Как врача и психотерапевта, в первую очередь меня интересует связь между болезнью и семьей. В случае опасных для жизни и хронических заболеваний особенно важно обращать внимание на неосознанные переплетения в семейной системе. Таким образом, путь к решению вопроса «Что же со мной такое?» ведет от симптома к семейной системе и обратно.
В своей книге я фокусирую внимание на болезнях и симптомах, поскольку тело самым непосредственным образом выражает потребности души. Когда потребности души игнорируются, «тело начинает кричать» и симптомы возникают, казалось бы, безо всяких на то причин. Тело — наш сосуд, это все, что у нас есть. Или, как говорит профессор Пёппель, «тело и душа идентичны».
При поддержке Кристины Шэффлер я пишу эту книгу, чтобы поощрить больных ближе познакомиться с самими собой и своей душой и почувствовать значение семейных переплетений. Мое глубочайшее желание заключается в том, чтобы как можно больше больных нашли в себе мужество при помощи или благодаря своей болезни расширить свои горизонты и сделать свою жизнь более насыщенной и глубокой.
Описанные в настоящей книге примеры связи болезней и/или симптомов с семейными переплетениями представлены для наглядности и носят информативный характер. Они действительны только для описанных конкретных ситуаций, их шаблонный перенос на другие случаи недопустим. Описанные примеры не заменят совета врача. Для корректного диагноза и соответствующего лечения всегда следует обращаться к квалифицированному специалисту.
ЧТО ВАЖНО?
Болезнь и симптом как знак
Брокгауз дает следующее определение симптому: «(греч.) признак... как субъективно воспринятое нарушение состояния здоровья». Для меня болезни и симптомы болезней являются показателями того, что в жизни человека что-то не так, что-то «не в порядке». Это и находит выражение на физическом уровне. Причем возможность или невозможность обнаружить органически объяснимые причины недуга значения не имеет.
К любому субъективно воспринятому нарушению состояния здоровья следует относиться серьезно — и к болям, вне зависимости от того, есть ли у них «органические основания», и к страхам, вне зависимости от наличия реальных причин. Относиться серьезно — означает для меня принимать во внимание как физические, так и душевные причины и следствия симптоматики. Это относится и к пациентам, и к тем, кто их лечит. Работая кардиологом, я постоянно сталкивалась с тем, что если никаких органических причин обнаружить не удавалось, то субъективные, абсолютно реальные страдания серьезного отношения не получали.
55-летняя женщина на протяжении последних полутора лет постоянно страдала от боли и чувства стеснения в левой половине груди. Она пришла на обследование в университетскую клинику. Обследование показало, что ее сердце и коронарные сосуды абсолютно здоровы. Лечащий врач с радостью сообщил: «Ваше сердце здорово!» К его удивлению, в ответ на эти слова пациентка пришла в ярость. Ее возмутил такой результат обследования — ведь она ежедневно мучалась от боли. Этот пример показывает, что органические данные и субъективные ощущения могут совершенно не совпадать. В этом случае врачу следовало уделить пациентке время после обследования, серьезно отнестись к ее жалобам и вместе с ней поискать другие возможные причины болей. Это могла быть, например, стрессовая ситуация с детьми, мужем и т. д.
К сожалению, я по-прежнему наблюдаю, что, по мнению и врачей, и пациентов, в лечении нуждаются в первую очередь те симптомы, которые можно объяснить органическими причинами. Тот же принцип прослеживается и в общепринятой системе расчетов государственных больничных касс. Как правило, гораздо легче бывает прописать такие дорогостоящие диагностические процедуры, как ядерно-спинальная томография или сердечный катетер, чем добиться возмещения затрат на психотерапию. Для того чтобы больничная касса оплатила психотерапию, в Германии требуется заключение лечащего врача, а чтобы прописать диагностические процедуры, достаточно обладать квалификацией врача-специалиста.
Чтобы подойти к характеристике болей, важно знать общее правило: центром управления болями любого происхождения является наш мозг. Так, головная боль, будь она обусловлена органическими или психическими причинами, передается по нервам и воспринимается и интерпретируется мозгом. Поэтому боль всегда субъективна. Самый наглядный пример — боли в спине. Дегенеративные изменения позвоночника могут как вызывать боли разной степени тяжести, так и не вызывать их вообще.
