Зеркала на деревьях
Однажды их повесил Данила, чтобы деревья могли видеть, как они растут. Зеркала любят отражать кого-нибудь, просто удивительно! Вот летело облачко, как вдруг остановилось, поправило свои кудряшки. Вот дождик загляделся на радугу и перестал. Вот остановился возле дерева лось.
А ещё зеркала любят поиграть с солнечными зайчиками.
Почему-то эта малышня всегда скачет рядом с деревьями, на которых висят блестящие отражающие стёкла. Раньше зайчиков не было в лесу. Они появились неожиданно, вместе с зеркалами. Сначала лесные жители их пугались, но вскоре полюбили. И очень огорчаются, если пасмурный день и малыши прячутся. Но когда выглядывает солнышко, светлые друзья выскакивают снова.
Йога по имени Варя
Она сидит посреди туманного города Лондона, на главной его площади. Сидит прямо так, на холодной траве. Когда эта трава только-только появилась в Лондоне, туда как раз приехала Варя. Каким ветром её занесло в Лондон, она сама уже не помнит. Западным, вероятно.
Сама-то она наша, живёт у нас, но по разным странам поскиталась, уж будьте уверены. Такие они, йоги. Раньше жили только в Индии, но потом решили и в других местах побывать. И теперь как только слезут с гвоздей, так сразу в путь. Доберутся до какой-нибудь горы, залезут на неё, выспятся на вершине на своих гвоздях — вниз спускаются. А здесь их уже ждут любознательные местные жители. И йоги им показывают фокусы: то по костру пройдут, а то ноги за уши сложат и сидят. День могут так просидеть, неделю… Зрители все уж давно по домам разойдутся, а эти чудаки всё сидят. Такие они люди странные, эти йоги.
А наша-то Варя первой из йогов увидела холодную траву. И решила первая на неё сесть. Отправила своим друзьям телеграммы, чтобы никто её не терял, и уселась на траву, сложив ноги по-турецки. Дождь ли, снег идёт, Варе всё равно. Она не закрывается зонтиком, не надевает пальто. Никому не удаётся её удивить, рассмешить или заставить встать. Да и некогда, своих забот хватает.
Калитка на дороге
На многих дорогах стоит такая калитка. Чем быстрее шагает путник, тем быстрее встречает эту калитку. Она не запирается ни на замок, ни на щеколду, возле неё нет собаки. По обе стороны от калитки стоит по скамейке, чтобы каждый, кто дошёл до этого места, сел и подумал, верно ли он идёт. Если всё правильно, деревянная дверца легко откроется, и человек двинется дальше. Если же он избрал ложную дорогу или задумал недоброе, калитку он откроет нелегко, она неохотно заскрипит. А если странника ждут трудности, неприятности, то калитка ещё долго будет махать ему вслед своей дверцей.
Лесник
Он живёт в лесу со своей женой Акулиной, лечит деревья, помогает путникам в беде. Это он подсказал Даниле, что холодная трава растёт в Лондоне. И он же позже подсказал Даниле, где найти живоротень для Цыгана, когда тот чуть не погиб в Тёмном Полюсе. Хороший человек этот Лесник, только немного угрюмый. Но это он не для всех такой. Акулину свою он просто обожает, читает ей на ночь книжки. А если ему приходится по делам остаться в лесу на ночь или две, Акулина очень по нему грустит, ничего у неё не получается, котлеты подгорают, книжка из рук выпадает, пол не подметается, и даже юбка не такая красивая, как при Леснике. Да и ему самому в это время не по себе как-то. Он старается побыстрее сделать всё, что нужно, вернуться домой. Но не бросишь же больные деревья без помощи! Вот и задерживается лекарь Лесник в командировках.
Марина Рыбакова
Она живёт в одной деревне с Данилой. Все называют её дом Избушкой-царевной. Это оттого, что на трубе избы надета корона. Однажды в бочку, куда по водосточному жёлобу стекает вся дождевая вода с крыши, попала какая-то стрела. Марина как раз собиралась зачерпнуть из неё воды, полить грядки. Вскоре она увидела Данилу. Он шёл и постоянно озирался по сторонам. В руках он держал лук. Не тот, что растёт в огороде или на лугу, а тот, которым пускают стрелы.
— Это не ты потерял? — спросила соседа Марина.
— Да, моя! — обрадовался Данила. Взглянул на девушку и понял, что стрела не подвела его, выбрала хорошую невесту.
— Выходи за меня замуж, — сразу же брякнул он.
«Вот ещё», — подумала Марина, но вслух этого не сказала.
Договорились, что соседка, может быть, выйдет за него замуж, если Данила найдёт где-нибудь холодную траву. Что это за трава, есть ли она на свете, зачем нужна Марине? — на это никто ответить не мог, даже сама хозяйка Избушки-царевны.
