Два вымокших парня. Студенты из нижней квартиры. Жером и Энтони.
– Мадам! Вы должны спуститься и посмотреть! – проговорил совершенно обескураженный Жером. – Мы возвращались из «Сомбреро»! И вдруг буквально в пятидесяти метрах отсюда – женщина! В жутком состоянии! Она хотела подняться, но совершенно обессилена. Пойдемте!
Люси вздохнула. Соседи вечно беспокоили ее по малейшим пустякам.
– Надо вызвать пожарных. Или полицию.
– Но ведь вы и есть полиция!
Люси красной резинкой стянула на затылке светлые волосы и возразила:
– Но я сейчас не на службе; на улице страшная гроза, и я не собираюсь таскаться на каждую семейную разборку или ДТП. К тому же после работы я имею право на личную жизнь. У меня на двери ведь не написано «Первая помощь», правда?
Люси хотела закрыть дверь, но Жером вставил в щель ногу.
– При чем тут ДТП? У бедняжки на запястьях следы веревки! Она вся в грязи! И не знает, какой сегодня день… Можно подумать… Можно подумать, она уже несколько месяцев просидела в темноте!
Лейтенанта полиции охватили сомнения. Полицейский значок Н24. Ее долг помогать тем, кто попал в беду.
Люси обернулась и посмотрела на детей. Вечная дилемма каждой матери. Что делать с малышками? Снова бросить? А ее обещание: «Больше никогда по ночам»?
Слишком поздно вызывать няню.
– Говоришь, в пятидесяти метрах отсюда?
– Даже меньше… Здесь… Совсем рядом!
Засвидетельствовать, вызвать группу, если потребуется, и вернуться. Всего несколько минут, и она вернется. До чего же она ненавидела вот так оставлять их. Бесконечные отлучки, изматывающие засады… Пора с этим заканчивать.
– Ладно, о’кей. Тогда один из вас останется здесь, с моими дочками. Ты, Энтони?
Робкий, как монашка, молодой человек молча кивнул. Этот прыщавый любитель гамбургеров и электронных схем был представителем последнего поколения студентов. Люси знала, что он парень серьезный, учится на инженера. Не слишком подходит для роли папаши, но вовсе не дебил, так что сможет приглядеть за двумя четырехлетними девочками.
Люси поспешно вернулась к компьютеру, открытому на сайте знакомств, и выключила его. Затем натянула старую непромокаемую куртку, потертые грубые кожаные ботинки, сунула книги и документы в угловую тумбочку и быстрым взглядом окинула комнату. Ящики, дверцы шкафов – все закрыто. Если не считать раскиданных по полу кукол и игрушек, все чисто и прибрано.
– Пожалуйста, ничего не трогай. Не забудь, я полицейский, а у полицейских есть нюх. Я могу тебе доверять?
Энтони кивнул и растянулся в кресле лицом к близнецам.
– Да, и спасибо тебе, – добавила Люси.
– Если однажды у меня подскочит давление…
Не медля больше, Люси шагнула за дверь, в завывание грозы. И в нарушенное величие весенней ночи.
3
Молодая женщина, скрючившись, лежала в вестибюле общежития «Сен-Мишель», в самом центре квартала, где располагались знаменитые институты Лилля: ISEN[1], ICAM[2], HEI…[3] Студенты только что принесли ей одеяло и чашку горячего шоколада, к которой она не притронулась. Искаженное страхом лицо, всклокоченные черные волосы, промокшая одежда… Своей звериной настороженностью и замкнутостью она напоминала испуганное загнанное животное.
Хотя женщина тесно прижала руки к груди, Люси, приблизившись, сразу заметила на ее запястьях глубокие следы веревок. Люси встряхнула зонтик и присела рядом с ней на корточки:
– Ничего не бойтесь. Я из полиции.
Незнакомка попыталась подняться, но Люси удержала ее, положив руку ей на плечо:
– По всему видно, вам сильно досталось. Так что лучше сидите, пока мы занимаемся вами.
Она осторожно приподняла штанину спортивного костюма. Женщина скривилась:
– Больно!
– Простите…
Такие же следы веревки на щиколотках, кожа стерта почти до крови. Люси обернулась:
– Кто-нибудь вызвал «скорую»?
Вместо ответа все отрицательно покачали головой.
– Я позвоню, – вызвался Жером, прежде чем лейтенант Энебель успела вынуть свой мобильник.
– Скажешь, что у нас потерпевший, женского пола, тридцать – тридцать пять лет, требуется доставка в неотложку СМЭ.
– Куда?
– В отделение неотложной помощи судебно-медицинской экспертизы. Она в сознании, реакции сохранены, но, безусловно, подверглась жестокому обращению или насилию. Сообщи, что на месте работает лейтенант межрегионального управления судебной полиции Энебель. И скажи, чтобы поторапливались, о’кей?
– Понял, – ответил Жером, прижав телефон к уху.
Молодая женщина приходила все в большее возбуждение, ее пальцы впились в одеяло.
