Несмотря на ужас, внушаемый этой историей, она обладала для Саши непонятной притягательной силой. Фраза «Кто-кто в теремочке живет?» казалась волшебной; Саша шептал ее по ночам, укрывшись с головой одеялом и зажимая уши, чтобы не услышать ответ. Казалось, осмелься он произнести это вслух – и его поглотит водоворот страшных и чудесных событий. На всякий случай перед тем, как произнести колдовские слова, Саша решал, что медведь все-таки может разрушить теремок.
Привокзальная площадь была пуста, пахло мокрой зеленью и землей. Толпа пассажиров рассосалась так быстро, что Саша не успел даже оглядеться. Шорох тополей и далекое шуршание машин только подчеркивали тишину. Теплый, слабый ветер мягко потрогал шею, и Саша вздрогнул.
– Приезжий? – спросили сзади. Саша нервно оглянулся. В темноте белело круглое лицо. Еле заметно потянуло затхлой сыростью, и Саша снова передернул плечами.
– Такси нужно? – спросил человек, подходя поближе. Саша инстинктивно отступил и огляделся. Площадь по-прежнему была пуста. В шелесте листвы послышалось тихое пение, и он помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения. Неприятный таксист не уходил, и Саша, подавив неясную тревогу, вежливо улыбнулся.
– Мне бы в гостиницу, – попросил он. Таксист молча развернулся, махнув рукой; Саша заторопился следом. Страх отступил, и Сашу охватило странное возбуждение.
– Я не совсем приезжий, – заговорил он, усаживаясь в машину. – Я с севера, но здесь жили мои бабушка с дедушкой. Деда пригласили работать, представляете – сразу дали квартиру в сталинском доме… Правда, они скоро переехали, всякие там обстоятельства… Но я однажды приезжал сюда на летние каникулы, еще первоклашкой. Очень радовался, что еду на юг…
Издали донесся пронзительный, отчаянный вопль поезда, но Саша его уже не услышал.
Как только закончились занятия в школе, Сашу отправили поближе к солнцу и фруктам. В начале июня он оказался в гулкой квартире с высокими потолками, украшенными гипсовой лепниной. Здесь пахло травами и сухой штукатуркой. Сашино внимание сразу привлекла узкая стеклянная дверь, через которую в зеленый полумрак комнаты врывались солнечные лучи.
На севере балконы – излишняя роскошь, и поэтому дверь, ведущая прямо на улицу, потрясла Сашу. Пользуясь тем, что взрослые, еще поглощенные дорожной суетой, не обращали на него внимания, он открыл дверь и осторожно ступил на цементный пол. На Сашу обрушилось неожиданно близкое небо, пронизанное светом. Ни потолка, ни стен; только железная решетка высотой по грудь, огораживающая тесное пространство. Прямо под ногами шумели кроны тополей, и далеко впереди виднелись улицы, похожие на зеленые ущелья. Все это мелькнуло перед глазами в один миг. В ужасе Саша вжался в стену, зажмурился и упал на колени, пытаясь стать как можно ближе к надежному полу.
Наконец он решился открыть глаза. Преодолевая дрожь в коленях, поднялся, все еще притиснувшись к стене, и огляделся. Двор огораживала кирпичная стена. Несколько тополей, выживших на раскаленном асфальте, бросали густую тень. Кирпич и листья надежно скрывали от взглядов соседний двор, и только случайность позволила Саше заметить единственный просвет в этой ограде. Увиденное заворожило его.
За высокими стенами прятался дворик, мощеный плитами. Вишня, усыпанная блестящими, яркими ягодами. Оплетенная диким виноградом веранда. И сам дом – маленький дом розового кирпича, с башенками по бокам, с узорчатыми балконами и узкими окнами, плотно занавешенными белыми шторами, с тяжелой резной дверью, надежно запертой на огромный замок. Дом стоял вплотную к глухому торцу панельной пятиэтажки. Казалось, он спал – никто не сидел на веранде, не шевелились шторы, и только перезрелая вишня падала на серый сланец, оставляя багровые пятна.
«Хочу там жить», – прошептал очарованный Саша. Душу наполнила горькая зависть к людям, которые обитают в таком замечательном, волшебном домике. В таком… теремке. Надо будет заглянуть туда, подумал он. Хотя бы зайти во двор.
Уже смеркалось, а Саша все стоял на балконе, рассматривая дом. В синих сумерках дворик уже не казался сонным – там скользили неясные тени, и несколько раз показалось, что шевелятся шторы. Людей Саша так и не увидел, но было понятно, что пряничный домик живет своей тайной жизнью.
Саша поерзал в кресле, изгибаясь, чтобы удобнее было смотреть в окно. Машина, тихо гудя, неслась по улице, густо обсаженной тополями и тутовником. Мелькали редкие фонари.
– Можно, я открою окно? – спросил Саша, и, не дожидаясь разрешения, повернул рукоятку. В лицо ударил тугой теплый ветер. – Сказочный город! – воскликнул он.
Таксист хмыкнул. Саша снова завозился в кресле, его трясло – возбуждение не проходило. Нетерпеливое ожидание мохнатым комом вертелось под ребрами, не давая усидеть на месте, и, чтобы хоть как-то развеяться, Саша снова принялся болтать.
– Да, совершенно сказочный город. Кому-то он покажется однообразным – все эти бульвары, пятиэтажки, дворы… Но так и должно быть! Именно как в сказке! – таксист ухмыльнулся, но Сашу несло. – Вам не кажется странным, что в сказках одни и те же слова повторяются много раз, ни капли не изменяясь? Ведь так легко построить фразу чуть по-иному, слегка изменить слова – и скучное однообразие будет нарушено. Но нет – навязчивые фразы повторяются и повторяются, как будто… – он помолчал. – Как будто кому-то очень нужно, чтобы слова запомнили, выучили наизусть. Но зачем?
– Зачем? – спросил таксист. Его голос показался Саше каким-то булькающим, и говорить расхотелось. Но таксист выжидающе скосил выпуклый глаз, молчание становилось неловким, и Саша неохотно ответил:
– Может быть, за тем, чтобы кто-то сказал их в нужное время и в нужном месте, ничего не перепутав. Это очень важно – правильно произнести… заклинание.
Очень скоро Саша убедился, что удивительный дом виден только с одной точки, и то если смотреть под определенным углом. Иногда заметить привычный просвет в ветвях удавалось не сразу, и Саша переминался с ноги на ногу, осторожно наклонял голову, подавался вперед и вновь откидывался к стене – пока, наконец, не открывался таинственный двор. В такие моменты все плыло и дрожало перед глазами: от мысли, что окошко исчезло, Саша готов был расплакаться.
Конечно, он попытался проникнуть за стены. Но оказалось, что теремок совершенно недоступен – Саша не нашел ни ворот, ни калитки. Стена, выходившая на улицу, была густо заплетена виноградом, и однажды Саша попытался на нее залезть – пока не видит бабушка, разговорившаяся с соседкой. От стены пахло чуть подплесневелыми пряниками, штукатурка осыпалась под руками, и шершавый кирпич больно царапал коленки. Торопясь и холодея от страха, Саша залез почти на самый верх. Стоит только подтянуться, и совсем близко увидишь теремок. В нос ударило горькой зеленью, бешено заколотилось сердце. Саша помедлил – и лоза под ногой оборвалась. Обдирая живот и ладони, Саша заскользил вниз и рухнул прямо под ноги бабушке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
