В те времена, когда на дворе стояла золотая осень, политический активист и мелкий предприниматель Сергей Кирута решил осуществить на Беларуси государственный переворот. Хочется сказать, что такая идея, возможно приходила в голову многим таким как он, и даже некоторым лидерам оппозиции, но если первым она приходила по пьяне, то вторым исключительно во сне. Сергей был одним из очень немногих, кто задумался над этим в трезвом рассудке и адекватно оценивая всю реальность своих измышлений. Мысль эта, возникнув утром во время душевой процедуры, оказалась хуже наркотика, а вообщем, наоборот, лучше наркотика. План свержения власти заполнил всё сознание Сергея сразу и целиком. Ему нравилась острота и свежесть этих мыслей, их масштаб и единственная правильность. Ничего больше не хотелось делать. Мелкий конфетный бизнес уже стоял в горле и давал только убытки, политика сводилась к редким пикетам и писанием заявок на гранты, за пикеты выплачивал штрафы из грантовских денег. Кругооборот штрафов, грантов, пикетов, семинаров и сплетен совершал в белорусской политике свой, который уже по счёту, годичный цикл. Сергей был из тех, кого куда-то толкала неведомая сила и говорила ему: «Ты, Сергей, чмошник, и бизнес у тебя чмошный, да это и не бизнес, а мелкобазарное ларёшничество, ты чмо, полное, полное чмо!». Сергей с этим, в принципе соглашался, но что тут поделаешь, денег не миллион, политикой не займешься по-настоящему, потому что её практически нет. Раньше думал даже во власть податься, образование хорошее, возраст христа, вроде всем вышел, да отступился от такой затеи — от чиновничьих кабинетов его тошнило. Но сколько таких как он уже было, сколько состряпано планов и заговоров в малогабаритных замшелых кухнях. «Это всё по пьяне» — успокаивал себя Кирута — «нажрутся и пургу гонят о митингах, стихийно перерастающих в восстание». Но этих то, бывших и обиженных можно понять, у кого Лукашенко сыновей замочил, у кого Каялович бизнес забрал, а кто от независимости и белоруской мовы фанатеет. У Сергея никто ничего не забирал, да и что забирать то? Ему просто не давали, не давали наковать хоть какую-никакую копейку, что б расслабиться, не давали покоя налоговые, менты, проверки, КГБ, ЖЭК. Раздражение усиливалось из года в год и временами перерастало в какое-то бессильное бешенство. Что бы дать выхлоп смутным желаниям самореализации Кирута окунулся в оппозиционную политику. Поначалу это помогло, но со временем опять стала тяготить затхлая однообразность.
Но убить президента! Причём тут самореализация, причём тут налоговая, причём тут кризис среднего возраста или нереализованное национальное самосознание? И почему убить? Именно убить? Можно просто отстранить, арестовать, отправить в ссылку, заточить на Володарского (Минская тюрьма), оставить в заместителях, набить в морду на худой конец. «Убить! Убить и встать на его место!» — эта архаичная аксиома средневековья стала для Кируты мерой абсолютной правды и справедливости. На первый взгляд абсурдная идея-фикс свержения, неожиданно органично встроилась в логические сознание Сергея и теперь задавала тон всем его действиям. Так почему? «Не знаю. Я так хочу, просто очень хочу.» — говорил себе заговорщик и погружался в сладострастные представления подробностей устранения президента.
Первый краткий план созрел в течение часа и излагать его на бумаге Сергей нашёл не нужным. Итак: первым делом найти десяток знакомых политиков средней руки, но первостепенной надёжности; изложить им план; они в большинстве соглашаются; каждый из них по своим связям находит по 2–3 бойца; т. о. 7 политиков создают подпольный комитет свержения, а 20 бойцов боевой отряд; в день 9 мая вооруженные бойцы отряда смешиваются в толпе зевак и у площади Победы с разных сторон открывают огонь по идущему впереди колонны президенту; президент убит; в это мгновение члены подпольного комитета врываются в здание гостелерадиокомпании и в прямом эфире заявляют, что власть переходит в руки переходного правительства, главой которого, естественно, является Кирута; все министры в страхе и панике от неожиданности складывают лапки; ну, а дальше глава правительства формирует кабинет.
От таких мыслей Сергей в иступлённом блаженстве встал с кухонного стула, радостно крякнул и быстро потер ладонями. Хлебнув густого, неразбавленного мартини, Сергей Сергеевич Кирута стал обдумывать кандидатов в подпольный политкомитет.
Первым выбор пал на близкого знакомого, который, как и Сергей работал чэпэшником, но покрупнее — держал десять точек на рынке. Чэпэшник был не из робкого десятка, при деньгах и крутился в околополитических кругах у либералов. Он воспринял идею свержения с неподдельной серьёзностью и внимательно выслушал план.