Но делать нечего, пошёл Данила пытать счастья.
Нога-бабочка
Когда-то у неё была пара. Но как-то раз, гуляя вместе по лесу, ноги потеряли друг друга. Правая нога шла правильно, а левая всё подпрыгивала, смеялась и пела песенки. И так она высоко и быстро прыгала, что ускакала бог весть куда. Правая нога кинулась искать свою пару. Уж так она кричала, звала левую, даже осипла. Но подружка слишком громко смеялась, а потому ничего не слышала. А когда опомнилась, оказалось, что слишком далеко зашла. Стала она плакать, горючими слезами обливаться, звать правую ногу. Ну да слезами горю не поможешь, пошла левая нога искать свою пару. Ходит, зовёт, подпрыгивает. И допрыгалась: у неё в конце концов выросли крылья, как у бабочки, чтобы можно было быстрее передвигаться. Уж и осень наступила, а нога всё летает, от холода по краям позеленела. Всё-таки босая.
Оранжевая глина города Лондона
Всю её опутал туман. Из такой глины строили Лондон. Поэтому там так туманно. Сначала в этом городе были глиняные мазанки. Потом, когда появились пилы и топоры, англичане стали строить дома из дерева. А туман всё равно оставался. По привычке. А когда придумали кирпичи, застроили город кирпичными домами.
Туман подержался пару веков и ушёл. Потому что хоть белые кирпичи, хоть красные, хоть оранжевые — глина уже обожжённая, туман на ней не задерживается.
Закручинились англичане — уж так к своему туману привыкли, а он возьми да уйди.
И тут в светлой голове Честного Волшебника родилась отменная мысль: глина нужна. Волшебник, не медля ни секунды, поделился своей идеей с первым попавшимся англичанином. Уж как лондонцы обрадовались, запели гимн, захлопали в ладоши! Каждый положил на свой дом по фигурке из оранжевой глины. Теперь в тумане плохо видно друг друга, зато все понимают, что находятся в Лондоне.
Сейчас англичане строят свои дома даже из стекла и бетона, а туман держится на оранжевых глиняных игрушках. А скоро, говорят, построят здание из пластмассы, а то и вовсе из картона.
Путь наверх
Это путь из Тёмного Полюса Света. Совершенно случайно его нашла Нога-бабочка. Однажды она залетела в щель в дереве, провалилась сквозь землю в Тёмный Полюс. Там как раз томились Данила, Цыган без голоса и много солнечных зайчиков. Полетала Нога-бабочка по пещере, попорхала, как вдруг почувствовала не ветерок даже, а как будто в одном углу подземелья воздух чуть-чуть посвежее. Тогда Нога полетела туда, полетела!
А Данила с Цыганом за ней пошли. Шли-шли, вдруг дорожка стала вверх подниматься. Очень круто. Тяжело было друзьям, но зато радостно, что скоро из-под земли выберутся.
Они были уже в пяти шагах от выхода, как вдруг их догнал Светомор. В лапах у него была какая-то склянка. Оказалось, он заметил исчезновение людей, кинулся догонять их, а по дороге набрал где-то в пещере воду мёртворень. И вот, когда Светомор оказался в шаге от Цыгана, он плеснул в него мёртвой водой. Несдобровать бы и Даниле, если бы в тот момент в подземелье не ворвались солнечные зайчики и не бросились на помощь людям. У ежа на свету заслезились глаза, склянка выпала из рук и укатилась обратно в Тёмный Полюс.
А на Земле снова стало светло. Но Данила пока не мог радоваться, потому что Цыган лежал без сознания. А может, он и вовсе уже умер? Что делать?
Мимо проходил Лесник. Он сказал, что как раз недалеко есть ручей, в котором течёт живоротень — оживляющая вода. Но человек может зачерпнуть из ручья только один раз, спасти только одну жизнь. А вдруг ещё кому-то требуется помощь? Данила вспомнил о своей невесте, представил, что и ей может быть худо. Но сейчас ему некогда было размышлять, и он ринулся за живоротнем. И как раз успел спасти Цыгана. Если бы Данила прибежал на полминутки позже, друга бы уже не было в живых. Так сильно отравил его Светомор.
Рыжий художник
Вообще-то никакой он не рыжий. Просто все всегда ему говорили: «Ты что, рыжий?», когда он начинал раскрашивать стены облезлого дома. Потом все радовались, что дом преобразился, но сами никогда художнику не помогали. И так всегда. Что бы ни начинал делать художник, за что бы ни взялся, соседи первым делом спрашивали, не рыжий ли он. Этот вопрос можно бы и по-другому задать: «Тебе что, так не живётся?» А ему так и вправду не жилось, хотелось всё украсить, чтобы было веселее.
