Конан в сердцах сплюнул и нахмурился. Вся эта затея с самого начала представлялась ему весьма сомнительной и опасной. Однако в армии аквилонского короля было не принято обсуждать приказы полководцев — в чем киммериец убедился, около года пробыв в Аквилонии наемников и дослужившись до капитанского чина. Но коль ясно видишь всю гибельность и безрассудство затеянного… если видишь это и не можешь исправить… Кром! Он уже жалел, что согласился принять участие в этом безумном походе, а тут еще нелепый приказ, согласно коему власть разделена между двумя капитанами, между ним и Арно… Конечно, Арно — храбрый и испытанный солдат, тут не скажешь ничего плохого, но он не воевал прежде с пиктами! Откуда у него возьмется нужный опыт? Да и вообще, двоевластие в военной экспедиции скорее приведет к гибели и поражению, чем к победе…
Конан повернулся к Флавию и буркнул:
— Пора выступать! Скажи своему капитану, чтобы он поднимал гандерландских неженок.
Отдых закончился. Под палящими лучами полуденного солнца аквилонские солдаты по узкой лесной тропе направились к Южной Протоке, которая отделяла провинцию Чохиру от занятой сейчас пиктами Конаджохары. когда отряд достиг реки, Конан, шагавший вместе с Флавием во главе колонны, приказал своим бойцам наполнить водой фляги. По-прежнему ничто не нарушало тишину лежавшего по обоим берегам протоки густого леса — до тех пор, пока молчание не было нарушено уханьем совы.
Резко обернувшись, киммериец приказал:
— Перестроиться в каре — и поживее! Копейщики — вперед, лучники — во вторую линию! готовьтесь к отражению атаки!
Флавий, хлопая глазами, удивленно спросил:
— В чем дело, капитан? Тебя напугал крик совы?
— А ты слышал, парень, чтоб сова вопила днем?! — прорычал киммериец. — Сейчас начнется!..
И, как бы подтверждая его слова, тишину разорвали воинственные возгласы. То был боевой клич пиктов.
2
Видно, аквилонские солдаты были не такими уж неженками и дармоедами, да и гарнизонные тренировки не прошли для них даром — в мгновение ока длинная, как змея, колонна превратилась в ощетинившийся копьями квадрат. За первыми рядами гандерландцев — которые, опустившись на одно колесо и прикрываясь щитами, воткнули древки своих копий в землю — стояли, держа наготове луки, боссонские стрелки.
Аквилонцы едва успели выровнять боевой порядок, как из-за близлежащих деревьев на них ринулась орда размалеванных дикарей. На них не было никакой одежды, кроме набедренных повязок, схваченных в пучок на затылке, торчали разноцветные перья птиц. Вооружены они были большей частью кремневыми топорами и копьями, изредка сверкало стальное лезвие меча — военного трофея, захваченного некогда в форту Тусцелан.
— Да поможет нам пресветлый Митра! — вскричал Флавий, поворачиваясь к Конану. — Ты был прав — их здесь не меньше тысячи!
— Сосчитаешь потом, коль останешься жив! А сейчас становись вон в тот угол! — приказал полусотнику киммериец, бросаясь к другому углу каре.
Пикты с пронзительными угрожающими воплями приближались к боевым порядкам аквилонцев. Несколько дикарей уже были поражены стрелами, другие, не рассчитав скорости бега, сами напоролись на выставленные вперед наконечники копий; прочие же задержались перед ощетинившейся сталью шеренгой. Все попытки проскользнуть под копьями гандерландцев закончились смертью чересчур сообразительных дикарей.
Под взмахами конанова клинка один за другим валились на землю воины в боевой раскраске; боссонские стрелки заученными движениями отправляли в атакующих стрелу за стрелой, и мало какая из них не находила цели. Прошлогоднюю листву под ногами сражавшихся заливали потоки крови — в основном, пиктской.
Но вот над полем боя послышался протяжный зов берестяного рожка — то был сигнал к отступлению. Однако захваченные азартом схватки дикари не сразу расслышали этот звук; кровь их кипела, и каждый стремился ворваться первым в аквилонские шеренги. Вожди громкими криками и руганью все же заставили соплеменников отойти назад, и вскоре нападающие — петляя, чтобы уберечься от стрел, — начали отступать в сторону леса, неся на плечах раненых товарищей.
Около пяти десятков дикарей остались лежать возле аквилонского строя, у ног гандерландцев. Конан, вытирая со лба смешанный с кровью пот, ткнул пальцем в двух воинов:
— Вы, парни, осмотрите всех, кто валяется тут, раненых — добейте! Хороший пикт — мертвый пикт, — бросил он Флавию, потом опять повернулся к солдатам. — Всем остальным — держать строй! Тех, кто ранен, немедля перевязать! И вытащите из трупов дикарей стрелы — нам они, я чувствую, еще пригодятся.
— Но почему они все-таки отступили? — удивленно спросил Флавий. — Ведь даже теперь дикари превосходят нас числом по меньшей мере в десять раз!
— Кром! Думаешь, я знаю? Как бы это не оказалось ловушкой… Вот почему сейчас нельзя расслабляться… Ни на миг!
Откуда-то издалека донеслась барабанная дробь. Пыл недавней схватки угасал, солдаты переводили дыхание, передавали друг другу фляги с водой, подкисленной вином. Внезапно Конан заметил, что кое-кто из гандерландцев спасаясь от жары, снимает шлем и пытается сбросить кольчугу. Придя в ярость, он заорал:
— Эй, недоумки! Вы бы еще штаны стянули! Ну-ка, прекратить! Доспехи — ваша жизнь! А кто снимет их, получит от пиктов подарок — стрелу в брюхо! Если раньше я сам не сворочу поганцу челюсть!
Восстановив порядок, Конан направился к Арно посовещаться.
— У пиктов сейчас вместо покойного Зогар-Сага новый шаман — Сагайета, его племянник, — сказал он. — Хитрая бестия! Кровожаден и упорен, как оголодавший волк! Он от нас не отстанет! И потому я думаю, что барабаны, который мы слышим, предвещают новую атаку.
— Ты бы поменьше толковал о шаманах, Конан, — с угрюмым видом произнес Арно. — Не хватает только, чтоб наши храбрецы услышали о них и решили, что им придется иметь дело с колдовскими силами.
— Они должны об этом знать и быть готовыми, — возразил Конан. — Пикты бессильны против нашего оружия — недаром же мы заняли всю восточную часть их земель! Вот им ничего и не остается, как прибегнуть к колдовству.
— Земля пиктов перешла к нашим поселенцам по закону, — Арно явно не понравились слова варвара. — На каждый земельный надел у них есть грамота с подписью короля Нумедидеса, с его печатью и знаками пиктских вождей, продавших землю!
— Ну, разумеется! — язвительно отозвался Конан. — Не сомневаюсь, что вождей, поставивших эти знаки, для начала хорошенько подпоили, а под конец сунули им пару-другую медных браслетов. Впрочем, дикари и в трезвом-то виде мало что понимают в подобных делах… И хоть я не испытываю к пиктам дружбы, ярость их мне понятна. — Он бросил взгляд в сторону лесной опушки и усмехнулся: — Ну, хватит о землях и грамотах! Сейчас по краям колонны идут копьеносцы — так мы сможет быстрей перестоится в случае тревоги.
