные волосы. Мужчина далеко, через дорогу. Но в нос бьет аромат табака, мужского тела.
Телефон вибрирует в ладони, отправляя панику по всему телу.
Одно короткое сообщение, от которого в глазах темнеет.
«Беги».
Саид Хаджиев нашел меня.
– Адам, игра откладывается.
Прижимаю дрожащие пальцы к губам.
Нет.
Нет, он не мог…
Не…
Облокачиваюсь на стенку, сползая вниз. Мне нужно бежать, я знаю. Но… Саид никогда не был так близко. Через дорогу, одна минута. Я знала о его перелетах. Знала, если люди Хаджиева приезжают в страну.
А сейчас…
Он меня заберет, вернет. А я не могу. Я знаю многое о Саиде. Жестокий мужчина, бандит, криминальный авторитет. Для него ничего не стоит сломать человека, забрать жизнь.
Мою жизнь он тоже забрал. Если бы я осталась в его доме, не сбежала…
Он бы не отпустил. Если столько лет преследует меня, то у него есть цель. И с каждым днем мой приговор всё ухудшается. Ведь, наверняка, Саид захочет наказать за все года.
– Ты плачешь? – маленькие ладошки Адама касаются лица, вырывая всхлип. Господи. Со мной ребенок, Саид не должен… Что же делать? – Ты хотела расставить фигурки, да? Я могу…
– Нет, всё хорошо, милый. Сыграем в другой раз, у меня появились дела.
– Но…
– Потом, Адам. Потом всё объясню.
Или нет. Не смогу. В голове каша, кислорода не хватает. Будто не было семи лет. Я снова в доме Хаджиева, когда его люди похитили меня. Притащили к хозяину на потеху.
А я…
Не могу. Не хочу. Не справлюсь…
Подхватываю рюкзак Адама, свою сумку. Сжимаю ладонь мальчишки, тяну за собой. Понимаю, что пугаю ребенка, но я не успеваю. У меня минута, две в лучшем случае.
Саид расставил охрану, я уверена. Перекрыл выходы. Почему сообщение пришло только сейчас? Почему никто не предупредил?
– Что случилось? – Тереза выглядывает на лестничную площадку, укутавшись в халат. – Ну?
– Присмотрите за Адамом, мне нужно уйти.
– Ишь, как быстро закончили…
– Пожалуйста.
Я не знаю, что действует на Терезу. Слёзы, которые никак не перестанут катиться по лицу. Дрожащий голос. Или бокал пива из можжевельника, которое женщина пьет в обед.
Но Тереза кивает, открывая дверь шире. Адам сильнее цепляется за меня, не хочет уходить. Тоже начинает плакать, испугавшись. А я ничего не могу поделать.
Быстро целую в щечку, покрытую веснушками, прижимая мальчишку ближе к себе. Треплю волосы, приглаживаю их. Обнимаю крепко-крепко, понимая, что ничего не получится.
Саид нашел.
Догонит.
– Всё будет хорошо, слышишь, Адам?
– Ты же вернешься? Ты же не бросишь меня, как…
– Нет, конечно нет. Будь молодцом, хорошо?
Бегу, не оборачиваясь. Если задержусь хоть на секунду, то все года будут напрасны. Все мои попытки и переезды, надежда обрести счастье. Как бы мне не хотелось остаться с Адамом, сейчас я должна уйти.
Перепрыгиваю через ступеньки, поднимаясь выше, на крышу. Дом старый, ветхие половицы. Но через чердак можно перебраться в другой подъезд. И ещё, и ещё.
Чихаю от пыли, прикусываю губу, когда царапаю ладони. Кровь стекает по пальцам из-за старого гвоздя, но это такой пустяк. Саид поступит хуже, намного хуже.
Он ведь…
Я помню, какой он. Жестокий и грубый. Как хватал меня, нагибал. Он может взять меня, и никто не поможет. Его ничего не остановит, точно не мои слёзы.
Никаких «пожалуйста», смирно и покорно, Вероника.
Эти слова снятся всё время, разрывают разум. Той ночью столько всего произошло. Слишком много, слишком… Остро и больно, страшно. Но именно наш первый разговор запомнился лучше всего.
Пробираюсь дальше и дальше. Я… Я не знаю, что мне делать. Никаких подсказок не было, телефон молчит. Бежать, нужно бежать. И пусть Саид преследует, только не задерживается в доме.
Не причиняет боль моим родным людям.
Только бы не добрался до Адама…
Холодный декабрьский воздух бьёт в лицо, заставляя поёжится. Едва не выскакиваю под колеса машины. Всё расплывается перед глазами, в ушах шумит. Знакомый город кажется таким чужим.
Нужно… Убраться подальше, в оживленное место. И тогда…
Вскрикиваю, когда запястье сжимают до боли. Тянут обратно, вызывая дрожь во всём теле. Ударяюсь о мощную грудь, боясь поднять взгляд.
– Попалась, Ника.
Я верчусь в крепких руках, стараюсь вырваться. В глубине души ещё плещется маленькая надежда, что всё получится. Меня отпустят, а я успею сбежать. Мне бы одну минуточку…
– Прекращай трепыхаться, пташка, - пальцы обхватывают подбородок. Сжимают до боли, заставляя поднять взгляд. – Когда я обращаюсь к тебе, ты должна смотреть на меня. Забыла уже?
Озноб пробегает по телу, спускается холодным потоком по спине. Ледяной, злой тон не предвещает ничего хорошего.