– Мать! Надо предупредить мою мать! Мари Муане, ее зовут Мари Муане. Кан, бульвар Маршала Леклерка, 282. Да, Кан. И еще… И еще брата! Фредерика Муане! Тупик Вашэ, Старый Лилль! Прошу вас, пожалуйста!
– Мы предупредим их, но сейчас самое главное – это вы. Как вас зовут?
– Манон. Манон Муане. Мы в Лилле?
– Да. Я…
– Вы… Вы должны отвезти меня домой. По адресу моего брата. Немедленно! Умоляю вас! Мне необходим мой аппарат! Мой аппарат!
– Какой аппарат?
Не отвечая, женщина попыталась вцепиться в Люси, которая спокойно перехватила ее руки и нащупала рану на левой ладони.
– Послушайте меня, Манон. Я Люси Энебель, лейтенант полиции. Вам больше нечего опасаться, скоро вы вернетесь домой. Но прежде необходимо поехать в больницу, чтобы вас осмотрел врач. Это обязательно в тех случаях, когда мы подбираем людей с симптомами дезориентации. Понимаете?
– Да-да, отлично понимаю, только…
– Они будут минут через десять, – вмешался Жером.
– О’кей, – ответила Люси. – А пока, Манон, расскажите мне, что с вами случилось.
Люси повернула руку Манон, чтобы осмотреть рану. Запекшаяся кровь. Она пригляделась. Ладонь была искромсана. Ей удалось прочесть: «Пр вернулся».
Люси резко вскинула голову и спросила:
– Кто это сделал?
Манон отвела глаза, а потом воскликнула:
– Часы! Мои часы пропали. Какой сегодня день? Какой день? Скажите мне!
– Пять минут назад она нас уже спрашивала, – сказал один из студентов.
Люси знаком попросила собравшихся отойти и помолчать.
– Сегодня вторник. Но не волнуйтесь, ладно?
– Вторник… Вторник… Хорошо… февраль… 2007 год, верно? Скажите, верно?
У них за спиной перешептывались. Люси и глазом не моргнула. Профессиональный навык. Не следует еще больше пугать бедняжку.
– Сейчас апрель. Конец апреля…
– Боже мой! Апрель. Уже апрель…
Несколько мгновений Манон пребывала в прострации и вдруг стремительным движением схватила свою собеседницу за воротник куртки:
– Расскажите мне, что произошло! Что я здесь делаю? Кто эти люди? Почему они смотрят на меня? Ответьте! Пожалуйста!
Она уже кричала. Люси высвободила воротник куртки из ее пальцев и слегка отодвинулась. Этой женщине явно место в психиатрической лечебнице.
Люси неспешно продолжала:
– Прохожие видели, как вы бродите по бульвару Вобан. Вся в грязи, даже волосы. Они заметили, что вы совершенно обессилены, и несколько минут назад подобрали вас. Вы не помните?
Манон бросила беспокойный взгляд на группу студентов:
– Столько лиц… Слишком много народу. И все незнакомые. Мадам, пусть они уйдут.
Люси повернулась к зевакам:
– Ну что же, всем спасибо за помощь, очень любезно с вашей стороны. Но… сейчас уже приедет «скорая», а вам пора расходиться по домам. Чашку с шоколадом можете забрать… А одеяло мы оставим где-нибудь здесь. Жером, сходи и предупреди Энтони, что я, похоже, еще немного задержусь. Пусть как следует заботится о моих дочках.
В толпе недовольно заворчали, принялись перешептываться, но никто не двинулся с места. Однако, когда из кармана промокшей куртки показалось трехцветное полицейское удостоверение, все повиновались.
Оставшись наедине с Люси, Манон заявила:
– Мне нужен врач. Врача, пожалуйста. Я хочу знать. Я должна знать, не прикасался ли он ко мне. Мадам, доктора. Скорей.
– Не волнуйтесь, сейчас мы поедем в отделение неотложной помощи. О вас позаботятся, защитят вас, хорошо?
– Должно быть, вы принимаете меня за слабоумную. Я уверена. Но… Как бы вам объяснить. Это противоречит всякой логике.
Люси снова придвинулась поближе к Манон и осторожно погладила ее по спине:
– А что, если мы начнем с самого начала? Кто-то удерживал вас против вашей воли?
– Он. Точно он. Я уверена.
– Кто это – «он»?
– А вы не знаете? Я вам еще не сказала? Профессор! Профессор!
– Какой профессор?
Казалось, Манон озадачена подобным непониманием очевидного. Она окинула Люси презрительным взглядом:
– Вы из полиции – и задаете мне подобный вопрос? Как вы можете не знать? Это просто немыслимо. Да вы точно его знаете. Профессор!
Она вытерла нос рукавом, а потом устроилась поудобнее, подтянув колени к груди.
– Он никогда не оставлял своим жертвам ни малейшего шанса. Никогда. Почему он меня пощадил? Это не соответствует обычной логике его действий! В этом нет никакого смысла! Улавливаете, о чем я?
