В воротах Пинеда пришельцев пропустили, не задавая вопросов. Выглядел чародей достаточно характерно, стражники, конечно, вмиг определили его профессию. Низко опущенный ученический капюшон Петера вполне вписывался в картину, Велинартис же и подавно был вне подозрений. Лица охранников Петеру показались знакомыми, три года назад, кажется, эта парочка тоже состояла в городской страже. В том, что латники не признали земляка, не было ничего удивительного — все-таки за минувшее время Петер сильно изменился, да и капюшон… Немного смутило парня то, как быстро оба стражника отвели глаза. Едва мазнули взглядом по чародею и ученику, да и уставились в сторону. Колдунов никто не любит, но Петеру всегда казалось, что в его родном городе отношение к магам более доброжелательное. Наверное, просто прежде по малолетству не обращал внимания, как земляки сторонятся колдунов.
Когда путники миновали портал и оказались на городской улице, Ригирт потребовал:
— Веди на лучший постоялый двор!
— Да, мастер, — кротко отозвался Петер. — На лучший. «Счастливое колесо».
Парень решил не уточнять, что упомянутое заведение — единственное в Пинеде. Лучший или единственный — какая разница? Все равно в городе нет постоялого двора классом выше.
Хозяина «Счастливого колеса» Петер не узнал — новый какой-то, незнакомый. Пристроив осла в стойло и оттащив пожитки чародея в комнату на второй этаж, ученик оставил Ригирта беседовать с кабатчиком и испросил разрешения удалиться. Он уже знал по опыту, что разговор колдуна с владельцем постоялого двора будет долгим и скучным — наставник станет нахваливать свое мастерство и выведывать, кому здесь можно предложить услуги.
Только теперь, когда чародей остался цедить пиво с незнакомым хозяином «Счастливого колеса», а Петер был предоставлен сам себе — только теперь парень огляделся, узнавая и не узнавая знакомые улицы. Вроде бы все по-прежнему, но что-то не так, как в детстве… что-то совсем не так… Вывески? Над многими лавками появились новые вывески, яркие краски выделяются на темных обшарпанных стенах. Вот и постоялый двор обзавелся изображением тележного колеса, на котором стоит — нет, не стоит, катится, перебирая ногами — веселый мальчик. Петер чуть приподнял капюшон и посмотрел внимательней — хорошо нарисовано! И дитя как живое, улыбается, лукаво глядит, чуть склонив голову, на путников. Жест маленькой руки приглашает зайти. Красивая картина. Петер зашагал по узкой улице, приглядываясь к новым вывескам. На лавке мясника прежде были намалеваны неопрятные багровые колбасы, маленький Петер боялся мясниковой вывески — теперь над дверью красовался веселый пастух, окруженный овцами. Кудрявый юноша играл на свирели, а овцы слушали, тянули морды, на секунду ученику мага почудилось, что он слышит звуки свирели — нет, только почудилось. А художник хорош, ничего не скажешь… такие чудные вывески!
Тем более мрачными казались Петеру полузабытые лица горожан. Его-то в ученическом наряде, конечно, никто не узнавал, но все до единого встречные отводили глаза, едва завидев чародейский плащ с капюшоном, и торопливо уступали дорогу. Петеру это было в диковинку. Ему случалось попадать с Ригиртом в края, где колдунов не любили или презирали… но чтобы боялись? Очень, очень странно…
Петер прошел центральную часть небольшого городка, оставил в стороне грохочущие кварталы мастерских — вот и знакомые узенькие улочки. Здесь располагались жилые дома старой постройки и почти не встречалось вывесок. Да и прохожих немного… В этих кварталах, примыкающих к городской стене, вовсе ничего не изменилось — кажется, даже сорная трава растет точно так же, как в детстве — каждый пучок на прежнем месте.
Ученик чародея свернул в сырую полутьму переулка, остановился перед знакомой дверью… Дом выглядел так, словно давным-давно заброшен — окна затянуты паутиной, заметной даже сквозь тусклые дешевые стекла, дверь, кажется, намертво вросла в косяки, щели оплетены клочьями рыжего мха, у порога — кустики бурьяна, которые не тревожит ничья нога… Петер отступил на шаг. Как же так? Где тетка? Почему дом пуст и неухожен? Парень в волнении стянул капюшон и провел ладонью по лицу…
— Петер! Парень, ты вернулся? Здорово, Петер!
Скрипнула, приоткрываясь, дверь — на пороге соседнего дома возник сосед.
— Дяденька Керт? А что здесь?.. Почему дом заброшен? Где тетя Эгата?
— Петер, вот здорово! — Керт, ухмыляясь в бороду, оттолкнул дверь и шагнул к парню. — Не волнуйся, жива твоя тетка! Жива и здорова! Замуж вышла и уехала в Генету, а то и в Энмар. Как ты ушел с этим прохвостом, как его, с колдуном этим, так она сразу продала все, что можно, да и уехала с хахалем.
— С хахалем?
— Э, да ты же ничего по малолетству не понял, верно? Хахаль у нее имелся, давно уж Эгатку обхаживал. Приказчиком служил у купца из Генеты, частенько к нам наведывался по торговым делам. Все говорил, что соберет денег и свое дело заведет. Торговое. Так Эгатка-то распродала что можно, с ним обвенчалась и тут же — фьюить! Мы, говорит, с мужем в Энмар подадимся, город торговый, богатый…
— В Энмар? Так далеко?
Петер никак не мог собраться с мыслями. Не вязалась суетливая, немного шебутная тетка с образом почтенной купеческой жены. Теперь-то он понимал многие странности в ее поведении — и слишком частые отлучки на рынок, и поздние возвращения, когда Эгата приходила затемно — румяная, с блестящими глазами и, если Петер просыпался при ее появлении, все никак не могла привести в порядок растрепавшиеся кудрявые волосы…
— Я так мыслю, что до Энмара они не доехали, а вот в Генете лавку открыть — милое дело! — рассуждал тем временем сосед. — Да я этого купчика как будто у нас на рынке встречал, покупал он что-то в кожевенном ряду. Расспросишь там, так узнаешь… Петер! Так ты вернулся, значит! А я гляжу — вроде чародей какой-то здесь крутится! Ну, думаю… А это Петер наш! Вовсе и не чародей!
— А что — чародей?.. — рассеянно спросил парень.
— Ну, плащ же у тебя этот, и вообще… Будто, гляжу, колдун у твоего дома… — Керт осекся и заговорил медленнее: — А ты это где сейчас? Кем?
Петер догадался, что сосед припомнил, как прощались три года назад, провожали в ученики.
— Так я и есть ученик чародея, — почему-то смущенно подсказал он, нахлобучивая капюшон. — Все так же, учусь, значит.
— Ага, ага… Да, да… — закивал Керт, пятясь к своей двери. — Точно, да. Верно. Помню. А теперь ты чего, домой?
— Да нет же, я с наставником. На денек-другой. А что, дядя Керт, у вас…
— Извини, парень. — Сосед теперь отводил глаза, избегая Петерова взгляда из-под капюшона, точь-в-точь как прочие земляки. От прежней сердечности не осталось и следа. — Мне пора. Дела, то-ce… собираться надо, вот…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
