— Там другое… — угрюмо отвечает. — Я не могу сказать.
— Так, хорошо, — решаю пропустить этот вопрос. Личное, понимаю. — Дальше давай. Убежала ты из дома. Чего не вернулась, когда дождь пошёл?
— Я не местная, — да подними ты на меня свой взгляд! Ещё раз глаза увидеть хочу. — Ушла, гуляла по городу, и потерялась.
Глава 3. Дикий
— А позвонить? — спрашиваю со скепсисом. Подозрительно это всё. Аферистка всё же?
— Телефон дома оставила.
— А родители чего не ищут?
— Я одна дома. Папа в командировке. Мы поругались по телефону, перед тем как я гулять пошла. Ключи с собой только взяла, из-за слёз не подумала, — да ты смотри. Отвечает всё так уверенно, с какой-то обидой в голосе. И мимолётным страхом. Меня боится что ли?
Сидит и до сих пор дрожит. Сжимает ладошками пластиковый стаканчик и греется. И не смотрит на меня. Может, лжёт?
Лжецы всегда так делают.
Схема здесь какая-то. Зуб даю.
— Мама? — выгибаю вопросительно бровь.
— Не здесь живёт, — всхлипывает.
Ну даёт. Она прямо пакет собрала. И на все вопросы — ответка есть.
– Как тебя зовут-то? — вдруг осеняет. Знакомы уже минут пятнадцать, а я так и не спросил.
— Простите, — и чего извиняется? — Не скажу. Меня мама учила с незнакомыми мужчинами не ходить. И не знакомиться.
— Чего ж тогда со мной пошла? — прищуриваюсь.
— Так вы меня… — смущённо отвечает. Пальцами сильнее стаканчик сжимает. — Сами потащили.
Что есть, то есть.
— Ладно, — у девчонки тараканы. Я не лезу. Мало ли что у неё там в семье?
— Чего в кафе не зашла, когда дождь начался? Да и подними ты взгляд уже, ну!
Хоть буду знать, что не с белым полотном говорю! Только губы синюшные выдают, где её рот. И тёмные ресницы — там её глаза.
Она вздрагивает и поднимает. Неуверенно, смущённо.
А я опять залипаю.
Какие же глазища… Писец. Я вроде не фетишист… Но в них бы смотрел постоянно.
Эй, ну ты чего отводишь опять? И краснеешь? Здоровый румянец на щеках — удивительно. Хоть лицо вижу. А то бледная, как простынь девственно-белая.
— Я стеснялась, — вжимает шею в плед. — У меня денег с собой нет.
Капе-е-ец. Клиника.
— Чудной ребёнок, — удивляюсь.
— Я не ребёнок, — отзывается неловко. — Мне восемнадцать уже.
— Да ты гонишь! — бью по столу. Чуть не опрокидываю стаканчик с глинтвейном, но всё от шока отойти не могу! Не верю!
Прочищаю горло и оттягиваю ворот влажной майки.
— И чего делать собираешься?
Кажется, у нас проблемы. Девчонка не местная. Наверное, не знает где и живёт. Куда её везти-то?
— Не знаю… — поднимает стаканчик и касается синюшных губ пластика. Делает глоток и тут же отстраняет, высовывая кончик языка. Машет ладошкой и мычит, обжигаясь.
— Ну, растяпа, — рука дергается, чтобы схватить её за язык. Оттянуть, да подуть. Но я что, контуженный? Вроде нет. В спецназе проработал. Да, были случаи. По башке прилетало. Но я в здравом уме. — Не торопись. Я не спешу.
Уже не спешу.
— Простите… — опускает взгляд вниз, тут же забывая про язык. — Я вас отвлекла. Вы ведь к девушке спешили, наверное. А тут я… не нужно было мне помогать.
Да она издевается!
— Ты в курсе, что ливень до завтрашнего обеда прогнозируют?
— Да? — удивлённо взмахивает ресницами и растерянно поднимает на меня глаза. Всего секунда, и снова отводит стыдливо взгляд. Да что же с тобой такое, девочка? Будто смотреть боишься. — Я не знала… Т-тогда, дом пойду искать…
Вот. Мы уже к чему-то пришли.
Только вот…
— Ты хоть знаешь, с какой стороны пришла?
Поджимает губки. Розовеют уже. Хорошее что-то есть.
— Не уверена, — машет головой. — Я в Канаде живу. С мамой. К папе погостить приехала, на месяц. Перед тем как в университет поступать. Всю неделю дома сидела. У меня тут друзей нет.
