– Да ладно. Ты ж не знал. А вообще, мы с тобой имели честь встретиться с Рыцарем Василием.
– Чет-то Рыцарь трусоват.
– Да нееее, он просто вообще здесь в первый раз. И возможно, в последний. Помнишь, в прошлый раз Она Кристиана привела? Так вот, я его видел лишь однажды. А вот Иван-царевич появляется здесь регулярно.
– Да, регулярно… – и Дракон с сожалением покачал недавно отрощенной второй головой. – Если б ты знал, Чуди… Иван, конечно, нормальный парень. Но, по-моему, Она меня боится. Как только напишет «Дракон», так тут же рядом и Иван, и давай махать своим мечом! Эх… Я вообще чего, у тебя ничего новенького не появилось, а?
– Вот! – Чудище с гордостью продемонстрировало многорукость.
– Эх… – опять гуднул Дракон, – да нет. Я того… хоть косточку бы поглодать…
– Нееее… Хотя Ее обедать позвали, может, на сытый желудок и о нас вспомнит. О, подожди! Тут где-то грибы и ягоды валялись, правда, мы их помяли, не взыщи… – но Дракон уже вкусно хрустел клюквой и рылом не повел.
– 2 —
После долгой борьбы к Василию пришли почтальоны и дали ему в руки письмо там было написано: <<От короля Артура Дорогой Рыцарь Василий Спаси мою дочь Софию от жадного короля Кристиана который во время войны украл её И если ты её достанешь мне её я тебе там золото и ещё мою старшую красавицу дочь в придачу>> И пошёл Василий в замок шёл из леса пять дней и пришёл в старый-престарый замок и закинул верёвку которую нашёл в коробочке которую принесли почтальоны и стал взбиратся по ней…..
– Сонька! Айда на улицу!
– Щас!
…
– Ну, и долго ты здесь висеть собираешься?
Вместо прекрасной принцессы на Рыцаря Василия из окна замка уставилась знакомая клыкастая морда. Рыцарь уже пообвыкся, да и бродить по здешним лесам целых пять дней – это не по бульвару прогуливаться, поэтому ответил он довольно дерзко:
– Не твое дело, собака басурманская.
Чудовище вздохнуло, но комплимент возвращать не торопилось. Оно неторопливо обозрело великолепные окрестности замка, с минуту полюбовалось закатом, а затем молча протянуло когтистую лапу вниз.
– Что тебе нужно? – враз севшим голосом произнес Рыцарь Василий.
– Хватай уже, сам ты там долго будешь вялиться.
Через полчаса, после относительно сытного по книжным меркам перекуса (похлебка из остатков грибов, которыми Дракон, к счастью, побрезговал), Чудовище и Рыцарь беседовали уже вполне мирно. Вопросы задавал, в основном, Рыцарь.
– А почему ты так много знаешь? Ты же тоже выдуманный, так?
– Да, конечно. Здесь все выдуманное. Но вот ты – кто? Ты – Рыцарь Василий. А был еще Рыцарь Мартин, и до него – Кристиан.
– Кристиан и сейчас есть, – и Рыцарь протянул Чудовищу записку.
– Ну нет, это Король Кристиан. Большая разница. А я – Чудовище. Всегда – Чудовище. И… очень долго – Чудовище.
В последних словах Чудовища сквозила грусть, заставившая Рыцаря Василия внимательнее присмотреться к его покрытой шрамами морде. Но грабли зубов не располагали к долгому созерцанию, и он задал вопрос, который с некоторых пор волновал его все сильнее:
– Так значит… если в следующем рассказе появится Рыцарь, скажем Максимилиан, то я умру?
– Нет, – ответило говорящее животное. – Не умрешь, по крайней мере – сразу. Вообще, Сказительница – она маленькая еще, иногда забывает. А иногда вдруг возьмет и вспомнит. Но главное – это не то, что Она тебя оставила, а то – как оставила. Если ты что-то продолжаешь делать – то не умрешь, а если рассказ окончен, то… Но меня вообще другое волнует… дай-ка посмотрю еще раз… Да, вот оно – что еще за «Старшая Красавица Дочь»?
– А почему бы и не быть старшей красавице дочери? – приосанился Рыцарь.
– Да потому, что Принцесса в этих краях только одна. Она же – первейшая красавица и наимудрейшая волшебница София, – печально продекларировало Чудовище.
– А что тебя смущает? – хмыкнул Рыцарь Василий. – Неразделенная любовь?
Чудовище покосилось на него, но сдержалось и только устало произнесло:
– Дурак ты. Сам же, пока не привык, от каждого куста шарахался. А представляешь, что будет, если по лесу будет бегать куча орущих принцесс? Они же все ягоды подавят, а Дракоша только тем и живет.
