– Да. Она пропала семнадцать лет назад.
– Лет?
Нэран представил, как могли бы вести летоисчисление лурги. Ему как-то раньше не приходилось вести разговоров с лесными стражниками. Кто же будет разговаривать с полуживотными.
– Это время, за которое зима семнадцать раз сменила лето.
– Мало. Ты говоришь старше. Но я так всегда выгляжу. Я еще молодая. Сто-двести круговоротов, тогда кожа покрывается морщинами и становится как кора.
Этот голос, лицо, движения. Через частично звериный облик то и дело проступали черты мамы. Нэран прикрыл глаза, стараясь удержать в себе слезы, но не смог, они так и покатились по щекам.
Лури заметалась.
– Ты что? Ты что?! – она начала гладить его по голове, по рукам, потом прижала руку мага к груди и задрожала. – Плохо! Не надо!
Нэран видел лури и лургов раньше. И когда бывал во владениях Великих магов, и, проезжая по их лесам. Владеющему защитным талисманом-пропуском лурги не угрожали. Даже выходили посмотреть на путешественников. Но никто из лургов никогда не стал бы утешать человека, или спасать его от смерти. В лучшем случае прошел бы мимо.
– Мама!
– Зачем?! Зачем ты это делаешь?! Зачем ты меня мучаешь?! – лури отстранилась, отползла от него, прижавшись к стене. – Как тебе это удается?!
– Прости, я не хотел тебе делать больно, – неужели он ее нашел?! Через столько лет! – Я думаю, что ты моя мама. Тебя украли и превратили в лесную стражницу.
В глаза будто ветер надул, их щипало, и слезы по щекам текли, не просто слезы, а будто сердце стало влагой и решило так уйти из тела. Что он говорит?! Почему мне плохо вместе с ним и хорошо, когда он рад, а это его «мама» наполняет счастьем?
Только вот, несмотря на радость, жизненные силы из него опять утекают. Как я ни старалась, ни лечила, он опять умирать собирается. Сердце как стучит, с надрывом! Нет уж, не дам. Раз мама. Как лесные звери своих детей защищают! Вот и у меня тоже будет детеныш.
– Спи, сыночек. Тише, – свернуться клубком рядышком, положить руку на грудь. Позволить своей жизненной силе питать чужое тело.
Не знаю, что он бы еще мне сказал, сильно хотел что-то сказать, но не смог – уснул. Выровнялось дыхание и сны пришли спокойные, безмятежные…
– Ты поедешь со мной! – Нэран смотрел на лури. За плечами было несколько дней слабости, боли и страха. В то время когда он лежал и стонал от раздирающей все тело непонятной боли, зарождавшейся где-то в груди, лури заботилась о нем, чуть ли не вылизывала. Глядя на это, маг все больше и больше убеждался в том, что нашел свою пропавшую мать. Не может же мир быть жесток настолько, чтобы обмануть его в этом. А если и обманет… Она похожа почти как две капли воды и любит его как собственного детеныша, коих у лесных стражников, правда, не бывает.
– Куда? – желто-зеленые глаза с испугом смотрели на мага.
– В город. Ко мне домой.
Девушка вздрогнула, будто от холода. Впрочем, в тоненькой рубашонке, сплетенной из каких-то волокон, немудрено окоченеть, Нэран мерз даже от одного взгляда на лури. Сам-то он был снова одет в свою одежду. Сородичи матери по ее просьбе нашли его вещи, поймали в чаще одну из убежавших разбойничьих лошадей, и пакет с посланием Великого мага нашелся. Так что даже позориться не придется.
– Мне нельзя в большой мир, – жалобно сказала лури, вжимаясь в кору дерева, будто хотела слиться с ним, как древесный дух.
– Почему? Я никому не дам тебя в обиду. Я маг.
– То-то мне пришлось тебя спасать, – тут уши лури беспокойно дернулись, она посмотрела на Нэрана странным взглядом. – Но я провожу тебя до границы леса, можешь не волноваться.
Да, это было существенно: пропуск лурги так и не нашли, а может, не захотели найти. Впрочем, что творится в головах у лесных стражников наполовину людей, наполовину животных, творения Великих магов, оставалось только гадать.
– Хорошо. Но почему не дальше, почему ты не хочешь отправиться ко мне домой?
– Домой?.. Нет!
– Ну, мамочка. Пожалуйста! – Нэран почувствовал, что упускает найденное из рук, к глазам опять подступили слезы.
Лури посмотрела на него больным взглядом.
– Ты точно этого хочешь?
– Хочу! Я хочу этого так долго, что ты и представить себе не можешь!
Лошадь он привязывал неподалеку от жилища лури. Только чтобы до скакуна не долетал звериный запах. Когда маг вместе со своей спутницей подошли к коню, тот мелко задрожал, но не впал в неистовство, как случалось с ним раньше, если лесная стражница приближалась. К удивлению мага, серый жеребец даже позволил лури на него усесться.
– Спереди буду ехать, – решила девушка. – Чтобы мне все видно было.
Нэран не возражал, он бы не возражал, даже если бы она у него на голове поехала. От лесной стражницы веяло теплом, слегка пахло звериной шерсткой и древесной трухой, а откуда-то издалека приходил совсем другой запах. Запах меда, молока и хлеба. Нэран замирал на несколько секунд, уткнувшись спутнице носом в макушку, и казалось ему, что он вновь стоит, спрятавшись лицом в мамину юбку от дедова гнева. А откроешь глаза – лес вокруг и маячат пушистые кошачьи уши на голове с пегими волосами.
Лури, знающая в лесу все тропы, указывала дорогу, так что на пути коня даже корня вывороченного не попадалось.
Иногда появлялись из чащи будто сотканные из теней лурги или лури, они смотрели на всадников мерцающими глазами, но не нападали. А ночью и вовсе подходили к костру погреться, приносили как плату охапки сухой травы и еловые лапы для коня, долго о чем-то беседовали с его спутницей. Нэран боялся, что кто-нибудь из них отговорит мать, но, кажется, лесные стражи не отговаривали, а просто давали наставления.
В последнюю ночь, перед тем, как покинуть лес, лури настояла на том, чтобы они остановились на ночлег в лесу. Маг не спорил, за время их путешествия он убедился, что в лесу Великого мага вместе с лури не опаснее, чем собственном саду.
На ужин горсть орехов и несколько кусочков засахаренного меда, лурги, несмотря на свою хищность, мяса не ели. А он сейчас бы откушал кусок хорошо прожаренной свинины, чтобы с золотистой корочкой, и краюху хлеба, свежего, чтобы еще теплого, с дышащим мякишем. Живот откликнулся на мечты и недовольно заурчал.
Лури покосилась на него, но ничего не сказала, только плотнее обхватила колени руками, чем ближе к краю леса они подъезжали, тем молчаливее она становилась. Нэран мог понять это. Из родного, понятного леса отправиться в неизвестность за тем, чего она не знает.
– Не бойся. Я никому не дам тебя в обиду.
– Я верю тебе. Но ничего не могу с собой поделать. Расскажи мне обо мне. Раньше я не боялась покидать лес?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
