— Эй вы, трусливые бараны, нападайте же! — поддразнила их Энн. — Умрите, сражаясь!
Не без труда овладев собой, Черный Том взмахнул саблей, целясь ей в голову, но промахнулся на целый фут. Энн тотчас нанесла ответный удар. Клинок рассек Тому плечо, и он, заскулив, словно собака с отдавленной лапой, выронил оружие. Переулок в этом месте был таким узким, что Нат и Вырвиглаз никак не могли обогнуть своего раненого товарища и встретить Энн лицом к лицу, да они и не особенно к этому стремились. Когда Том попятился и еще раз наткнулся на них, оба головореза восприняли это как сигнал к отступлению. Черный Том, на ходу осыпая Энн проклятьями, последовал их примеру. Визжа, точно рассерженный павиан, и со звоном задевая кончиком сабли каменные стены домов, Энн продолжала теснить бандитов и вскоре выгнала их на более широкую улицу. Там все трое сразу же перешли на бег. Их неловкая трусца неожиданно рассмешила ее, напомнив, как ретируются рассерженные или напуганные игуаны. Преследовать убегавших Энн не собиралась. Проводив громил взглядом, она насмешливо отсалютовала им саблей и обернулась.
Сзади приблизился спасенный ею господин. Тщательно протерев очки шелковым носовым платком, он водрузил их на свой носик-пуговку и окинул Энн оценивающим взглядом. Похоже, незнакомец только сейчас понял, что перед ним женщина, однако при виде широко ухмылявшейся шестифутовой ирландки в мужской одежде и с окровавленной саблей в руках он не выразил ни малейшего удивления.
— Госпожа Энн Бонни, если не ошибаюсь? Я ваш должник.
Энн тряхнула головой, откинув упавшую на глаза прядь длинных рыжих волос.
— Я-то Энн Бонни, — сказала она. — А ты кто такой и откуда меня знаешь?
Мужчина отвесил изысканный поклон и даже поцеловал ей руку: Энн с удивлением отметила, что все это он проделал совершенно серьезно.
— Тобиас Константайн из Лондона к вашим услугам. Я читал о вас в книге капитана Джонсона. Он очень колоритно вас описал — я не мог ошибиться.
— Не знаю никакого капитана Джонсона! — сказала Энн, возвращаясь в переулок в поисках мешка, за которым охотилась троица головорезов. Кто-то из них задел его ногой, из лужи он переместился в кучу мерзких отбросов. Взяв мешок в руки, Энн заметила, что шнурок на горловине развязался.
Константайн последовал за ней.
— Капитан Джонсон — это nom du plume моего хорошего друга Даниеля Дефо, иными словами, вымышленное имя, под которым он пишет свой книги. Когда я уезжал из Лондона, его «Общая история пиратов»[1] пользовалась бешеной популярностью. — Очкарик протянул руку, чтобы взять у нее мешок. — Поверьте, госпожа, лучше вам туда не заглядывать.
Но Энн уже распахнула горловину.
— Похоже, прошло порядочно времени с тех пор, как у этого парня было тело, — заметила она.
В мешке лежала человеческая голова. Точнее, это был уже почти череп — усохший, почерневший, он покоился на подушке из спутанных, грязных волос и бороды. Кроме головы в мешке оказалось и несколько небольших пергаментных свертков.
Энн снова затянула шнурок и аккуратно завязала горловину.
— Чья? — спросила она спокойно. Константайн осторожно взял у нее мешок.
— Странно, что вы не узнали этого господина. Капитан Эдвард Тич по кличке Черная Борода знаменит почти так же, как вы. Хотя сохранился он, конечно, намного хуже…
Энн натянуто улыбнулась шутке.
— Я никогда не встречала Черную Бороду по той простой причине, что в те времена, когда он блокировал Чарльстонскую гавань, портовые города Вест-Индии казались мне более гостеприимными, чем берега Каролины. А потом его казнили. Это случилось вскоре после того, как я вступила в Морское Братство. — Выражение «вступить в Братство» было вежливым оборотом, означавшим морской разбой. — Ты что, спер его башку прямо с того шеста в Виргинии, на который ее насадили?
— Не я, — ответил Константайн, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто что-то искал. Этим «чем-то» оказалась его треуголка, которую он выудил из лужи, где грязи и мочи было больше, чем воды. Когда-то красивого зеленого цвета, она промокла насквозь и приобрела неописуемый грязно-бурый оттенок, и Константайн с отвращением бросил ее обратно.
— Один мой приятель, который, собственно, и прикончил Тича, подменил голову, а я, в свою очередь, позаимствовал у него этот трофей, — пояснил он. — Как вы, вероятно, уже поняли, мой друг намерен вернуть голову Черной Бороды, и даже нанял для этого трех отчаянных головорезов.
Положив абордажную саблю на плечо, Энн вышла вслед за Константайном на выжженную солнцем улицу. Несмотря на то, что день начинал клониться к вечеру, яркий свет все еще плясал на камнях мостовой и отражался в лужах желтой стоячей воды. Над новенькими кирпичными особняками и ветхими глинобитными хижинами, крытыми пальмовыми ветками, вздымался шпиль церкви Святого Иакова. Недавно выбеленный, он ослепительно сверкал на фоне огромной Блу-маунтин. Вершина горы тонула в темных кучевых облаках, но на дождь не стоило и надеяться, если только не переменится ветер. Сейчас он дул с моря, донося солоновато-йодистый запах некогда столь любимых и желанных океанских просторов даже сюда, в Спаниш-таун, расположенный в двадцати милях от побережья. Именно расстояние, помогавшее Энн справляться с искушениями Отца-Океана, и было главной причиной, по которой она обосновалась именно здесь, в новой столице, а не в Порт-Ройяле, заново отстроенном после страшного землетрясения.
Энн почти не надеялась, что Константайн предложит ей работу, а она остро нуждалась хоть в каком-нибудь заработке. Любовницей Кристиана Сотби ей быть надоело, да и он, по правде говоря, значительно охладел к ней после того, как узнал, что отец Энн, скончавшийся в Чарльстоне полгода назад, официально лишил дочь наследства. С другой стороны, с тех пор, как она предстала перед судом (и с тех пор, как умер ее младенец), прошло уже четыре года, и Энн все чаще спрашивала себя, годится ли она еще для серьезной работы. Что ж, узнать это можно было только одним способом…
— Мне кажется, мистер Константайн, вам может понадобиться телохранитель, — небрежно заметила она.
Выражение лица Константайна не изменилось, но ей показалось, что его зеленые глаза за стеклами очков заинтересованно блеснули.
— Вы правы, госпожа Бонни. Возможно, так я и поступлю. — Он внимательно посмотрел на нее. — Мне приходилось слышать, что вы весьма грозный противник. Скажите, это действительно так или ваша репутация, гм-м… несколько преувеличена?
Энн выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она уже давно не чувствовала себя «грозной», но очкарику знать об этом было не обязательно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