Ого. Реально восемнадцать есть. Я, конечно, боюсь спрашивать, на КОГО она пойдёт с такой беспечностью. Немного тормознутостью. Застенчивостью. Да тут столько ещё черт можно перечислить…
И всё за двадцать минут нашего знакомства отметил.
— Так, а номер отца знаешь?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И снова отрицательный взмах головой.
Звездец.
— Матери?
— Н-нет…
А чего заикаться начала?
— Давай я тебя, что ли, в полицию отвезу, — прихожу к единственному решению. — Там уж помогут тебе дом найти.
— Не надо в полицию! — резко поднимает голову и выпячивает свои испуганные лазуриты.
Глава 4. Дикий
— Не надо в полицию! — резко поднимает голову и выпячивает свои испуганные лазуриты. И сейчас они такие чистые… Как небо, чёрт. А на нём — ни единого облачка.
И почему на полицию так реагирует?
— Оке-ей, — тяну, залипая. — И что же нам делать?
— Ну… — неуверенно кусает губку. Да что же творит, чертовка. — Вы можете поехать домой.
— То есть, ты предлагаешь мне оставить тебя вот так и спокойно поехать отдыхать?
Ирка заждалась. Телефон в штанах вибрирует — явно она звонит.
— Ага, — радостно кивает. Будто решает все проблемы. Ужас, какая наивная. — Сейчас согреюсь и пойду искать.
— Сомнительная у тебя история, — и всё же чувствую здесь подвох. — Отец бьет, что ли тебя?
Сразу напрягаюсь. Осматриваю её снова. Синяков не видно. На этой прозрачной, фарфоровой коже — увидел бы сразу.
— Нет-нет! — машет ладошками, пытаясь отпугнуть от меня те мысли, которые уже закрались в голову. — Он хороший, правда. Просто… Мы повздорили. По телефону. Ничего страшного. У него со связью там плохо… Поэтому он и не узнает, что со мной случилось, если я вовремя домой вернусь…
Раз с отцом всё в порядке, чего же ты расстроено голову склоняешь, девчонка?
— Так. Уточним. Ещё раз. Вообще не знаешь, откуда пришла? — переспрашиваю её.
— Неа… — шмыгает носом.
— Ты только не реви мне здесь, — предупреждаю её. Вот что-то, а детские слёзы — не моё. Ой, тьфу. Ей же восемнадцать есть, чего я туплю? — Найдём мы твой дом. Но в полицию съездить придётся.
— Не надо в полицию, пожалуйста, — упрашивает, а сама взгляд не поднимает. Раздражать начинает. — Папа потом отругает. А у нас и так с ним сейчас… Отношения натянутые.
Заметно.
— Так, ладно, — хватаю глинтвейн и делаю глоток. Раздумываю.
Взять её к себе что ли? На денёк-два там. Пока мои ребятки адрес её найдут по ключам. Или по камерам, где она там шастала. Судя по тому, что забрела далеко — и гуляла много где. Могла на камерах светануться. Так хоть район узнаем.
А вдруг…
Схема это??
Неужели аферистка???
Да ну, Дикий! Глянь в эти глаза! Не может быть!
Окей. Но не странно ли это? Что позову её к себе?
Она не пойдёт. Гостиницу, может, ей снять? Да как-то выглядит это… Не очень. Вдруг опять заблудится? Убежит, сказав, что ей неудобно.
Где мне её потом искать? Кинуть на произвол судьбы? Чтобы меня потом совесть замучила?
– Так, Белоснежка, — даю ей кличку. Цвет волос и бледная кожа позволяют. Вот губы эти, конечно… Мертвец, блин, ходячий. Но уже лучше.
Согревается.
— Меня это, — смущённо теребит стаканчик пальцами. — Вика зовут. Простите, что сразу не представилась.
О как.
— Вика, — повторяю. Красивое имя. Мне нравится. Победа. Победительница по жизни, блин. Столько проблем за день обрести — уметь надо. — Ежевика. Тебе подходит. Буду тебя ежевикой звать. Ты такая же чёрная.
— В маму пошла, — мне кажется, или она опять краснеет? Ужас. Как же это невинно и красиво смотрится.
Не, Дикий, к Ирке заскочить надо. Напряжение снять. Что-то я себя неважно чувствую. На малолеток заглядываюсь. И хоть восемнадцать ей есть — выглядит она ещё моложе.
— А Вас?… — опять поднимает запуганный взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ярослав, — представляю. — Но все зовут меня Дикий.
— Почему? — округляет свои губки, на которых заостряю внимание.
— А не помню уже, — морщусь. Сколько лет назад это уже было? И вспоминать лень. — В общем, не об этом. Что я тебе предлагаю, Ежевика. У меня друзья в полиции есть. Да и в других органах… В общем, везде.
