– Шутите! – воскликнул Джонатан, широко улыбаясь. – Вы, значит, скоро поженитесь?
Они хором рассмеялись:
– Даже не сомневайся, шафер!
Джонатан так радовался за лучшего друга, что подбежал к нему и похлопал его по спине. Марк обнял Джонатана, а потом положил руку на плечи своей будущей жене. Остальные принялись разговаривать между собой, а Джонатан отступил на шаг и еще раз поздравил друга и его невесту.
– Я хотел сначала сказать обо всем тебе, а потом уже всем остальным, но она, – Марк покосился на Келли, – оказалась настоящей болтушкой.
Келли только рассмеялась. Ники в это время беседовала с какой-то незнакомой женщиной.
– Что у тебя с лицом? – спросил Марк.
Вид у Джонатана и правда был не слишком презентабельный – верхняя губа разбита, рассеченная бровь заклеена пластырем, уродливый шрам на подбородке. Одним словом – красавчик!
– Не волнуйся, чувствую я себя хуже, чем выгляжу, – пошутил он. – Неужели я буду шафером? – Джонатану не хотелось вспоминать о последнем задании. В конце концов, друг только что оказал ему большую честь, сделав шафером на своей свадьбе! Марк хлопнул его по плечу:
– А кто же еще? Иди распакуй вещи, а потом мы обсудим, где устроим мальчишник.
Джонатан пошел к себе в кабинет и поставил рюкзак на стол. В открытую дверь он видел, как Келли и Марк держатся за руки, хотя и разговаривали с разными людьми. Именно в этот момент, глядя на них, он принял важное решение. А секундой позже в его кабинет вошла Ники с досье нового клиента.
– Я больше не хочу работать «в поле», – выпалил Джонатан, удивив не только Никки, но и самого себя. – Никки, я все время отстаю от жизни и больше так не хочу. Не хочу и не могу… – Никки села. Джонатан продолжал: – Марк женится; у него уже есть маленькая семья. У Оливера скоро родится ребенок. А я… – Он с трудом подбирал нужные слова.
– Хочешь пустить корни, – подсказала Никки.
– Да, но как мне пустить корни, если я нигде подолгу не задерживаюсь?
– И поэтому ты хочешь перейти на административную работу?
Он кивнул.
Никки Уотерс не так легко было смутить. Она поджала губы, но не стала с ним спорить.
– Ладно, – сказала она.
– Ты согласна?! – Джонатан думал, что Никки разозлится. Если не считать Марка, он считался самым опытным «полевым агентом».
– Когда я открывала «Орион», я понимала, что меня ждет много работы, и ты с самого начала был одним из моих главных помощников. Без тебя я бы не справилась. А ты ради работы всегда жертвовал своей личной жизнью. Если тебе надоели разъезды, мы все уладим.
– Значит… с разъездами покончено?
Никки подняла палец:
– Этого я не говорила!
Глава 2
Посмотрев на письмо в пятнах крови, Кейт Спирс вздохнула. Оно, как и многие предыдущие письма, было аккуратно сложено и лежало строго посередине ее придверного коврика.
Ее отец, Дикон, который только и делал, что волновался, топтался у нее за спиной, разговаривая по телефону. Последний повод для тревоги – у его жены, мачехи Кейт, выдался неудачный день на работе. Дикон считал себя хорошим мужем, поэтому он расхаживал по тротуару возле почтового ящика Кейт и терпеливо выслушивал жалобы жены, пока дочь пыталась понять, что делать с окровавленной корреспонденцией.
– Непонятно, в чем тут дело, – бормотала Кейт, роясь в своей огромной сумке. Поскольку Кейт не проводила четкой границы между работой и домом, она нашла упаковку резиновых перчаток и натянула перчатку на руку. Еще в одном кармане сумки отыскался чистый пакет. В жизни ученых-экспериментаторов все-таки есть свои преимущества.
– Да, милая, я тоже тебя люблю, – сказал Дикон, внезапно заканчивая разговор и подходя к дочери. Кейт поспешно запихнула письмо и перчатку в пластиковый пакет, а пакет спрятала в сумку. Ей даже показалось, что она вернулась в детство и скрывает от отца какую-то шалость. Правда, она хорошо знала: мало что может ускользнуть от внимания Дикона Спирса.
– Ну что, будем и дальше притворяться, будто я не видел, как ты сунула что-то к себе в сумку?
– Понятия не имею, о чем ты, – солгала она, открывая дверь.
– Ты всегда повышаешь голос, когда хочешь меня обмануть, – не сдавался отец, входя за ней в прихожую. Обычно Кейт ставила сумку под стол у входной двери, но сейчас не выпускала ее из рук. Она понимала: стоит ей поставить сумку, как отец тут же откроет ее.