Женщина отправилась в гости к племяннице, с которой у нее очень теплые отношения. Дело в том, что молодая женщина влюбилась, и ее брак оказался под угрозой. Тете удалось конструктивно побеседовать с обоими супругами, и пара решила работать над своими отношениями. На следующее утро тетя проснулась с невыносимой болью в спине. Несмотря на все возможные способы лечения, в течение шести недель боли так и не прошли. Женщина решила пойти на семейную расстановку, где были поставлены только два заместителя: для симптома и нее самой. После расстановки боль исчезла. С системно-терапевтической точки зрения я бы определила эту боль как перенятую. Следствием состоявшегося разговора должно было стать расставание племянницы с любимым. Это причиняло молодой женщине боль, и тетя из любви постаралась взять эту боль на себя. Как в случае с любым перенятым чувством, произошло это бессознательно.
Страдание
Ко мне часто приходят люди, которые хотят «вверить» свои страдания специалисту и говорят: «Пожалуйста, сделайте меня снова здоровым». Моя задача состоит в том, чтобы сначала помочь пациенту осознать, что даже если его заболевание носит органический характер, он должен принимать активное участие в процессе выздоровления. Такой призыв часто наталкивается на непонимание. «Но это вы должны знать, что для меня нужно», — не раз говорили мне пациенты. На психотерапию же в основном приходят люди, желающие чего-то добиться, что-то изменить, обычно у них высокая мотивация.
Несмотря на то что у большинства людей в нашем обществе объективно все хорошо, многие все же страдают. По роду своей деятельности я постоянно имела и имею дело с болью и страданием. Я много размышляла о том, почему мои клиенты и пациенты часто прямо-таки не желают расставаться со своими страданиями. Эти размышления неизбежным образом привели меня к анализу страдания в христианстве. В общем и целом вывод можно сделать следующий: «Если я страдаю, значит, я хороший человек и буду спасен». А кто не хочет быть хорошим человеком и спастись?
Приведу пример из моего личного опыта общения с Бертом Хеллингером. Как-то в группе он спросил меня: «Что произойдет, когда ты достаточно настрадаешься?» Я ответила: «Ну, тогда я буду спасена». Реакция Хеллингера была очень отрезвляющей: «Вот это как раз иллюзия».
По моим наблюдениям, большинству людей проще позволить себе страдать, чем разрешить себе счастье. Людей пугает, когда им вдруг везет, им страшно чувствовать себя счастливыми. И, поскольку такому образу мыслей уже две тысячи лет, отказаться от готовности страдать совсем не просто.
Нельсон Мандела описывает этот феномен так: «Больше всего нас пугает не наша тьма, а наш свет. Мы спрашиваем себя: кто я такой, чтобы быть замечательным, великолепным и здоровым? Но если честно, разве есть причина, чтобы таким не быть? ... Свет не только в некоторых из нас, он есть в каждом. Позволяя ему светить, мы неосознанно даем разрешение другим поступать так же».
Каждый человек обладает способностью к счастью — вот базовый постулат моей терапевтической деятельности. В семейной расстановке клиент может оставить свои страдания там, где их место, и увидеть, что другие рады его счастью. Это очень трогательный момент. Радость родителей, бабушек, дедушек, братьев, сестер и т. д. подкрепляет разрешение на счастье.
Очарование роли жертвы
Почему так трудно отказаться от роли жертвы и вместе с тем от страданий? Работая терапевтом, я не раз задавала себе этот вопрос. Объясняется это разными, в большей или меньшей степени осознаваемыми причинами, четких границ между которыми нет.
1. Страдание превратилось в хорошо знакомое, «родное» ощущение, которым человек «оснастил» свою жизнь. Оно стало настолько привычным, что человек может чувствовать себя с ним вполне комфортно. Конец страданий обусловливает изменение привычки. К такому изменению может привести сознательное решение или некое судьбоносное событие.
2. Для некоторых людей страдание является, по-видимому, единственной возможностью интенсивно себя ощущать. «Я страдаю, значит, я себя чувствую, значит, я живу!» Страдание дает самое сильное ощущение собственной живости. Казалось бы, страдание и живость противоречат друг другу, однако такой парадокс встречается очень часто. Нередко клиенты, «распрощавшись» со своими страданиями, жалуются потом на почти невыносимое ощущение пустоты.
