говорю:
— Я уже мертв, Том, — сверкаю на него зеленью авадовых глаз с вертикальным зрачком, скалясь в улыбке, демонстрируя белизну зубов и остроту клыков, — ты меня убил, Том. Там, на окраине Запретного Леса, — откидываю непослушную, кудрявую челку назад, демонстрируя чистую, без намека на шрам-молнию кожу. Реддл смотрит на руку, видит длинные, тонкие пальцы, на которых заострились и почернели ногти, став когтями, — ты победил человека, Реддл, — мой смех и убивающий, подобно Аваде взгляд, опаляющий жалкий огрызок души, тлеющий и рассыпающийся пеплом в груди, — но проиграл демону!
— Демону… — шепот, страх в багровых глазах и проигрыш. Палочка рассыпается, убивающее заклятье сходит на нет, а тело, как и душа, становятся пеплом. Это первая жизнь, которую я отнял во имя Господина. Душа, которую я отправил в его чертоги. Осталось самому подкрепиться и продолжить путь, неся волю Лучезарного.
2 глава «Малфой»
Демон без имени
Именно так, ведь имени у меня нет, пока нет. Оно появится тогда, когда я преподнесу Господину первую полноценную душу, переполненную одним из семи смертных грехов. А самые вкусные души — у магов, поддавшихся искушению и грехам. Рассадник же оскверненных — школа, министерство и Азкабан. Для министерства я пока не дорос, у дементоров пищу отнимать не стану, а вот вернуться в школу и доучиться — почему бы и нет. Да и приглашение от директора Макгонагалл я уже получил, пусть и на старое имя Гарри Поттер, которым уже не являюсь.
Пока шло восстановление школы — проходили суды над выжившими Пожирателями. Мне было плевать на всех, их ждало или пожизненное заключение в Азкабан, или поцелуй с дементором. Но почему-то сущность требовала спасти Малфоев. Особенно младшего, самого зазнаистого и павлинистого слизеринца на моей памяти. Для этого решил воспользоваться именем Героя Войны и Избранного. Отправил через запрос требование на присутствие и право голоса. Мне ответили в тот же самый день, через несколько десятков минут. Разрешение подписано самим министром Кингсли Шеклболтом.
К назначенному времени слушания над Малфоями, я сидел рядом с лордами и леди мне не знакомыми, но приятно-пропитанными одним из семи грехов — злостью. Витающий в зале суда грех приятно опалял, окутывал и пропитывал каждую клеточку моего тела, естества и сущности, даруя сладкое жжение на языке, и напоминал привкус мяса с кровью на гриле в приправах. Стараясь отвлечься от витающего аромата и выделяющейся слюны, слушал все слова обвинения, кидаемые в адрес блондинам, особенно старшему. По леди прошлись по касательной, она леди дома мужа, да и метки на ней нет.
Заседание прошло шумно, громко и с пожеланиями скорейшего отправления во владения Хель. Но как только спросили, есть ли желающие сказать слово в защиту, встал я, выступив защитником. На меня хотели ополчиться лорды и леди, пострадавшие в этой войне, потерявшие дорогих, любимых, близких, тогда я напомнил всем:
— Разве это лорд Малфой пытал Круцио вашего батюшку, леди Дравена? — та резко замолчала и отрицательно мотнула головой, — неужели Драко применял кровавые проклятия, обращая в багровое месиво из внутренностей и торчащих обломков костей вашего дядюшку, лорд Арлонд? — тот, как и леди Дравена резко затих и забыл, как говорить, — может быть, это леди Нарцисса вместе со своей свихнувшейся сестрой Беллатрикс и ее супругом и деверем вламывалась в дома магглов и магглорожденных с целью пыток и убийства?
— Нет, мистер Поттер, ее среди отряда Пожирателей не было! — говорит свидетель, чудом уцелевший после налета Пожирателей на пригород Лондона. Лишился руки, глаза, но остался жив.
— Тогда почему их судят наравне с боевыми Пожирателями Смерти, на руках которых реки крови, а за плечами горы трупов? Они, — показываю на блондинистую семью слизеринцев, — сами жертвы, вынужденные слуги, находящиеся под гнетом темного лорда! Слуги в собственном доме! Метка на руках лорда Малфоя и Драко — это рабское клеймо, а не звание собрата! Разве сторонников и соратников пытают Круцио? Наказывают за неповиновение и непослушание? Нет. Только провинившихся слуг и рабов.
Слова, сказанные мной, разошлись по всему залу, вызывая волну обсуждений, споров и пересудов. И пока волшебники разбирались во всех мной сказанных словах, я новыми способностями рассматривал Драко и Люциуса. Старший блондин, каким был, таким и остался, человек с магическим ядром, а так же родовым проклятием «Один Потомок». А вот младший…
— Невиновны!
Вывел меня из мыслей вердикт судьи, отпускающей Малфоев из зала суда на волю. Ограничители магии сняты, штраф и отработка на благо магического мира выписан, а сами они реабилитированы. Люциус может вернуться на службу в министерство на прежнюю должность, а Драко продолжить обучение в школе. Леди же будет, как и прежде, хранительницей домашнего очага. Только по душе ли им будет возвращаться в мэнор, где ни так давно жил змеемордый лорд со своей свитой, кормя змею за их обеденным столом? Сомневаюсь.
— Поттер! Подожди! — кричит мне вслед Драко. И я остановился, спросил, что ему от меня надо. — Поблагодарить и предложить то, что не смог сделать правильно в одиннадцать, — протягивает мне руку слизеринец, говоря: — Драко Малфой, — а я на нее отвечаю, называя человеческое имя:
— Гарри Поттер. Будем знакомы, — этот разговор дал мне возможность рассмотреть душу блондина внимательнее, глубже. Даже проверить ее на вкус и запах. Все еще держа его за руку, коснулся вкусовыми рецепторами малфоевской души, закрыв глаза, сказал: — потрясающие ощущения, нет желания попробовать на вкус, просто приятно находиться.
— Взаимно, Поттер, — на моей руке сильнее сжались пальцы, кожу тут же обдало прохладой, а в носовых пазухах затесался запах железа, он же запах крови. Смотря на блондина демоническим зрением авадовых глаз с вертикальным зрачком, вижу алые провалы без белка и зрачка, а так же белизну и остроту клыков, открывающихся в улыбке. — Значит, демон.
— А ты вампир, — синхронное кивание, подтверждение личностей друг друга и расцепление рук без дальнейших спецэффектов сущностей. Потом вопрос: — В школу вернешься? Или с родителями поедешь во Францию?
— Вернусь, а ты?
— Обязательно. У меня есть долг к определенным личностям, который я хочу вернуть. Как жизненный, так и смертельный, — уточнять не стал, потом введу его в курс дела. — Лучше скажи, как умудрился вампиром стать? И отец с матерью в курсе?
— Не в курсе. Один из прихвостней лорда развлекался. Изнасиловать себя я не дал, сбежал, а вот от обращения не смог, — криво улыбнулся слизеринец, откидывая волосы назад, показывая две едва заметные точки от клыков на шее. — Он выпил меня почти досуха, а потом влил в рот своей крови, свернул
