Гоблин всегда мог найти повод, чтобы придраться. Он старался всем показать, что Вовка чуть ли не преступник, что ему одна дорога, в тюрьму. Поводом для придирки могло послужить что угодно: не так взглянул, не так понял, не то ответил, не с той ноги встал. Да чего там перечислять? Ведь так часто бывает, что тот, кто главнее, всегда прав, а остальные — дураки. Есть такое слово в русском языке — «самодур». Так вот, это слово вполне к Блинову подходило.
А началась история, о которой я хочу вам рассказать, вот с чего. У Антонины Александровны, учительницы младших классов, пропала сумочка. В пропавшей сумочке были деньги, которые она копила на ремонт домика в деревне. Кроме тех денег там была только что полученная зарплата.
А на следующее после кражи утро было вот что. Вовка вышел в общий зал, что на первом этаже. Там к нему подбежала Нинка Голубева из пятого класса. Она сказала, что под матрасом Вовкиной кровати нашли украденную сумку.
— Какую сумку? Под каким матрасом? — опешил Вовка.
— Да брось прикидываться. Нашли сумку, которую ты украл у Антонины Александровны.
— Я?! Украл?! Да еще у Антонины Александровны?!
Это был шок. Вовка ни за что не мог бы украсть. Он бы и жить после этого не смог. Ему опять вспомнилась мама. Он вспомнил, как она не любила тех, кто может украсть или еще чем-нибудь принести человеку горе. Вовка таких людей вообще ненавидел, особенно после одного случая. Это давно было. Вовка тогда еще только в первом классе учился.
В общем, был день рождения его одноклассницы Вики Синичкиной. Ей давно обещали на день рождения медведя подарить. Нет, не настоящего конечно, а игрушечного, но огромного. Этот плюшевый мишка в Детском Мире на витрине стоял — между оконных стекол. Вика давно о таком друге мечтала. Да-да, не удивляйтесь, и игрушечный медведь может другом стать, А Вика каждый день, как только шла из школы мимо магазина, останавливалась около витрины и наглядеться не могла на мишку.
И вот настал счастливый день. Викина мама сказала, что они идут за подарком, за тем самым, за мишкой. Радости было, не описать. Вовка тоже с Викой и ее мамой в Детский Мир пошел. Ну, короче, выбрали они мишку, к кассе идут. Вика нарадоваться не может, просто сияет от счастья. Подходят к кассе, мама за кошельком в карман руку опускает… а там нет кошелька, дыра только в кармане. Вор-карманник карман порезал и кошелек со всеми деньгами вытащил.
Это было не просто горе, это была трагедия, причем в самый светлый праздник, в день рождения. Родители Вики полгода деньги на подарок откладывали, дорогая, все-таки, игрушка — и вот тебе, «сюрприз». Вовка видел лицо Вики, когда она своего мишку, которого уже полюбить успела, на место отнесла. Она долго там стояла… с мамой. У мамы тоже на глазах слезы были. Вовка того вора убить готов был бы, если бы его поймал. А Вика даже заболела после этого. Она в школу долго не ходила, даже учиться хуже стала, потому что пропустила много уроков.
Вот почему Вовка ненавидел воров. Хотя не только за это и не только воров, а всех, кто зло людям делает. Вора того поймали, деньги вернули и медведя Вика все-таки получила, через неделю после того случая. Но день рождения все равно был безвозвратно испорчен.
Вовкина мама, когда об этом узнала, тоже расстроилась. Она сказала тогда:
— Жаль, Вова, что твоего папы нет. Он поймал бы вора в тот же день, он это умел.
Да, умел. Он и не таких ловил. Вовкин папа был следователем. Он расследовал разные преступления. Он никогда не отступал и доводил дело до конца. Ему часто пытались помешать, требовали закрыть дело, угрожали. Особенно трудно было, когда среди преступников попадались важные чиновники. Но отец был человеком чести и не прогибался. Вот поэтому его и убили…
Отца Вовка почти не помнил. Отец погиб семь лет назад. Вовке было тогда всего три года. В памяти остались только обрывки воспоминаний. Вовка помнил, как они втроем — он, мама и папа — ехали в машине, гуляли в лесу, ездили на дачу. Он вспомнил, как высоко казалось ему, когда папа поднимал его на руки. Вспомнил еще фотографии, на которых они были все вместе и которые куда-то пропали, когда умерла мама…
Воспоминания прервались криком Геннадия Олеговича, вошедшего в зал вместе с учителями и воспитателями:
— Вот он голубчик! Полюбуйтесь на этого негодяя! Ну, ворюга, где деньги?!
— Какие деньги?
— Те, что были в украденной тобой сумке, и не смей отпираться!
— Не крал я никаких сумок.
— Я велел не отпираться!
