Стоит особо обратить внимание, что большевики весной 1917 г. были на юге России абсолютными маргиналами и никак не влияли на процесс принятия решений. А сам Артем (на тот момент, кстати, подданный Британской империи) еще только собирался возвращаться в родной Харьков из далекой Австралии, где он издавал местную социал-демократическую газету.
Как уже упоминалось, вопрос принадлежности Донецко-Криворожской области к России или Украине не обсуждался при ее создании. Идеи отделения от России считали абсурдными даже в Киеве, а Харьков подчеркивал, что будет напрямую подчиняться Петрограду. «Украинский вопрос» абсолютно не занимал элиты юга России вплоть до середины 1917 года, когда возник спор между Временным правительством и Центральной Радой (ЦР) о распространении юрисдикции последней не только на земли, исконно считавшиеся Малороссией, но и на Одессу, Харьков и Екатеринослав, т. е. на Новороссию и часть Донбасса.
Вот тогда харьковские элиты забили тревогу. Глава ССГЮР Николай фон Дитмар 1 августа 1917 г. с тревогой докладывал Временному правительству от имени предпринимателей края:
«Вся эта горная и горнозаводская промышленность составляет вовсе не местное краевое, а общее государственное достояние и ввиду колоссального значения этой промышленности для самого бытия России, конечно, не может быть речи о том, чтобы вся эта промышленность и эта область могла находиться в обладании кого-либо другого, кроме всего народа, и быть в подчинении какой-либо власти, кроме власти всего народа — власти государства. Не может государство и его орган — Правительство — созданную вековыми усилиями и средствами всего народа и самого государства южную горную и горнозаводскую промышленность — основу экономического развития и военной мощи государства и все вековые труды на заселение и процветание прежде пустынного края — взять у всего народа и передать провинциальной автономии и может быть даже федерации, основанной на резко выраженном национальном признаке...
Надо считать возможным и необходимым вне всяких национальных автономий известную децентрализацию власти и управления, но и с этой точки зрения — органы такой местной власти и управления должны быть в Харьковском районе и не могут быть перенесены из Харьковского района в Киевский, ибо одинаково этот перенос мог бы быть сделан, например, в Царицынский или Кавказский район, и с гораздо большим успехом в Москву».
Дитмар, выражая мнение южнороссийских предпринимательских кругов, не видел ничего общего у промышленных регионов Юга России с Центральной Украиной:
«Весь этот район как в промышленном отношении, так и в географическом и бытовом представляется совершенно отличным от Киевского. Весь этот район имеет свое совершенно самостоятельное первостепенное значение для России, живет самостоятельною жизнью, и административное подчинение Харьковского района Киевскому району решительно ничем не вызывается, а наоборот, как совершенно не отвечающее жизни, такое искусственное подчинение только осложнит и затруднит всю жизнь района, тем более, что это подчинение диктуется вопросами не целесообразности и государственными требованиями, а исключительно национальными притязаниями руководителей украинского движения».
Как видим, идея административного выделения Донецко-Криворожского края и невхождения его в будущую Украину родилась задолго до появления у власти большевиков и Артема. Указанные «буржуем» Дитмаром границы фактически и стали границами будущей Донецко-Криворожской республики, провозглашенной представителями левых политических сил в 1918 г. А многие его экономические обоснования были повторены в качестве обоснований для выделения этого государственного образования.
Кстати, эти же соображения были положены в основу официального циркуляра Временного правительства от 4 августа 1917 г., которым Украина ограничивалась Киевской, Волынской, Подольской, Полтавской и Черниговской губерниями, да и то за исключением нескольких уездов. В апреле 1918 г., когда к Харькову подступали немецкие войска, Артем ссылался именно на этот циркуляр, обосновывая правомерность границ между Донецкой республикой и УНР.
МИФ 2
ДКР создавалась кулуарно, без обсуждения общественностью
В этом утверждении есть доля истины: ни одно административное и государственное образование, создававшееся на обломках Российской империи в 1917—1919 гг., не провело референдума или опроса общественного мнения (хотя практически все, включая и УНР, и ДКР, обещали сделать это в будущем).
