- Да, да, - сказал он, - скоро я буду в Германии. У меня в Лейпциге семья - вы понимайт?
Август Карлович наклонился и вытащил из-под кровати знаменитый сундук. Мастер заулыбался ему, как старому приятелю, он снял пиджак и погладил сундук по крутой спине.
Замок был старинный, со звоном, каких уже не делают в Золингене. "Тилим-бом!" - сказал сундук, распахиваясь, и директор с любопытством взглянул через плечо Августа Карловича.
Это была вместительная копилка технического опыта - целая библиотека, завернутая в толстую сахарную бумагу. Объемистые справочники лежали рядом с чертежами цойтовских машин и старинными словарями с фотографиями канадских заводов. Были здесь еще складные, метры, респектабельные прейскуранты, готовальня, лекала и даже образцы целлюлозы, похожие на тонкие вафли.
Дроздов с любопытством разглядывал все это аккуратно разложенное по стульям богатство. Но чем дальше опорожнялся сундук, тем скорее любопытство директора сменялось разочарованием. Все, что вчера представляло огромную ценность, сегодня уже превратилось в историю.
- Вот, - сказал Август Карлович великодушно, - пусть кто-либо берет и пусть читайт.
Дроздов засмеялся.
- Стриженому расчесок не дарят. Лет бы пять назад мы вам во какое спасибо сказали!
- А сейчас?
- Поздно, Август Карлович, теперь это... как бы сказать, вроде сундука Полишинеля.
- Это вы сериозно? - спросил немец, опешив.
- Вполне. Спокойной ночи, герр Реймер.
Дроздов простился и вышел. Август Карлович машинально сложил книги и захлопнул сундук. "Тилимбом!" - сказал замок насмешливо.
Пинком ноги Реймер отшвырнул сундук под кровать и подошел к окну.
В старом сосновом лесу, окружавшем завод, горели сильные лампы. Строители не успели поставить столбы, поэтому белые шары висели на разной высоте среди сучьев и хвои.
Август Карлович надел шубу и вышел на улицу. На просеке, возле пакгауза, стоял длинный товарный состав. Парень в буденовке и лыжном комбинезоне просовывал стропы под квадратный, должно быть, очень тяжелый ящик.
Август Карлович тронул грузчика за плечо.
- Что это?
- А кто его знает, - сказал парень, не отводя глаз от груза. - Каландр какой-то, шестьдесят вагонов - одна машина.
- Гамбург?
- Нет, Ленинград.
Август Карлович снова вспомнил о вежливой улыбке директора. Досада росла, как изжога.
- Сундук Полишинеля, - сказал он громко. - Naturlich [разумеется]. Да, это есть опоздание.
Грузчик хмуро взглянул на пожилого человека в расстегнутой шубе.
- Опоздали, опоздали... - сказал он, озлясь. - Вся ночь впереди...
И, отвернувшись, громко добавил:
- Вот вредный толкач!
1937
