Этот паром совершал пятьдесят рейсов в день и в среднем перевозил по сотне человек, но Вулли всегда находился у сходней и обнюхивал каждую пару ног, ступающих на землю. В этот день он исследовал не менее пяти тысяч пар, или десяти тысяч ног. Так продолжалось и на второй день, и на третий, и всю неделю. Он постоянно оставался на своем посту, забывая даже о еде. Но скоро голод и усталость дали себя почувствовать. Он исхудал и сделался очень раздражителен, так что малейшая попытка помешать ему в его ежедневном занятии — обнюхивании ног — приводила его в сильнейшее негодование.
День за днем, неделя за неделей Вулли ждал и высматривал своего хозяина, который так и не вернулся. Паромщики прониклись уважением к его верности. Вначале он с презрением относился к предлагаемой ему пище и приюту, и никто не знал, чем он питается, но в конце концов голод все же заставил его принимать подачки. Ожесточенный против всего мира, он оставался верным своему хозяину.
Я познакомился с Вулли четырнадцать месяцев спустя. Он все еще находился на посту: продолжал караулить возвращение своего хозяина. Но он уже поправился и пополнел. Его умная морда с блестящими глазами и острыми ушами невольно привлекала к себе внимание. На меня он даже не взглянул, после того как убедился, что мои ноги не те, которые он искал, и как я ни старался в течение следующих десяти месяцев завести с ним дружбу, я не мог ничего добиться. Для него я значил не больше, чем всякий другой прохожий.
Итак, в течение целых двух лет это преданное существо оставалось у парома. Он не возвращался к родным холмам не потому, что боялся заблудиться или же расстояние казалось ему слишком далеким, — нет, он не уходил от парома, убежденный, что его хозяин, божественный Робен, желал, чтобы он там оставался! Ну вот он и остался.
Однако он все-таки переезжал на пароме всякий раз, когда ему казалось, что это может помочь в его поисках. За переправу собаки обычно взимался один пенни, и паромщики высчитали, что Вулли успел задолжать компании несколько сот фунтов, когда наконец прекратил свои разъезды.
Вулли не пропустил ни одного пешехода, вступившего на сходни, не обнюхав его ног. В общем, около шести миллионов ног было исследовано этим удивительным экспертом. И все понапрасну. Однако его непоколебимая верность не пошатнулась ни разу, хотя нрав его, несомненно, испортился под влиянием такого долгого ожидания.
Мы так и не узнали бы никогда, что сталось с Робеном. Но вот однажды к парому спустился один коренастый гуртовщик. Обнюхивая по привычке нового посетителя, Вулли внезапно остановился, пораженный. Шерсть на нем встала дыбом, и он задрожал. Затем он тихо зарычал, и все чувства его как будто сразу устремились к этому новому пришельцу.
Не понимая, в чем дело, один из паромщиков крикнул ему:
— Слушай, парень, ты не обижай нашу собаку!
— Да кто же ее обижает, дуралей? Она сама скорее обидит меня.
Но дальнейшего объяснения и не потребовалось. Поведение Вулли сразу изменилось. Он стал подобострастно ласкаться к незнакомцу, усиленно махая хвостом, чего не случалось с ним ни разу за все эти годы.
Все объяснилось в нескольких словах: скотовод Дорли хорошо знал Робена; шарф и рукавицы, которые он носил, были связаны самим Робеном. Вулли почуял это и, отчаявшись в возможности когда-нибудь увидеть его самого, покинул свой пост у парома и решил следовать за владельцем рукавиц.
Дорли был очень доволен и охотно взял с собой Вулли в горы Дербишира, где Вулли снова вернулся к своим прежним обязанностям: стал стеречь стадо овец.
2
Монсалдэл — долина в Дербишире. Единственный трактир в этой местности назывался «Свинья и свисток», и хозяином его был Джо.Греторекс, толстый смышленый йоркширец. У него были наклонности контрабандиста, но жизнь сделала из него трактирщика. Однако врожденные наклонности заставляли его… Ну, да это не важно! Достаточно будет сказать, что в Йоркшире незаконная охота очень развита.
Вулли теперь жил у восточного склона долины, как раз над трактиром Джо. Я любил посидеть в этом трактире и нередко спускался в долину. Дорли, новый хозяин Вулли, имел в долине небольшую ферму. На лугах паслись его многочисленные овцы. Вулли стерег их так же бдительно, как и свое прежнее стадо, наблюдая за ними, когда они паслись, и загоняя их домой на ночь. Он был необщительный, угрюмый пес и охотно оскаливал зубы при виде чужих. Но стадо оберегал так внимательно, что Дорли не потерял за год ни одного ягненка, хотя соседние фермеры сильно пострадали от орлов и лисиц.
В этой местности охотиться за лисицами трудно. Каменистые утесы, высокие, скалистые стены и пропасти мешают верховой езде. Лисицы на скалах чувствуют себя как дома.
Впрочем, на лисиц не жаловались до 1881 года. Но тут одна старая, хитрая лисица поселилась вблизи тучных пастбищ, точно мышь внутри сыра. Она насмехалась над гончими охотников и над ищейками фермеров.
Гончие Пика много раз гнались за этой лисицей, но она всегда спасалась в Чертовой Дыре. Попав в это ущелье, где расселины в скалах тянутся на целые мили, лисица была в полной безопасности. В Чертовой Дыре, по мнению фермеров, жил черт. Когда одна из гончих, чуть было не поймавшая эту лисицу у Чертовой Дыры, вскоре после этого взбесилась, никто уже не сомневался, что эта лисица — родная сестра черта.
Между тем лисица продолжала красть ягнят, производя чрезвычайно смелые набеги. Часто она находилась на волосок от смерти, но всякий раз спасалась. В конце концов, как это часто делают многие старые лисицы, она стала убивать просто из «любви к искусству». Скотовод Дигби потерял семь ягнят за одну только ночь, Каролл потерял семь на следующую ночь, а затем был опустошен утиный пруд священника. Словом, редкая ночь проходила без того, чтобы кто-нибудь в околотке не пожаловался на гибель птиц, овец и даже телят.
Все эти убийства приписывались лисице из Чертовой Дыры. Об этой лисице знали только, что она очень велика, так как оставляла большие следы. Никому из охотников, однако, не удавалось хорошенько рассмотреть ее. Лучшие собаки из своры гончих, Тендер и Белл, отказывались подать голос, найдя ее след, и ни за что не соглашались бежать по этому следу.
Когда одна из этих гончих взбесилась, их хозяин, Пик, перестал охотиться в долине Монсалдэн. Но местные фермеры, собравшись под предводительством Джо, решили дождаться зимы и, когда выпадет снег, сообща разделаться с этой проклятой лисицей.
Но снег все не выпадал, а рыжая лисица продолжала свой прежний образ жизни. Работала она аккуратно и точно. Она никогда не посещала две ночи кряду одну и ту же ферму. Она никогда не съедала ничего на том самом месте, где совершала убийство, и никогда не оставляла следа, который мог бы выдать ее отступление. Обыкновенно она прекращала свое ночное странствие в траве у большой проезжей дороги.