– А все равно я не против. Красавица старшая дочь… я подойду к ней, наши глаза встретятся, и вспыхнет неземная любовь, которая унесет нас…
– Нда? – насмешливо пробурчало Чудовище, – одежонкой сначала обзаведись. А то тебя ни в один приличный дворец не пустят. Ты же под латами голый, как младенец. А вообще, давай, лезь обратно. Дальше тебе нельзя.
– А тебе почему можно?
– А я здесь уже был! – неожиданно злобно рявкнул зверь. – Неоднократно!
И, развернувшись, быстро зашагал в черноту дверного проема.
– 3 —
– Понимаешь, Дракоша, нет у нее имени, как и у меня. Как и у тебя, кстати.
– Хрум-хрум-хрум.
– Перестань пастись, пожалуйста, хотя бы временно. Это все очень серьезно. Ты понимаешь, что скоро к нам присоединится особа королевской крови?
– Хрум. А что в этом такого? Я вообще улететь могу. Хрум.
Чудовище махнуло правой верхней рукой. Объяснять Дракону особенности здешнего времени-пространства он пытался неоднократно, но было это бесполезно.
– И, кстати. Хрум. Почему ты решил, что она только собирается присоединиться? Может, она уже здесь?
Чудовище замерло на несколько минут, а потом резко развернулось к успевшему упастись за дальние сосенки Дракону:
– Стой здесь, никуда не уходи. Я сейчас…
И убежало в лес. Через полчаса оно вернулось, утирая пот со лба:
– Так и есть. В позавчерашней сказке есть «Старшая Красавица Дочь». Изображена на портрете в самой дальней и заброшенной-презаброшенной башне замка. Ромуальдыч уже успел влюбиться.
– И… какая она? Ну, понимаешь… правда – Красавица?
– Да, – призналось чудовище. – Хороша. Точнее… она прекрасна.
– Ага. Хрум-хрум-хрум.
– 4 —
Чудовище сидело на берегу реки. Формально оно ловило рыбу, но Сказительница до сих пор не удосужилась написать ни одного рассказа о водной стихии, поэтому сидеть так можно было бесконечно и безрезультатно. «Рыбалка» была всего лишь способом на время исключить себя из рассказа и подумать.
Сейчас же Чудовище просто медитировало на поплавок. Присутствие Старшей Красавицы Дочери было делом уже решенным. Она имела образ и описание. В отличие от Рыцарей, которые обычно обзаводились лишь именами, ну и, естественно, все поголовно были в латах, Старшая Красавица Дочь была довольно подробно описана.
«Локоны цвета солнечных лучей и глаза небесной синевы, губы алые, как роза», – тихонько бубнило про себя Чудовище, пытаясь представить, насколько легкомысленной могла быть особа с этакими характеристиками. Их встреча была лишь вопросом времени, поэтому поразмышлять стоило.
– Ты забыл походку, легкую, как ветерок, и голос нежнее пения соловья», – довольно приятным тембром произнес кто-то сзади, и на плечо Чудовища легла нежная женская ладонь. – Можно, я тебя поцелую?
«Крайне легкомысленная», – подумало Чудовище, но возражать почему-то не стало.
Поцелуй принес огромные изменения – исчезли многорукость, шрамы и грабли зубов. Но Прекрасный Принц не расстроился. Немного неуютно было без одежды под латами, но он обязательно что-нибудь придумает.
Пределы разума
– 1 —
«таня»
«таня»
«таня когда ты встанешь консервы сами по себе не открываются»
«таня я есть хочу я давно есть хочу»
О, силы вселенной, если бы это был будильник. Будильник можно просто выключить и забыть про него. В конце концов, будильник может понять, что вчера у тебя был поздний заказ, что ты кормила сто человек, и все эти жующие пьяные морды ушли со своего местечкового праздника в четыре утра. И что три – это мало. А семь – слишком рано.
Будильник можно выключить, а если он не понимает, его можно выкинуть. И он будет шагать на странных тонких ножках по улице, напугает соседского мальчишку, который играет в красной, только что покрашенной песочнице…
«таня»
«таня»
«таня, встань и накорми меня»
«ТАНЯ»
– А…. щас.
«не спи накорми меня я давно есть хочу»
– Щас… щас…
Тане наконец-то удалось сесть на постели. Заняв более или менее вертикальную позицию и еще покачиваясь, она привычно простонала:
– Сколько можно. Уже не девочка. Пора боссу нанимать кого-нибудь помоложе на эту работу, я больше не могу. Не могу.
«таня не разговаривай покорми меня».
Таня повернулась и одним глазом – больше не открывалось – посмотрела на своего мучителя.
– Не могу. Мне уже 38, и у меня два кота. Я больше так не могу.