— Я и не отпираюсь, не от чего мне отпираться. Я эту сумку первый раз в жизни вижу.
— И у тебя еще хватает совести отпираться и говорить, что не ты украл деньги! Все видели, что эта сумка лежала у тебя под матрасом! Как она там оказалась, если ты, гаденыш, ее не крал?! Может я ее тебе под матрас положил?
Какая-то буря поднялась в душе. С Вовкой такого еще не было. Он и раньше не любил Гоблина. Хотя, кто из воспитанников его любил? Даже физрук Евгений Иванович недолюбливал Блинова. Но такой ненависти, как сейчас, Вовка никогда и ни к кому не испытывал. Он готов был вцепиться в Гоблина, рвать, царапать, кусать его зубами, как хищник.
— Может и ты!!! — закричал он. — Потому что ты гад и фашист!!!
На мгновение наступила мертвая тишина. Все просто обалдели от «такой дерзости». Только Антонина Александровна сказала очень тихо:
— Вова, я от тебя этого не ожидала. Разве я тебе сделала что-нибудь плохое? Я же всегда ко всем относилась по-доброму, и к тебе тоже. А ты так со мной поступил.
— Я не крал, Антонина Александровна, — сказал Вовка. — Я не вор и никогда им не стану, хоть кое-кому и хочется показать, что я вор.
— Вот видите, Антонина Александровна, к чему приводит ваш либерализм! — орал Блинов, а орал он так, что Вовка чуть не оглох от его крика. — Я сколько раз Вам говорил, уважаемая Антонина Александровна, что с этими мерзавцами нужно быть жестче!
— Ты сам мерзавец! — закричал Вовка.
Еще пять минут назад он не думал, что может так сказать Блинову или еще кому-то из взрослых, но теперь что-то словно перевернулось внутри, обида была невыносимой. Блинов ведь знал, что Вовка тут ни при чем. Знал, конечно знал, Вовка это чувствовал. Слезы душили его, он не смог удержаться и разревелся. Все затихли, услыхав, как Вовка обозвал Блинова, все притихли, кроме Гоблина. А Блинов орал, брызгая слюнями, не стесняясь в выражениях. Он готов был убить Вовку, и, наверное, так бы и поступил, останься они один на один.
«Спустив пар», Блинов отдышался и сказал:
— Сегодня, Муравкин, за свой мерзкий поступок и за грубость по отношению ко мне, ты лишаешься завтрака, обеда и ужина! Но это еще не все! Когда все позавтракают, мы соберем линейку. Ты, стоя передо мной на коленях, извинишься за нанесенные оскорбления! И добровольно! Слышишь?! Добровольно сознаешься в своем ужасном поступке! И в том, что деньги ты потратил на сигареты и пиво!
— Геннадий Олегович, — робко произнесла Антонина Александровна, — может, следует разобраться? Вдруг, это и правда — не он.
— Вы с ума сошли, Антонина Александровна! В чем тут разбираться?! Что тут неясного?!
— Я не буду сознаваться в том, чего не делал! — закричал Вовка.
— Будешь, еще как будешь! — прорычал Гоблин. — Только не в том, чего ты, якобы, не делал, а в том, что ты совершил!
— Посмотрим!
Не было никакой линейки, потому что, когда закончился завтрак, и ребят собрали во дворе, Вовка сорвался с крыши.
Глава 3. Главный Хранитель
— Пошли, — сказал мальчишка, — Учитель ждет.
— Я не хочу никуда идти, — еле слышно ответил Вовка.
— Придется, хочешь ты, или нет, — и Вовка понял, что придется.
Мальчишка направился к башне, и Вовка поплелся за ним следом. Он не сразу заметил дверь внизу башни. Дверь, как дверь, ничего особенного, но когда подошли к ней, она открылась сама собой. За дверью оказалась железная винтовая лестница. Мальчишка стал подниматься по лестнице, а Вовка с обреченным видом пошел следом.
Комната, в которую пришли, сильно удивила. Она была похожа на жилище алхимика из кино про средние века. Старинная мебель. На массивных дубовых столах стоят колбы, реторты, какие-то механизмы. Там же, на столах, сложены пожелтевшие от времени свитки. На свитках — надписи, сделанные непонятными знаками. Но было там и кое-что современное — огромный жидкокристаллический экран во всю стену. Хотя, может быть, это и не экран вовсе.
Учитель сидел в старинном кресле. Он был похож на древнего алхимика, колдуна или волшебника. Казалось, ему немыслимо много лет, но он вовсе не выглядел дряхлым стариком. Нет, он был стар, но был крепок и полон сил.
Старец с минуту пристально глядел на Вовку, а потом сказал мальчишке:
— Благодарю тебя, Кирилл. А теперь оставь нас наедине. У нас с Владимиром будет долгий разговор.