Вместе с тем дискуссия о Донецкой республике в контексте будущего государственного устройства всей России велась довольно активно. Может быть, даже активнее, чем полемика в как бы демократической ЦР. Причем велась с сентября 1917-го! Уже 4 сентября Артем заявил на совещании фабрично-заводских комитетов в Харькове:
«...В настоящее время мы порвали с Временным правительством и приступили к образованию своей власти, к организации которой будет привлечен весь Донецкий бассейн».
Сообщив 7 сентября ЦК РСДРП(б) о создании «революционного штаба» на многопартийной основе (по два большевика, меньшевика, эсера и даже один представитель украинских партий), Артем сказал:
«Штаб — верховный орган, не подчиненный Временному правительству и сосредоточивший в себе всю власть на местах. Фактически это было декретированием республики Харьковской губернии».
Затем харьковцы (именно так называли себя тогда жители Харькова) не спеша начали подготовку к созданию республики и де-юре, широко дебатируя по этому поводу в прессе. Подстегнула их ЦР своим 3-м Универсалом, который неожиданно для Харькова и Донбасса объявил их частью Украины.
Так, 16 ноября 1917 г. вполне легитимный орган власти Донецко- Криворожской области — исполком местных советов — принял официальную резолюцию:
«Развернуть широкую агитацию за то, чтобы оставить весь Донецко-Криворожский бассейн с Харьковом в составе Российской Республики и отнести эту территорию к особой, единой административно-самоуправляемой области».
Заметьте, речь не шла о сепаратизме (а именно этот ярлык постоянно наклеивают на создателей ДКР), об отделении от России или Украины — данный регион изначально не признал себя частью Украины. Здесь подавляющее большинство органов власти (и большевистские, и меньшевистские, и эсеровские) приняли похожие резолюции, определив в качестве своей столицы Петроград.
Так что широкая дискуссия все-таки была, и длилась она вплоть до начавшегося 27 января 1918 г. 4-го областного съезда, на котором (опять- таки в результате бурной полемики) была провозглашена Донецкая республика.
Его повестка дня также не была секретом. Эсеровская газета «Земля и Воля» сообщала: «Нельзя не предвидеть, что главным вопросом на открывающемся сегодня съезде Советов Донецкого и Криворожского бассейнов будет вопрос о «Донецкой республике». И сразу же по открытии съезда его, говоря современным языком, спикер — большевик А. Каменский, призвал делегатов, как сказано в протоколе, «особенно серьезно отнестись к предстоящей работе, тем более что... должен решиться очень важный вопрос — о выделении Донецкого Бассейна в автономную единицу».
Как видите, идея была всем понятна и известна. Так что провозглашение Донецкой республики проведено гораздо более открыто, чем декретирование УНР.
МИФ 3
ДКР была провозглашена в январе/феврале/неизвестно когда
В различных источниках можно найти разные даты провозглашения ДКР: 27 января, 8 февраля, 11 февраля; один украинский историк даже сообщил, что она была создана в апреле и тут же ликвидирована. Во многом разнобой обусловлен тем, что 4-й областной съезд советов проходил буквально на грани перехода России с юлианского на григорианский календарь, т. е. после 31 января начиналось сразу 14 февраля. В результате многие мемуаристы путались в датах, а впоследствии исследователи брали на веру то одни воспоминания, то другие. Некоторые же историки посчитали, что республику должны были провозгласить в день открытия съезда, и назвали дату 27 января (9 февраля по новому стилю).
Недавно один из райсоветов Донецка даже принял резолюцию с призывом к горсовету объявить 9 февраля «Днем народного единства Донбасса» — по аналогии с празднованием «Дня Злуки», к которому восточные области нынешней Украины с исторической точки зрения вроде бы не имеют никакого отношения.
Между тем в дошедших до наших дней официальных протоколах и стенограмме съезда дата создания ДКР указана довольно точно. Вопрос «О выделении Донецкого бассейна» был заслушан в последний день его работы — во вторник, 30 января, т. е. 12 февраля по новому стилю. Сомнений тут быть не может, так как время каждого заседания на съезде фиксировалось довольно четко. Если после этой статьи хотя бы на один миф станет меньше — значит, она достигла определенной цели.
