Паула
Понедельник, 21 апреля — среда, 30 апреля
Глава 1
Красоту Рик Дин унаследовал от матери, а неуемную энергию — от отца. Сидя в кафетерии Джейси в ожидании Дебби Марсден, он внезапно осознал, что ритмично постукивает ногой по полу. Расслабься, приказал он себе. Пятница в прошлом, ничего изменить нельзя. Судя по газетным статьям, их никак не могли связать с тем, что произошло с Гарольдом Рокуэллом.
Никак... Да нет, одна зацепка все-таки была.
Ладонью он вытер выступивший на лбу пот. Где же эта Дебби? Разумеется, ей надо доехать сюда из университета после лекции, которая начиналась в девять часов, но он же сказал, что будет ждать ее в кафетерии ровно в половине одиннадцатого. Для того чтобы встретиться с ней, ему пришлось пропустить семинар по истории западной цивилизации. А сейчас не самое удачное время для прогуливания занятий. Все-таки первый понедельник после...
Могла Паула Холстид запомнить номер их автомобиля? Было темно, она бежала... Он бы не запаниковал и не стал бы возить этого Рокуэлла мордой по гравию, если бы не ее стучащие по асфальту каблуки. Да и кто мог знать, что у этого парня жена и маленький ребенок? А вся эта газетная болтовня насчет того, что он ослеп... Разве можно ослепить человека парой подзатыльников?
Правая нога Рика вновь застучала по покрытому линолеумом полу. Он живо представил себе, как каблук упирается в затылок, а лицо трется о гравий. Рик сбросил столбик пепла в пепельницу. Если он и не спал в этот уик-энд, то от страха, а не от угрызений совести.
Рик резко вскочил и замахал рукой, расплескав кофе по подносу. Девушка его возраста, с длинными, светло-каштановыми, абсолютно прямыми волосами, обрамляющими лицо сердечком, поспешила к столику.
— Извини, что опоздала. Пришлось ждать автобус...
— Пустяки, Деб, — он не хотел, чтобы Деб поняла, сколь важен для него предстоящий разговор. В конце концов, Паула Холстид могла опознать его. Не машину, не остальных, но уж его точно могла. Они сели.
Дебби Марсден, с широко посаженными синими глазами, курносым носом и с избытком помады на губах, выглядела моложе своих девятнадцати лет. А вот фигура у нее стала совсем женская. За те девять месяцев, что Рик не видел ее, она заметно прибавила и в бедрах, и в груди.
— По твоему тону, Рик, я поняла, что дело очень важное, — в ее голосе слышалась легкая обида. — Ты мне столько времени не звонил, и вдруг...
— Старики не дают мне поднять голову от книг. Мать боится, что меня заберут в армию.
А чего она, собственно, ожидала? Серенад у студенческого общежития? Он был с ней на выпускном вечере, потом они пару раз встретились, кажется, в июле, ездили купаться на озеро Сирс. Она как следует распалила его на расстеленном на берегу одеяле, а потом оставила с носом. И все-таки, кроме нее, в университете он никого не знал. Рик постарался изгнать из голоса тревогу.
— Слушай, Деб, ты знаешь профессора Холстида?
— Куртиса Холстида? — Она улыбнулась. — Слышала о нем. Он профессор кафедры антропологии. Одна из моих подруг, Синтия, учится у него. В прошлом сентябре, на факультетском чаепитии, я встречалась с его женой.
Рик заставил себя помешать в чашке остывший кофе. Это же надо, какая удача!
— Ты не можешь... достать мне его домашний адрес?
— Конечно, могу, Рик. Для этого достаточно заглянуть в телефонный справочник.
Черт! Эта женщина, эта Паула, похоже, лишила его разума. Он и сам мог подумать о справочнике! Перед его мысленным взором вновь возникла Паула, застывшая словно муха в янтаре: блестящие светлые волосы, ярко-синие глаза, высокие скулы, чуть раскрытые губы...
— Что случилось, Рик? У тебя такое странное лицо...
Он посмотрел на Дебби, словно увидел ее впервые. А ведь она действительно расцвела за эти месяцы. Он не собирался упоминать Паулу, хотел поговорить только о Холстиде, поскольку Деб могла прочитать в газетах о случившемся с Рокуэллом, свидетельницей чего стала Паула. Но он помнил еще со школы, что Дебби интересовали лишь международные дела. Точно так же и его отец просматривал только биржевые страницы. Она думает, что его что-то тревожит, так? Он вскинул голову, изобразил смущение:
— Видишь ли, Деб, тут вышла такая история...
— Рик, у тебя неприятности? — Ее глаза засверкали.
Она взяла его руку в свои, нежно, словно хрупкую вазу. Губы раскрылись. Черт, и как он мог забыть о ней?! Они жили на соседних улицах, и он всегда ей нравился.
