Сверху струится моросящая мокрая мерзость. Дождь больше не кажется мне холодным, при сильном переохлаждении это бывает. Он теплый и липкий, как кровь.
Я провела руками по лицу, стряхнула в сторону. В наступающих сумерках не видно, какого цвета влага у меня на ладонях.
Мельница показывается мне не сразу. Вначале в просветах между деревьями мелькает то часть ее водяного колеса, то остов темной крыши, словно смутные очертания одряхлевшего усталого великана. В просветах между ставнями мерцал тусклый огонек. Клиент дома. Я рада. Я рада?
Не знаю, почему нечисть предпочитает мельницы. Наверно, главную роль играет удаленность от остального людского жилья, не муку же они в самом деле жрут. Я застываю в темноте, у самого крыльца и некоторое время не могу заставить себя подняться по ступенькам. Ветер бросает мне дождь в лицо. По-моему, я даже не дышу. Поиски окончились, я успела, и это важно, это спасет чью-то непутевую, завалящуюся жизнь, на которую мне абсолютно плевать.
Но знаете, что мне больше всего хочется – выбраться отсюда. Просто выбраться, и никаких изощренных желаний вроде мешка золота и мирового господства. Поскорей бы закончить то, зачем пришла и завалиться в какую-нибудь таверну, сиротливо оставленную на дороге, заказать там дешевого кофе, наверняка отдающего прогорклым старым мешком и еще совсем немного плесенью. Незлобиво ухмыльнуться нервно теребящему фартук хозяину, и, наконец, согревшись – забыть. Все забыть, и этот подыхающий под тяжестью ливня лес, и окоченевшие пальцы, которых я уже полчаса не чувствую, и так пугающую меня слепоту, и поселившийся внутри неизгоняемый холод. И особенно то, что будет дальше. Хотя бы до следующего раза.
Собачья у меня работка. Инквизиторская. Его святейшества великой церкви представительница, истинная длань божественного света, узрившая тьму и изгнавшая ее. Ничто, не смывает пятна крови лучше ледяного дождя. Поверьте мне, уж я-то знаю.
Когда-то я изучала магию. Не очень долго. Старейший считал меня нерадивой ученицей и очень расстроился бы, попытайся я доказать обратное. Еще раз. Заклятье паутины Ларагры удалось тогда на славу, жаль, верхние этажи башни пришлось отстраивать заново. Сам ты исчадие ада, старейший.
Но примитивные заклинания получаются неплохо. Посыл Денсона – простейший знак, питается сырой силой, кисти ладонями наружу, указательный палец и мизинец в кольцо. Дверь вылетает на раз. Впечатляет, если совсем не знаком с магией. Впечатывает, если стоишь за дверью. Волкодлак отскочить успел. За, что я их уважаю, так это за хорошую реакцию.
Он был невысоким, каким-то встрепанным, заросшим щетиной мужичком в безрукавке из собачьей шерсти. Скорее всего, чтобы запах перебить, от волкодлаков даже в человеческом облике всегда несет звериным духом.
– А дверь за собой прикрыть? Дует. – оскалился он, выпуская когти. У оборотней три формы: человечья, звериная и третья – демихумансовая (то бишь, полузверь-получеловек) только у самых продвинутых, если обычные оборотни опасны только в полнолуние, эти могут нападать на людей без привязки к циклу луны. Этот оказался силен. И голоден, и жаден до жизни, в основном чужой. В глубоко посаженных черных глазах уже играл отсвет того нечеловечьего пламени, что сжигает нечисть все время их послесуществования. Прикоснись – убьет, пожалеешь – сгоришь.
– Именем церкви Единого бога, орденом Святейшего писания, решением Светлого суда… – надоели эти слова, они вязнут на зубах, и ни один из нас не вслушивается в них.
– Инквизитор-ры, – прорычал он. Да нас называют и так. В основном так.
– …приговариваешься ты, оскверненный…
Я с трудом успела отскочить в сторону. Если б не моя отравленная снадобьями кровь, не изорванное заклятьями тело, тренированное только выживать и убивать, сейчас я бы весила на пару фунтов поменьше. Иногда мне кажется, что анекдоты про инквизиторов чистая правда. Мозги нам не нужны, только рефлексы, ну в крайнем случае зачатки разума, чтобы выследить…
– …к очищению. – Мне нравится наш язык, я тащусь от словаря синонимов. Откинуть копыта, склеить ласты, сыграть в ящик. Очиститься. Ладонь привычно легла на освященный кинжал, чистое серебро, презренный металл, как считает наш шеф. Богатство вообще грех, особенно, если просишь о повышении зарплаты. Волкодлак оброс шерстью, в человечьей форме он был блондин, сейчас какой-то рыжий. Заостренные уши, выпирающие клыки, тоскливый рев загнанного зверя.
– А где были ффы, када ис меня ффыр-рыфали куффки плоти? Када я умир-рал?
Клыки очень здорово мешают общению и взаимопониманию, но до меня дошел основной смысл фразы. Почему они все спрашивают одно и то же? Да, мы не оперативно работаем, нашел, чем удивить. Мы не успеваем. Инквизиторов слишком мало, и никто из нас не обладает даром предвиденья. О том, что где-то завелась нечисть, мы узнаем лишь потом, когда пропадает несколько человек и поступает донесение в орден. Нам остается только разбираться с последствиями. Мы просто не успеваем.
– Признаю, нас не было, когда напали на тебя. Нас не было, когда ты вырывал горло Мари-Алисии, и еще пятерым пропавшим из тех деревень. Но сейчас я здесь. Бог простит тебя, Бог все понимает. Простят ли люди.
Сила страшная, сметающая, и вой, яростный, тоскливый, одинокий. Он ненавидит меня чисто, ясно, не побоюсь сказать, свято.
Хорошо, что мне попался оборотень, а не вампир. Намучалась бы с осиной. Я уже говорила о своем способе избавляться от пятен? А ну да, говорила. Я вышла наружу, под дождь, он был холодный ненавистный, остро пахнущий смертью и сумерками. Я вытерла влагу с лица, не смотря, на этот раз это действительно была кровь.
Простят ли люди нас? За неоперативность.
В таверне часто появлялись странные личности, и старик Майлз в основном попривык. Но девчонка его удивила. Взгляд серых глаз какой-то пронзительный, нечеловеческий, слишком все понимающий. Хрупкая, тонкая, мокрая с головы до ног так, что цвет волос даже не определишь, и замученная какая-то. Но опасная.
Он нервно потеребил края рубашки, говорила ж ему Мюриель: «Закрывайся пораньше, я сегодня во сне синюю жабу видела, а не к добру это, не к добру». Так не поверил старый дурак. Девчонка подозвала его к своему столику резким нетерпеливым жестом и неожиданно светло улыбнулась: – Кофе, пожалуйста.
За окном шумел сходящий на нет, истончающийся дождь
«…Дикая инициация происходит, когда покусанному оборотнем в нужное время не оказывается медицинская помощь, то есть не вводится сыворотка Льюса, тормозящая Изменение или на поздних стадиях превращения, усиливающая контроль над внутренним Зверем. Человек с прививкой Льюса может справиться с ним без посторонней помощи, приглушается так называемый инстинкт охоты. Или Зов, как называют его сами ликантропы…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});