этих заметок – показать, что сейчас наука деградирует и попытаться понять почему так получилось. Я пишу, что встречал много порядочных ученых и они сыграли большую роль в моей жизни. Но, как правило, establishment в науке (т.е., те, которые что-то решают) не исходят из каких-то высоких моральных принципов и не волнуются, что об их непорядочных поступках узнают и их репутация пострадает. Чтобы не сказали, что мое мнение ни на чем не основано, я решил описать мои истории об отношениях с редакциями и учеными. Понимаю, что, читать все это может быть скучно, но, если это не описать, то всегда найдутся те которые скажут, что, на самом деле, все на высоком уровне, а мои утверждения – результат больного воображения.
План этих заметок такой. Вначале опишу то, что удалось запомнить о родителях, а потом о себе.
Глава 2. О Моих Родителях
Мой отец родился в 1914 г. в Станиславе, который в 1963 г. был переименован в Ивано-Франковск. Мама родилась в 1915 г. в Бучаче, Тернопольской области. До 1918 г. Западная Украина принадлежала Австро-Венгрии, но по итогам Первой мировой войны стала принадлежать Польше. Мои родители верили в коммунистические идеи и справедливость социалистического строя в Советском Союзе, считая враньём рассказы о сталинских репрессиях. Они были членами подпольной Коммунистической Партии Западной Украины (КПЗУ) потому что считали, что строй в Польше не был справедливым. Например, там был numerus clausus. То есть, если скажем еврейское население в Польше было 5 %, то в университеты не могли брать больше чем 5 % евреев.
Я их спрашивал, как они могли так думать о Советском Союзе, если об убийствах совершаемых сталинским режимом они знали. Они объясняли так что корреспондент польской коммунистической газеты делал вид, что пишет из Москвы, а на самом деле был в Польше и поэтому они были уверены, что корреспонденты антикоммунистических газет, которые, якобы, писали из Москвы, тоже на самом деле были в Польше. Может быть, это было недалеко от истины. Ведь тогда письма шли долго, люстрировались, быстро теряли актуальность и содержание в них или телефонных разговорах «неугодной» информации могло вызвать весьма нежелательные последствия для автора. Правда, такие как известный писатель Фейхтвангер даже были на судебных процессах, а затем в своих репортажах писали об их справедливости.
Отец был не рядовым членом КПЗУ. В своей статье [1] он пишет, что по поручению ЦК КСМЗУ, воглавлял окружкомы комсомола в Дрогобыче, Перемышле, Львове и Тернополе. Как-то он сказал, что организовывал убийства провокаторов. Если выясняли, что кто-то провокатор, то кому-то поручали пойти с ним в лес погулять, а там сказать, что именем партии… Я, почему-то, не догадался спросить его, насколько точно они знали, что кто-то провокатор. В статье [1] он пишет, что "Прізвищ конфідентів поліція ніколи не публіковала, але активна підпільна робота розвиває у людини спритність, інтуїцію". Видимо, подозревать могли многих. Например, мама рассказывала, что когда ее арестовали, то поручили полицейскому ее довезти куда-то в поезде. Он ходил с ней даже в туалет. Как-то он заснул, и у мамы появилась возможность побега. Но из-за опасений, что товарищи по партии примут её за провокатора, она от этой мысли отказалась и, разбудив полицейского, напомнила ему о служебном долге.
Вспоминая моих родителей, я сейчас не могу понять почему в подпольном коммунистическом движении была такая подозрительность. Ведь, казалось бы, если человек туда шел, то сразу обрекал себя на многие лишения, и на это шли только те, кто по настоящему верил в коммунистические идеи. Может быть, одной из причин было то, что польская «дефензива» даром хлеб не ела (мой друг Валера Мельник сказал, что знает это из разных книг).
Например, с апреля по декабрь 1934 г. отец сидел в концлагере Bereza Kartuska, о котором Википедия пишет: «Берёза-Картузская – концентрационный лагерь, созданный властями Польской Республики в 1934 году в городе Берёза-Картузская (сейчас г. Берёза, Брестская область) на территории Западной Белоруссии в качестве места внесудебного интернирования противников правящего режима. С 1934 по 1939 годы в нём содержались по обвинению в «антигосударственной деятельности» противники правившего режима: коммунисты, деятели еврейского, украинского и белорусского национальных движений, польские политические оппоненты Юзефа Пилсудского.» В статье [1] отец описывает какие условия были в этом концлагере: кормили очень плохо, заставляли много работать, не давали спать и били по поводу и без повода. Туда сажали просто по подозрению в коммунистической деятельности, без какого-либо суда или следствия. Однако, отцу повезло, что, по крайней мере, видимость демократии в Польше еще была. 1-го декабря 1934 г. было заявление общественных деятелей и писателей Польши о том, что условия в концлагере были хуже чем в царской России. Письмо подписали Юзеф Циранкевич (который потом в социалистической Польше был премьер-министром), Ванда Василевская и другие, всего 91 человек. После этого в концлагерь приехал Кавецкий – начальник второго отдела министерства внутренних дел Польши, который руководил польской охранкой. Отца к нему вызвали и тот сказал отцу, что его освобождают, но советуют никому про концлагерь не рассказывать, а если расскажет, то его снова сюда привезут и ему придется здесь сгнить [1].
Отец и мать встретились на процессе КПЗУ во Львове в 1938 г. Отцу дали 6 лет, а маме – 4. Они были в одной тюрьме возле Кракова. Теперь ясно, что им очень повезло, что с 1938 г. они сидели. В подпольной коммунистической партии Польши (КПП) и в КПЗУ было много интеллигентов, которые не соглашались с тем, что им приказывал Коминтерн. В 1938 г. руководителей КПП и КПЗУ пригласили в Москву для дружеской беседы и расстреляли. Как пишет Википедия, Коминтерн заявил, что в компартиях Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии власть захватили фашисты, он эти партии распустил, а те члены партии, которые в это время были в СССР были репрессированы. Как пишет Википедия, в этих партиях произошел раскол: часть была за Сталина, а часть осуждала репрессии. И еще Википедия пишет, что, в результате раскола, в компартиях Западной Украины и Западной Белоруссии большинство составляли уже не украинцы и белорусы, а поляки и евреи. А когда СССР вошел в Западную Украину и Западную Белоруссию, то членов этих партий там тоже репрессировали. Так что родителям повезло, что они сели до этого решения Коминтерна.
Когда первого сентября 1939 г. началась война и вокруг были бомбежки, то охрана сбежала, но предварительно отдала ключи отцу и еще нескольким заключенным. Они открывали камеры других и, в частности, отец открыл камеру где была мама. Хотя отец воевал
