Надо было спасать женщин. В последнюю минуту Тадек по доброй воле остался с господином Смугой Я его не виню, я и сам хотел сделать то же самое.
До Лимы мы добрались удачно, но теперь дрожим за судьбу наших друзей. Перед уходом мы договорились с господином Смугой, что месяца через два я буду ждать его с новой экспедицией на северной границе Боливии. Господин Смуга намеревался вскоре после нашего побега убежать вместе с Тадеком и двинуться к месту встречи, только как это им удастся, без оружия, без всякого снаряжения? Ситуация складывается чрезвычайно серьезная. Кампы Монтании готовятся восстать против белых. Если мы опоздаем, что с нашими друзьями будет? Страшно даже подумать! Одна Салли не дает нам упасть духом, твердит, что такие два молодца себя в обиду не дадут. Хоть бы она оказалась права!
Не будем тратить времени на догадки. Надо поскорее выступать с оружием и снаряжением. Я стараюсь организовать экспедицию, только денег у нас маловато. Кампы нас, правда, не обыскивали, но того, что у нас есть, не хватает.
Потому-то я и свиделся с директором банка в Икитос. А он мне сообщил, что ты со дня на день будешь у него, чтобы узнать, где мы. Вот я и посылаю письмо на адрес банка.
Мы живем в гостинице «Боливар», а наши верные товарищи из племени сюбео пользуются гостеприимством родственников инженера Хабиха [3] , он с год как умер. В гостинице индейцы чувствовали себя неважно. Наш Динго живет с ними, там ему свободнее.
Дорогой папочка! Хватит уже писать. Все расскажу тебе сам. Ждем тебя с нетерпением, номер тебе заказан. Целуем тебя и крепко обнимаем».
Томек Вильмовский выжидательно глянул на жену и родственников, которым только что дочитал вслух свое письмо отцу.
– Да, мне бы ни за что не написать такого умного письма, – похвалила его Салли. – То-то мои подружки из пансиона в Австралии вечно приставали, чтобы я читала им твои письма.
Томек улыбнулся жене, спросил:
– А ты, Збышек, что вы думаете с Наткой?
– Ты все четко и ясно написал. А подробности расскажем твоему отцу, когда он приедет. Прямо камень упал с сердца! Я не сомневаюсь, что дядя найдет самый лучший выход. Помнишь, ведь господин Гагенбек не соглашался на то, чтобы он ехал с нами, а теперь, пожалуйста, дядя уже по дороге в Икитос!
– Минутку, подожди, Збышек, – остановила его Салли, – сначала мы все его подпишем.
– Дорогие мои, кажется, и я начинаю обретать надежду, – вступила в разговор Наташа, – но неужели вы и вправду думаете, что уважаемый господин Смуга и господин Новицкий остались в живых? Я ни о чем другом не могу думать!
– Вот увидишь, мы еще спляшем на свадьбе Тадека Новицкого, – заверила ее Салли.
Наташа грустно усмехнулась, прошептала:
– Если б увидеть, что-то с ними сейчас…
II
ВСТРЕЧА С ПУМОЙ
Солнце склонилось к западу, серебря белые шапки вечных снегов и ледников на вершинах бескрайних гор. На горных склонах еще сиял день, но в глубоком ущелье уже сгущались сумерки. По крутой горной тропе уверенно шагал высокий плечистый человек. С первого взгляда его можно было принять за индейца. Короткие, постриженные в кружок густые волосы, гладко выбритое лицо, красновато-коричневый цвет кожи – всем этим он походил на здешних жителей. И все-таки то был белый человек – в отличие от местных индейцев, обходившихся почти что без одежды, на нем были рубашка, порванные штаны, высокие башмаки. Походка у него была моряцкая, да капитан Новицкий моряком и был. Он прибавил шагу, торопясь поскорее увидеть дно ущелья, пышную зелень, что так резко отличалась от голых скалистых склонов. Новицкий не любил прогулок в горах, считал, что ему, с его-то могучим телосложением, нечего тягаться с ламами[4], что с легкостью карабкались по чуть ли не отвесным скалам. Только капризная судьба вечно устраивала ему какие-нибудь каверзы.
Вот как раз сейчас обретался он в перуанской глуши на восточной стороне Анд, самого протяженного горного хребта на свете, а по высоте Анды уступали только Гималаям. Новицкий уже немного подустал и уселся на валун перевести дух. Глянул на запад, прикрыл глаза. Лучи заходящего солнца отражались в сверкающих льдах, как в зеркале. С неудовольствием повернулся он на север. Там вздымался громадный вулкан. Новицкий вздохнул и заворчал себе под нос:
– А, чтоб вас кит проглотил. Здесь глаза слепит ледник, там, наоборот, вулкан! Куда ни глянь, повсюду горы, дьявол их забери! Надо же, такой мировой парень Смуга, а вечно его заносит в самые-то дыры. Сколько уже с ним было неприятностей… То в Африке мулат ткнул в него отравленным ножом, то он в Тибете пропал, то затянул нас к охотникам за головами, а теперь вот притворяется, что предводительствует над краснокожими дикарями, а сам сидит у них в заточении. Сам заварил эту кашу, и меня туда же затянул!
Новицкий поворчал на Смугу, но на самом-то деле был готов за него в огонь и в воду. Он не просто уважал этого необыкновенного путешественника, восхищался им, но и любил его, как родного брата. Так что и сейчас, жалуясь на беспокойного друга, вовсе не сердился на то, что из-за него они попали в такие неприятности. Сам Новицкий просто обожал необыкновенные приключения, он в них купался, как рыба в воде. И нисколько его не тревожила собственная безопасность. Почтенного моряка с берегов Вислы грызло беспокойство за своих любимцев – Томека Вильмовского и его решительную, отважную жену Салли.
Со времени побега Томека и остальных прошло два дня. Смуга и Новицкий сидели у кампов в ожидании, не подвернется ли удобный случай вырваться из неволи. Только что-то такого не подворачивалось. Кампы вроде бы поверили Смуге, что исчезновение его друзей и наличие Новицкого – это все от неизведанных путей господних, но бдительность заметно усилили. Пленники с беспокойством наблюдали, как небольшие вооруженные отряды индейцев уходят на юго-запад, с нетерпением ожидали их возвращения. Когда кампы возвратились без беглецов, с облегчением вздохнули.
Прошли три недели, время стало поджимать. Что будет делать Томек, не дождавшись друзей на боливийской границе? Наверно, вернется в затерявшееся на просторах Анд укрытие индейцев. Смуга и Новицкий не могли такого допустить. Сидя на горном склоне, Новицкий горько вздыхал, размышляя. Прекрасно он понимал, что если они со Смугой не хотят, чтобы Томек снова оказался в неволе, им надо поскорее уносить отсюда ноги.
«А вдруг нам не повезет?» – от этой мысли он еще более помрачнел. И проворчал: – Покусай их бешеная акула, этих тронутых дикарей! Сколько нам от них несчастий!
