Савелий после такой удачной сделки посмеивался про себя, повторяя на свой лад, знаменитые слова из рассказа О» Генри: «Что ж поделать, Аркадий, Боливар не выдержит двоих».
Аркадия на работу к себе он, конечно не взял. Не хотелось ему держать под носом озлобленного человека.
Со временем, Савелий расширил комплекс услуг автолюбителей в своих мастерских, а после и выкупил землю. А ещё через несколько лет Савелий позволил себе купить ещё одну автомастерскую. Теперь он стал в своём городе зажиточным человеком. Свободных денег он не жалел на избирательные компании нужных ему партий. Поэтому пользовался поддержкой и лояльностью правящей элиты их среднего провинциального городка. Его уже приглашали на банкеты к влиятельным людям, и он принимал там активное участие.
«Жизнь удалась», – считал Савелий «Цель оправдывает средства, а на пути к этому любые моральные принципы надо засунуть куда-нибудь подальше».
Этому он учил и своего собственного сына Михаила. Для большего самоутверждения, Савелий отдал мальчика в спортивную школу в боксёрскую секцию. Драки сына на улице, Савелий даже поощрял: «Надо бить, чтобы боялись. Будут бояться, будут уважать».
Чтобы жизнь была красивей, Савелий даже развёлся со своей прежней женой, она показалась ему староватой. Всеми правдами и неправдами, через хороших адвокатов, Савелий добился, чтобы сына оставили на воспитание ему. К тому времени он уже переехал в шикарную четырёхкомнатную квартиру, подальше от матери. Так мальчик остался оделённым, нужной ему, материнской любовью. Новая жена Савелия, была вдвое моложе его, и интересовалась только своей личной персоной.
Занятия боксом для Михаила начинали давать свои плоды. На соревнованиях своего региона он занял первое место среди своих сверстников, а вот на турнире республиканского масштаба, он занял почётное третье место. Савелий стал гордиться своим сыном уже, где только мог.
Но вот приключилась беда. В один из дней к ним в квартиру пришла милиция и попыталась забрать мальчика для допроса. Савелий был категорически против: «Парню ещё четырнадцать лет. Вы его можете допрашивать только в присутствии социального работника и адвоката. Пока они не приедут, никуда я его не отпущу».
Милиция развела руками и уехала. Савелий стал допрашивать сына: «Ну, признавайся, что натворил? Только говори правду, так мне легче будет тебя отмазать».
Михаил начал робко объяснять: «Мы пошли к Максу, который живёт в соседнем подъезде, у него новый диск хотели перекатать. Он обещал к этому времени быть, но ещё не пришел. Вот нам и пришлось его дожидаться в подъезде. Мы просто сидели на подоконнике с Колькой из нашего подъезда и его приятелем Лёшкой. Ну, вот. Мы сидим тихо на подоконнике, а тут идёт какой-то плюгавенький мужичок. Он и начал перед нами выступать: «Чего тут сидите, грязь разводите, лампочки бьёте и так далее».
А Лёшка, он такой задиристый пацан оказался, посмелел, особенно, когда за ним чемпион по боксу стоит. Он и попёр на этого мужика, толкает его, за ворот хватает. Мужик, этот, хоть и на голову ниже меня, не хочет отставать, говорит: «Сейчас милицию вызову».
Колька и его кореш Лёшка набросились на мужика и начали бить его. Но мужик сдаваться не хотел, он, как попёр на этих пацанов. Они даже начали проигрывать этому мужику. Тут вступился я и послал этого мужика в нокдаун. А Колька и Лёшка с новой силой набросились на этого мужика, да стали его метелить. Мужик быстро вышел из нокдауна и опять начал теснить моих друзей. Тут я уже посильнее поддал этому мужику. Колька с Лешкой тогда совсем озверели. Пока у этого мужика круги плавали перед глазами, они опять набросились на него, да скинули с лестницы. Мужик этот два лестничных пролёта кубарем катился. А эти придурки за ним ещё бежали да ногами пинали куда попало».
Савелий немного даже успокоился: «Ничего, сынок, не бойся, сейчас приедет адвокат, уж он-то знает, что говорить. Отмажемся, и на этот раз».
На допрос самого Савелия не пустили, о результатах он узнал только от адвоката: «Да, Савелий Петрович, дела обстоят из рук вон, плохо. Менты до меня уже опросили этих мелких придурков. Самое главное, они сказали, что мужик этот начал первым».
Савелий поинтересовался: «А ещё-то свидетели нашлись?»
Адвокат ответил: «Пока нет, но мужик этот лежит в реанимации, и неизвестно, когда придёт в себя. Здесь налицо превышение самообороны».