— Не то чтобы неприятности, Деб, просто... — на выдумки он был мастак, особенно с девушками. — Ты помнишь «триумф», который отец подарил мне по окончании школы? Помнишь, он предупреждал, что я могу попасть в аварию, если сяду за руль выпивши?
— Рик, ты не разбил свою машину?
— Нет-нет, ничего такого. Видишь ли, вчера я выпил пару банок пива и, выезжая со стоянки у бара в Файв-Понте, чуть задел крыло другого автомобиля.
— Автомобиль, на котором ездит профессор Холстид?
— Не профессор, его жена, — тут уж он дал волю воображению. И буквально увидел, как красивая, стройная женщина вылезает из автомобиля... разумеется, «мерседеса». Обтянутая тончайшим чулком нога, ослепительная улыбка... — Утром я подумал, что она может обратиться в страховую компанию, и если это дойдет до отца...
Он замолчал, не сводя глаз с лица девушки. Женщины, как правило, ничего не понимают насчет автомобилей и страховки, а Деб знала, что его отец — брокер.
— Но... чем я могу помочь, Рик?
— Как ты думаешь, сможешь ты выяснить, когда она дома одна? Понимаешь, неудобно же мне просить ее в присутствии мужа о том, чтобы она не обращалась в страховую компанию и просто позволила мне заплатить за ремонт. Профессор может этого не понять.
Мужчины так дорожат своей гордостью, подумала Дебби. Уже на первом курсе она поняла, что достаточно на лекции мужчины-профессора будто бы в изумлении широко раскрыть глаза, чтобы гарантировать себе хорошую оценку. Особенно безотказно эта маленькая хитрость срабатывала с профессорами, перевалившими тридцатилетний рубеж. Но ее радовало, что Рик обратился к ней за помощью. Она очень тосковала прошлым летом, после того как он бросил ее. А ведь она позволила ему куда больше, чем кому бы то ни было.
— Хорошо, — Дебби улыбнулась. Зубы белые, ровные, а Рик помнил, как она ходила с корректирующими пластинками. — Я могу прикинуться, будто беру у него интервью для студенческой газеты. Я немного опоздаю на репетицию хора, но ты можешь позвонить мне завтра в Форрест-Холл.
Уходя, она гадала: а в том ли причина его звонка, что он хотел уладить инцидент с автомобилем? Может, когда он позвонит завтра... Интересно, тусуется ли он с этими парнями... Хулио, от одного вида которого у нее по коже бежали мурашки, Толстяком, которого, скорее всего, вышибут из школы до экзаменов, Чемпом. Именно их регулярно приглашали в кабинет директора для выволочки.
Наблюдая за уходящей Дебби, Рик подумал, что она стала очень хорошенькой. Изменила прическу, прибавила в нужных местах. И тут внезапно перед ним возник образ Паулы Холстид. Синие глаза на загорелом лице. Может, если он пойдет к ней один, расскажет, как это случилось, может, она согласится не доносить на него копам. А может, он с ней...
Да ты ошизел, одернул он себя. Просто ошизел. Она для тебя опасна. Очень опасна. Она же спросит, за что мы ослепили этого парня. А мы-то хотели лишь позабавиться, отвесить ему пару тумаков, точно так же, как отвешивали их школьникам младших классов, зажимая их в углу, чтобы отнять карманные деньги. И вместо того чтобы представлять себя и Паулу Холстид в постели, тебе следует позаботиться о том, чтобы она не смогла опознать тебя. Если она тебя не опознает, ты в полной безопасности. Если опознает...
Что ж, надо сделать так, чтобы она ни при каких обстоятельствах не опознала бы его. То есть найти способ запугать ее.
Но какой? Может, попросить старушку Дебби помочь ему. В его голове начал формироваться план. Она, естественно, не должна знать, что в действительности он задумал.
А когда все закончится, может, ему вновь начать встречаться с Дебби? Классная ведь девочка.
Глава 2
— Хорошо-хорошо, — пробурчал Курт Холстид, завязывая узел галстука, уже облачившись в серые брюки и старый пиджак спортивного покроя с кожаными «заплатами» на локтях. — Ты вновь пойдешь в полицейский участок и опять будешь просматривать фотографии. Зачем?
— Потому что они ослепили этого мальчика, — ледяным тоном ответила Паула.
Она стояла на пороге ванной, прислонившись к дверному косяку, сложив руки на груди, на втором этаже отдельно стоящего дома, в котором они жили с тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года, с той поры, как Курт поступил на работу в университет Лос-Фелиса. Окна спальни выходили на университетское поле для гольфа.
— Я уверен, что они не хотели ослепить его. Возможно, ситуация вышла из-под контроля. Неделя уже миновала. Почему ты думаешь, что сможешь узнать их, если увидишь, вновь?
