Всё это время я скрывала своё лицо от людей под покрывалом до того, как не настал назначенный день, и сын соседки вернулся из хаджа. Новость о собственной женитьбе поразила его как удар грома, он наотрез отказывался признать, что посылал с пути какую бы то ни было женщину. Но ему пришлось уступить настойчивым просьбам родителей, восхвалявшим мою красоту и мои добродетели, да за к свадьбе уже было все готово, на что ушло немало средств. Когда муж-хадж вошел в нашу брачную комнату и попытался приблизиться ко мне, я сказала ему:
- Ты должен пойти в баню и омыть своё тело двумя ведрами холодной воды.
- Но я только что вышел оттуда,
- Прошу тебя, любимый, послушай меня. Это испытание уготовано нам судьбой, и мы должны покорно следовать ему.
В конце концов, я его убедила, и он собрался вернуться в баню. Перед уходом я сказала ему:
- Когда вымоешься, крикни мне погромче, и я приду к тебе с полотенцем. Да не забудь моё имя - Заградан.
И он попался на эту удочку. Как только он вошел в баню, я заперла за ним дверь и поспешно собрала свою и его одежду, ценные подарки, с которыми он пришел из хаджа, связала всё это в узел и выбросила его из окна. Потом привязала к окну веревку, припасенную мной заранее, и спустилась по ней на улицу. Я быстро добралась до нашего дома, постучала в дверь, а папа Осман уже поджидал меня..."
- Что я слышу? Ведь моя тетушка, когда мы были маленькими, без конца рассказывала нам истории про Ловкую Айшу...
- Может быть, ты знаешь и чем там кончилось дело с незадачливым женихом- хаджем? Или досказать тебе эту историю?
- Нет, дядюшка Осман, вся эта история мне известна наизусть, а вот лучше расскажите мне о вашей жизни.
- Все изменилось, сынок, и как вы живете в этом волшебном чудесном мире... Если бы не могучие Кавказские горы, не эти вечные сосны и безбрежное море, я никогда бы не поверил, что опять оказался в этом бренном мире. Вы расплодились как муравьи, вы летаете со скоростью молнии, и слух у вас как у джинна... Даже Султан Двух Земель и Властелин Двух Морей ничто для вас. Я уже почти тоскую по ударам кнута и невольничьим базарам...
Я перекатывал в ладони маленький камушек, похожий на голубиное яйцо, он привлек моё внимание среди миллионов камней, которые на протяжении долгих лет дробят и шлифуют морские волны, словно искусный скульптор, творящий чудеса своим резцом.
- Ах. сынок, что это у тебя в руке? Это тот самый, клянусь Аллахом! Дай-ка мне его, пожалуйста! О боже! Что я вижу! Зеленый камень, а на нем белые линии: одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь... Но этот камень, который мне довелось подобрать когда-то, был размером со страусиное яйцо. Воистину, сам Аллах указывал тебе путь... Что я сделал тебе, чтобы ты так поступал со мной? Ты тащишь меня на далекую чужбину и воскрешаешь в моей памяти то, что давно выброшено из неё... Я больше ни на мгновение не останусь с тобой!..
Образ дядюшки Османа вдруг поблек, рука его ослабла и уже больше не смогла дотянуться до камня. Ему казалось, что дядюшка Осман медленно оседает на землю, он поторопился поддержать его, но голова у него вдруг закружилась, перед глазами все поплыло, и он едва не упал, если бы его не подхватил кто-то из его спутников из безумного автобуса. Ему дали воды, вскоре сознание вернулось к нему, он посмотрел вокруг: и следа не осталось от дядюшки Османа, и это еще больше смутило его.
И какой смысл таился в этом таинственном счете, который отделял камень величиной с яйцо страусиное от камня величиной с яйцо голубиное... Сколько лет? Сколько веков? Сколько волн морских разбились о берег, перекатывая и шлифуя камни. Сколько осталось лет или веков до тех пор, пока камешек величиной о голубиное яйцо не превратится в песчинку, которую подхватит и унесет ветер.
Так, размышляя, он, считал время, облокотившись на прилавок колхозного базара, пока чей-то приятный голос не окликнул его, сообщая, что пора возвращаться.
Эта женщина с бархатным голосом протянула ему кусочек пчелиных сот, сочившихся медом, и засмеялась, сказав ему в шутку
- Смотрите, как бы вас не ужалила кавказская пчела.
- А что в сотах - мед или пчелы? - улыбнулся он в ответ.
- Кто знает? Но жало у кавказской пчелы длиннее, чем хоботок.
- Как это, я не понимаю,
- Говорят, что у кавказских пчел жало достигает 7,23 мм, это самое длинное пчелиное жало в мире.
- Ну что ж, это добрая примета, - откликнулся он. - Не стоит бояться.
Он жадно впился зубами в медовые соты, и, пока они шли к автобусу, наслаждался вкусом меда кавказских пчел.
На обратном пути он почти не ощущал тряски, несмотря на тесноту и крутые повороты. Все его мысли были занята этим дядюшкой Османом. Он наскоро пообедал, пошел на пляж и там растянулся на круглой гальке, сравнивая и взвешивая в руках камешки пытаясь угадать, какой промежуток времени отделял камень с яйцо голубиное от камня с яйцо страусиное. Незаметно он задремал, лицо его было суровым. Ему чудилось заунывное пение русалки. Кто знает, может быть, ему суждено еще встретить дядюшку. Османа и на базаре Сук аль-Балат в Тунисе, чтобы разделить с ним сотовый мед и сыр.
Пицунда, 15-18 июля 1986 г.