«А что тут такого? Мальчики сопротивлялись, как могли, несмышлёные ещё. Как никак, им ещё по четырнадцать лет. А мужик этот мог и сам споткнуться, да с лестницы скатиться. Они уж в этом не виноваты».
Адвокат перекривился: «Всё бы хорошо. Только твой Михаил на голову выше того мужика. И здоровьем тот не блещет. Программист он, компьютерщик. И хлопочет за него солидная организация. Их на шару не проведёшь. Никакой судья не подпишется их отмазать».
«И что нам теперь делать?» – поинтересовался Савелий.
Адвокат пожал плечами: «Что, что. Надо использовать тяжёлую артиллерию. Через администрацию надо надавить на следствие, да денег заплатить немерено. Надо, чтобы они одни факты замолчали, а другие приукрасили».
«Да деньги, не вопрос. Сколько надо, столько и заплатим. То, что их не посадят, это ясно и так, но вопрос другой. Надо, чтоб вину с них совсем сняли. Если у мужика этого организация солидная, то они могут потребовать у Федерации бокса дисквалифицировать Михаила, а это ему точно не надо», – пояснил Савелий.
«Да», – призадумался адвокат «Михаилу нужен, в этом случае, только оправдательный приговор. Это будет стоить намного дороже».
Савелий начал даже нервничать: «Да хватит меня стращать? Не маленький, сам понимаю. Сын у меня самая высшая ценность. Сколько нужно денег, столько и заплачу».
На следующий день Савелий начал с посещения Администрации города. Там он пустил в ход всё, что имелось у него в запасе: и подкуп, и влияние заинтересованных лиц. Но самое главное, Савелий напирал на спортивные достижения подростка, что только он может прославить их затерянный городок. Во второй половине дня Савелий заручился поддержкой всех влиятельных лиц города. Следующим на очереди был начальник городского отдела милиции подполковник Голубков, там велось следствие по этому делу. Начальник, к этому времени, уже бы осведомлён от вышестоящих руководителей, в какое русло следует направить это дело. Проще говоря, получил добро на взятку от конкретного человека.
Разговор у него с Савелием получился не лёгкий. Начал он в начале с запугивания: «Как я понимаю, Вам необходимо, чтобы с вашего сына были сняты все обвинения».
Савелий закивал головой: «Точно так, а ещё лучше, чтобы он в этом деле совсем не фигурировал. Все расходы я беру на себя».
Подполковник хладнокровно ответил: «Вывести его из дела совсем не получится. Потерпевший Фомин подъехал тогда к своему дому на минуту с женой за деньгами. Им не хватило денег, чтобы сделать покупку в магазине. Жена его со своей двоюродной сестрой оставались в машине его ждать. Но вместо мужа из подъезда вышли три парня в нервном состоянии. Жена заподозрила неладное и поспешила в подъезд. Там она обнаружила мужа в бессознательном состоянии, вызвала скорую и милицию. В этих парнях она опознала двоих знакомых, живущих в их доме. Единственное, она не знала в каких квартирах они живут. Нам это не составило большого труда. Двоих мы нашли сразу, а третьего узнали из допроса. Так что исключить вашего сына из дела совершенно невозможно».
Савелий досадно занервничал: «Ну, а другие свидетели там были?»
Подполковник немного замялся: «Одна бабка видела через глазок, что какие-то два парня пинали кого-то, лежавшего на площадке. Но лиц она не разглядела. Это, можно сказать, не свидетель. Наш медэксперт зафиксировал у двух подростков незначительные синяки и ссадины, но отказался их фиксировать, как тяжкие телесные повреждения. Здесь налицо превышение самообороны. А вот, что говорить им на суде, пускай над этим поработает ваш адвокат. Я лишь могу изъять из дела показания старушки. Хоть она и не видела лиц, но это явно указывает, что там была не самооборона».
Вскоре, потерпевший Олег Фомин пришел в себя, но врачи уверенно утверждали, что здоровью нанесём непоправимый вред. Потерпевший имел неадекватный вид, растерянное лицо, пугливый взгляд. Речь его носила прерывный характер, некоторые слова, он будто выдавливал из себя. Особенное беспокойство у врачей вызывали кратковременные потери памяти. Он, то забывал, то вспоминал некоторые моменты. После выписки из больницы они поставили ему инвалидность, после которой он не мог уже работать не только по специальности, но и по любой сложной работе. Жене его врачи посоветовали обращаться к столичным врачам. С такими сложными случаями местным врачам не приходилось сталкиваться.