— Ну как? — спросил Кирута, окончив повествование на формировании переходного правительства.
— А кто будет премьером этого переходного? — чэпэшник кисловато глянул на Сергея.
— Я.
Это интересно. А нахрена Каяловича обязательно…, а хотя да, да, нужно мочить, без вариантов. Это интересно. Знаешь, Серёга, начнём с того, что политиков в свой комитет ты под пытками не загонишь — все не просто обосрутся от страха, возненавидят тебя и распустят слухи нехорошие. Станешь изгоем. И потом, стукнет сразу кто-нибудь, гэбэшники раскрутят с тебя террориста, под эту марку себе звёзды заработают и пару оппозиционеров к делу пристегнут, вообщем всем западло можно сделать.
— Лес рубят щепки летят. Пусть тут будет всем полное западло, оно всё равно придёт, только постепенно.
— Денег тебе надо. — помолчав, заключил чэпэшник — Найдёшь двух нормальных в комитет, дам три тысячи евро на раскрутку.
— А ты?
— Я пока нет. Пока. Начни, помогу финансами, а там посмотрю. Скорее да, но потом. Обмозгую сам с собою.
На этом расстались. Деньги это хорошо. О деньгах то как раз Сергей и не подумал. «Хороший, хороший разговор получился» — успокаивал себя Кирута — «значит я не сошёл с ума». Он прыгнул в троллейбус и поехал ко второму кандидату в группу политзаговорщиков, редактору одного умирающего правозащитного биллютеня.
Редактор принял Сергея у себя дома по-семейному. Приготовил стол как положено — десяток закусок и водочку. Только после второй рюмки крепкой Кирута начал «в лоб» диктовать свой план. При первых словах о свержении, редактор вскочил, закрыл форточку, дверь, вентиляционное отверстие и громко включил радио. Не смотря на эти антиподслушивающие манипуляции, Сергей, перекрикивая радио, продолжал свой зловещий рассказ. На моменте с расстрелом президента, редактор не выдержал, прервал повествование и сдавленным голосом произнёс: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.». Дальнейшая беседа касалась спорных вопросов написания окончаний — оя, — ое, — ои в белорусском языке латинской транскрипцией. После первой бутылки филологический спор плавно превратился в пьяный базар о вариантах перевода на белорусскую мову слова вертолет. Было найдено пять вариантов — вярталёт, гэликоптэр, млынаплан, шрубавёрт и вертянь траскаты. В конце концов, редактор плавно положил щёку в нежный салат и заснул.
«Ну к чёрту этих грантососов, больше к ним ни ногой» — вспоминал по утру Сергей Сергеевич вчерашнюю безрезультатную пьянку. Он глотнул мартини. Наконец, стряхнувши похмелье, Кирута отправился к радикалу — парню лет тридцати с хваткой профессионального революционера.
Они знали друг друга с весны 1996 года. Радикал по сути не был радикалом, скорее это был потенциальный террорист. Знаток взрывного дела и профессиональный хакер, радикал не стал слушать план свержения до конца, он встал и сказал: «Я всегда ждал этого момента!». Потом с блеском в глазах ритуально ударил себя кулаком в грудь, вскинул руку по углом вверх и громко крикнул: «Жыве Беларусь!». Сергея немного сконфузила такая патриотическая развязка, но он не подал виду, а встал и тихо сказал «Жыве». Потом, всё-таки, радикал был ознакомлен с планом, от которого пришёл в восторг. По мере повествования подробностей свержения, благодарный и отзывчивый слушатель то и дело перебивал будущего премьер-министра переходного правительства, приукрашивая план знанием марок и характеристик применяемого оружия.
Радикалу была предложена временная должность министра обороны (пока не будет найдена более подходящая кандидатура), но он отказался и заявил, что лучшее устройство государства это анархия; Кирута вовремя замял тему будущего переустройства Беларуси и в разговорах с радикалом больше не касался распределения должностей.
На следующий день нужно было изложить план во всех подробностях на бумаге, увязать события во времени и с финансами. Сергей Сергеевич расположился за своим любимым письменным столом, положил перед собой кипу белоснежной бумаги и начал писать. Работа над планом завораживала, как качественный триллер. Не хотелось отрываться ни на минуту. Наконец, листы со схемами, таблицами, списками и расчётами были разложены на столе, не хватало только карты, подробной карты центра Минска. Сергей накинул плащ и побежал в соседний книжный магазин, но подробной карты столицы там не оказалось, нужно было ехать из Серебрянки в центр Минска.
