Пузырь вдруг лопнул, брызнув в лицо Каты грязью.
— И на него ты потратила свою молодость? Старуха! Сколько тебе? Тридцать пять, кажется. — Ката промолчала. — А ведь именно его ненависть позволила мне… — фэй-линь сложила губы бантиком, — … пригласить вас в гости. Я частенько наведывалась к нему в сны. Видишь ли, здесь очень одиноко.
— Ты заморочила ему голову! — рассердилась Ката. — А теперь просишь убить.
— Нужно же с чего-то начинать, — пожала плечами Лами. — Помни, ты делаешь это ради детей. Все мы сперва оправдываем себя благородными целями. — Она вытащила из причёски острую шпильку с нефритовой хризантемой. — А это тебе подарок. Он вернет твою красоту и молодость.
Она пришла к морю на рассвете, сев на край причала и поджав колени к груди. Длинные волосы касались воды, расползаясь по ней чернильными водорослями.
Раскачивались волны, брызгая ей в лицо пригоршнями соли.
— Простите, мои кровиночки, я не смогла вас уберечь. — Катари провела ладонью по лицу, смахивая влагу. Кожа её была невероятно гладкой, даже лучше, чем в юности. Ката обрела новую жизнь, только зачем? Она осталась без детей…
Среди сумерек она явилась к Ко призрачной обольстительницей. Он даже не узнал её, прежнюю Катари, в которую когда-то влюбился мальчишкой — как тот соседский паренек в их стройную Унэ. Ко выпил вина и уснул, как и обещала Лами. 'Ради детей', — повторяла себе Катари, вторя голосу фэй-линь. Она вспоминала гнусную улыбку на лице Ко, старалась отречься от всего, что когда-либо связывало их. Конечно, она его больше не любила, но и ненависти не испытывала.
'Ради детей', — твёрдо шепнула себе в последний раз и выдернула из волос заколку, свой маленький кинжал. А после, дрожащими руками спрятала её в нагрудном кармашке, возле сольмаринового оберега. Тот светился ярче обычного, ощерившись на чары фэй-линь, как кошка на собаку. Ката всегда была суеверной, и неудивительно, что всё это несчастье приключилось именно с ней. Но сольмарин защитил её. Разве не из-за него Лами с такой лёгкостью отпустила Кату, но оставила себе детей? А ведь сколько раз Катари повторяла им носить их маленькие кулоны-горошинки при себе. Вот сорванцы! Её непослушные и самые любимые…
Лами обманула её, чего ещё ждать от фэй-линь. Но Ката до последнего верила, что её деток можно спасти. 'Ты такая дурочка, Катари, — хохотала Лами, запивая радость кровью Ко. — Твои дети навсегда останутся со мной!' Вот только она не знала, что на дно кувшина Ката кинула самый яркий сольмарин, какой смогла найти. Для фэй-линь он стал отравой…
— Мама! — В зеркальной воде появилось пять пар чёрных глазок, совершенно непохожих на рыбьи, однако принадлежали они стайке перламутровых неразлучников. — Это мы, мама! — хором сказали рыбки.
Катари зарыдала.
— Не плачь, это же мы! Унэ, Сето, Ти и Латика, и малыш Нигу, мама! Ты нас узнала?
Ката не могла произнести ни слова. Лишь мотала головой и смахивала слёзы.
— Мама, у нас всё хорошо, — протараторила Сето.
— Ты такая красивая, — восхищённо сказал Нигу.
— Ты нам очень помогла, избавив от той злой тётки, — наперебой заговорили двойняшки Ти и Латика. — Она жуткая уродина!
— Начни новую жизнь, — сказала Унэ. — Мы всегда рядом.
Катари кивнула, но чувствовала, как прибывает волна, подступая к её опустевшему дому. Она сама сделала первый шаг навстречу этому приливу. Когда и в её глазах вспыхнет дьявольский огонь?
Ведь теперь она и сама встала на путь фэй-линь…