– Может, перестанешь заниматься психоанализом? Я, знаешь ли, не база данных, – улыбнулась она. Дикон владел компьютерным магазином, и Кейт не упускала случая съязвить на тему его осведомленности в предмете. Обычно ее шуточки смешили отца, но только не сейчас. Ее наигранное веселье не сбило Дикона с курса. И не важно, что его дочери уже двадцать девять, у нее квартира в ипотеке и она только что завершила пятилетний проект, способный многим спасти жизнь!
– Кэтрин Гайя Спирс, не знаю, почему ты меня обманываешь, но лучше выкладывай все начистоту!
Кейт решила потянуть время и отправилась в кухню. Сумку она крепко придерживала за ремешок.
– Папа, хочешь кофе? – спросила она, меняя тему. – Лично я просто умираю без кофе! – Дикон молча последовал за ней и застыл статуей у холодильника. Кейт отлично знала отца и понимала: у него железная воля и его не переупрямить. Она заглянула в голубые глаза отца и снова отметила, как они не похожи внешне.
Низкорослый, но крепко сбитый, Дикон обладал от природы смуглой кожей, которая досталась ему в наследство от матери-латиноамериканки. Зато волосы у него были отцовские, очень светлые, хотя с возрастом поредели на макушке, где появилась солидная плешь. Все видевшие его сразу понимали, что он – пенсионер из Флориды. Ему исполнилось пятьдесят шесть, но круглое лицо осталось молодым. Нижней половины лица почти не видно под пышными, выгоревшими на солнце усами – по мнению его второй жены Донны, усы придают Дикону царственный вид.
Зато Кейт была копией своей матери. Кейт унаследовала ее фигуру. Когда она надевала туфли на каблуках, то при росте метр семьдесят пять оказывалась выше Дикона на целую голову. Правда, на каблуках она ходила нечасто. Кейт была худощавой, но не мускулистой, как ее мать Кассандра, работая в правоохранительных органах, она должна была постоянно тренироваться. Кроме того, Кейт унаследовала от матери густые каштановые волосы, нежный овал лица и полные, чувственные губы.
Кейт покосилась на отца, он так на нее смотрел, словно хотел прожечь в ней дыру.
– На самом деле все не так и страшно, – сказала наконец Кейт. – Почему ты не позволишь мне самой разобраться?
Дикон решительно покачал головой. Со вздохом она поставила сумку на рабочий стол и достала оттуда пакет.
– Это что, кровь?! – воскликнул Дикон, с ужасом взял пакет двумя пальцами и, стараясь не задеть содержимого, положил на столешницу.
– Похоже на то, но, если все как в прошлый раз, жидкость искусственная.
Дикон вытаращил глаза:
– В прошлый раз?! Хочешь сказать, что ты уже получала такое?
Кейт в очередной раз вздохнула. Откровенный разговор с отцом она надеялась отложить до своего возвращения из поездки. Возможно, к тому времени такие письма и вовсе прекратятся. Усевшись на высокий барный табурет напротив отца, она объяснила:
– За последние несколько месяцев я получила несколько штук. Их приносили и домой, и на работу… Но только вот это и прошлое были испачканы веществом, похожим – только похожим! – на человеческую кровь. Разумеется, мы все проверили, и оказалось, что кровь ненастоящая. Хотя мне все равно противно прикасаться к этим письмам без перчаток, – она достала из сумки пару резиновых перчаток и протянула отцу, потому что видела, как ему не терпится прочесть, что написано на листке. Он молча натянул перчатки. Кейт постелила на стол бумажное полотенце.
– Листок исписан с обеих сторон, – заметил отец, щурясь и разглядывая буквы, написанные от руки. Так же, как во всех остальных полученных ею записках. – Но повторяется всего одно слово: «Zastavit». – Он несколько раз повторил слово, как будто пробуя его на вкус.
– По-моему, это по-чешски, – нехотя сказала Кейт.
– Ты уверена?
– Нет. – Она пожала плечами. – Но оно почти наверняка означает «прекрати» или «остановись».
Дикон вопросительно поднял брови.
Кейт подняла указательный палец, ненадолго скрылась в спальне и вернулась с небольшой шкатулкой. Придвинула шкатулку отцу. Откинув крышку, Дикон достал оттуда связку писем.
– Сколько их всего? – Всего писем насчитывалось восемнадцать. И в каждом на двух сторонах листка повторялось одно и то же слово.
– Все они на разных языках, и все примерно означают «остановись» или «прекрати», – пояснила Кейт. – Кроме того, первое было написано по-английски. Наверное, на тот случай, если я не пойму.
– «Остановись», «прекрати»… что тут имеется в виду? – Дикон покачал головой. Он обо всем догадался еще до того, как Кейт успела ответить. – Твои исследования!
