промерзшие до самых костей, исхудавшие и голодные, вечно странствующие и неустанно ищущие тепла и понимания, вновь манят меня в свой мир. На этот раз я не стану сопротивляться. Принимаю приглашение и покорно иду на зов одного из чужаков, добираюсь до того места, где раньше было окно, перекидываю ноги на сторону улицы. Жду. Ко мне тянет руки мрак, он так жаждет утопить мою плоть в своей пропасти тусклых холодных огней. Ветер. Вдали еле различим шум или, быть может, он звучит совсем рядом, подо мной. Это будто бы всплески морских волн вперемешку со звуками хохота и ударов, ревом машинных моторов и плачем. Но четче всего различимы приглушенные вопли несчастных, которым не повезло провалиться в эту тьму. В эту безжалостную вязкую пучину. Их некому спасти, самим тоже уже не выбраться. Глубокий вдох, и я сама бросаюсь в объятия заждавшейся меня родной тьмы.
Вспышками вдали возникают мои сны и воспоминания. От них веет искушением, дурманом и неестественным весельем. Такие странные и нечёткие, одновременно пугающие и чарующие. Я в последний раз оборачиваюсь взглянуть на окно своего дома. София так же сладко спит, укутавшись в одеяло, что ей оставила мама. Знаю, что она проспит так до самого утра и я могу спокойно отправляться в свое путешествие. София хороший ребенок. Я вижу, что те, кто звал меня сюда, так же безмолвно и ожидающе наблюдают. Но что они хотят? Один из призраков показывает рукой на другого. Я понимаю, что это приглашение, с удивлением замечаю что на город опустился холодный плотный туман, окно дома с дочерью исчезло из вида. Сначала появился страх. Страх того, что я затеряюсь здесь. Но оказалось- мои сегодняшние друзья в таком тумане умели испускать очень яркий свет, некоторые из них быстро отдалялись и мелькали уже где-то далеко впереди. Видимо, это и есть те огоньки, что освещают мою спальню каждую ночь. Один из них резко вышел из темноты, на мгновение ослепив меня. Чужак любезно протянул свою переливающуюся сияющую руку. Я с доверием протянула свою в ответ. В тот момент, когда моя рука оказалась у меня перед глазами, оказалось, что она тоже ярко сияет и я сама могу освещать путь. Позади из тумана приближались громкие пугающие звуки. Хлопки, собачий лай, выстрелы и сирены. За нами кто-то гонится. Но никаких огней там не было видно. Я вспомнила. Здесь за тобой все время ведется охота. Мой друг начал испуганно оглядываться, он тянул меня за руку и указывал на других, огоньки мелькали уже где-то вдали. Надо бежать
— Но я не умею так быстро, — вдруг воскликнула я.
Мой голос растворился в воздухе. И я поняла, что больше не могу говорить. Чужак все также умоляюще тянул мою руку. Звуки погони были уже совсем рядом. И мы вместе наконец бросились догонять другие огоньки. Время здесь тянулось и замирало. Преследователи подчинялись его течению. А мы наоборот, были гораздо быстрее, чем все вокруг. Но гонителям рано или поздно удавалось медленно истреблять чужаков. Поскольку охота никогда не останавливалась. Преследователям не требовался отдых или тепло. Охота за огнями была их жизнью. И до тех пор, пока во тьме горит хоть один свободный огонек, они не могут останавливаться.
Сначала я еще ощущала страх и холод. Но затем, когда привыкла к погоне, настало тепло. Где-то вдалеке горел и крутился и переливался огромный пламенный шар. Он не грел. Шар лишь завораживал и манил. В какой-то момент я осознала что он притягивает наши тела и, возможно, именно от того нам и удавалось быть быстрее преследователей. Я бежала по крышам, по дорогам, по полям и горам и в какой-то момент осознала, что стала совершенно невесомой, мои ноги почти не касались земли, впервые в жизни я ощутила спокойствие. Я посмотрела на сопровождающих меня призраков. Кажется в этот момент мы были самой свободой. Только в их мире это и возможно. Но только если бежать. Беспрерывно, невзирая на усталость или боль. А стоит остановиться, во тьме всегда идет охота на твой неугодный неправильный свет. И остановка, даже на мгновение, и они вновь нагоняют из холодной тьмы. Рано или поздно всех поймают и погасят навсегда. Но пока бежишь- ты в безопасности. А потом, откуда-то, на замену сгинувшим, зажигаются новые. И охотники берутся за работу. А мне сегодня ночью главное не забыть, что я здесь всего лишь гостья. И у меня точно есть выбор.
Вдруг мои друзья резко, один за другим, начали сворачивать по направлению движения ветра. Оказывается у нас есть строгий маршрут. А значит и пункт назначения. Мимо быстрее и быстрее проносились реки, мосты, столбы, маяки, дома, горы, деревья, облака, цветы, окна, мечты, чужие воспоминания, друзья, родные, судьбы, войны, смерти, лица, обиды, любовь, краски, события, время, и все быстрее и быстрее до тех пор, пока все не превратилось в сплошной разноцветный калейдоскоп. На мгновение на его фоне я перестала различать свет моих друзей. Наступил страх.
Вдруг все остановилось. Вновь опустилась тьма, от того друзья мои горели ярче прежнего. Я оказалась поколенно в сухом теплом черном песке, на берегу океана. Мелкие капли воды иногда долетали до моего лица, а песок в воздухе, который верно до этого гонял по берегу ветер, теперь просто замер и висел в воздухе. Его крохотные частички отражали свечение наших тел и мерцали во тьме словно маленькие звездочки. Я была так очарована этим зрелищем, что не заметила, как друзья мои увели погоню за собой, оставив меня один на один с этим странным бескрайним океаном. Мы успели только встретиться глазами с тем из чужаков, что держал меня за руку, когда я не могла решиться начать бежать.
— Спасибо, — прошептала я.
Чужак лишь кивнул в ответ и свет его скрылся вместе с остальными куда-то очень далеко в ночную тьму. Я вновь глубоко вдохнула и шагнула навстречу океану.
— Я готова.
В этот момент вновь появился ветер и погнал песок по воздуху. Время ускорилось. За спиной в мир вновь вернулась жизнь. Надо мной нависла огромная темная волна. Затем океан вышел из берегов, вода окружила меня со всех сторон. Она поднялась по кругу сплошной черной высокой стеной. Последнее, что удалось заметить в ее толще- это множество маленьких тусклых огней. Я решительно глядела в темную воду, сжав руки в кулаках. Сердце медленно и громко колотилось. Только его и было слышно в
