— По-моему, это жестоко, — веселится на том конце провода Даша.
— Если бы не она, мы бы давно начали уходить домой пораньше и спокойно работать… — пожимаю плечами я. Эта шалость — не единственная из приготовленных "тайным Сантой", но для остальных пока не пришло время.
— Тебе нужно работать не в бухгалтерии, а в каком-нибудь агентстве праздников, — резюмирует подруга, а я закатываю глаза. Эвент — это уже за гранью… потому что там могут работать только продажные, злые, наглые, самонадеянные, невероятно уверенные в себе альфа-самцы, которым чуждо все человеческое. Например, такие, как Рогов Константин Иванович, не к ночи будет упомянуто имя этого исчадия ада!
— Ну уж нет! — кошусь на Бусинку, которая прыгает вокруг стола в надежде отхватить и себе кусочек сладкого, которое, по мнению маленькой чихуа-хуа, хозяйка ест в огромных количествах, пока никто не видит.
Собаке запрещено есть с нашего стола, но пока мужа нет дома, я решаю немного ослабить ее диету и угостить малышку виноградом.
От такого приобретения Бусинка разражается громким счастливым лаем и начинает судорожно метаться между моими ногами, путаясь в собственных лапах. После победного танца, выражающего восторг, она с радостью уминает с ладони зеленый виноград, тыкаясь прохладным носом в середину руки.
— Опять кормишь свой пылесос? — подозрительно интересуется Дашка, и я буквально вижу, как она щурит свои зеленые глаза, выражая недовольство.
— Нет, нет! — тут же выпрямляюсь, будто бы подружка может меня увидеть за тысячу километров и погрозить пальцем. — Ем сама!
— А, ну сама…Сама, конечно, ешь! — по инерции соглашается она, а потом вдруг спохватывается. — То есть, в смысле — ешь? Ты что, ешь после девяти вечера? С ума сошла! Твой ненаглядный опять будет делать внушение по поводу фигуры, сама же знаешь! Хватит жрать!
Со вздохом отодвигаю пиалу с манящими тугими боками изумрудных ягод и встаю из-за кухонного стола.
Знаю, конечно знаю. Я вижу свое отражение в темном оконном стекле — невысокая девушка обычной наружности, волосы убраны в гульку на макушке, майка, шорты… В общем, ничего особенного. Кроме одного. Мой муж считает, что после свадьбы год назад я сильно поправилась, и постоянно мне на это указывает. А особенно — после карантина, на котором мы, между прочим, одинаково много ели!
А сейчас…
Мы идем в пиццерию — мне не достанется лишнего кусочка: "Посмотри, какие у тебя бока"
Направляемся в кино — никаких напитков: "От сахара у тебя раздуваются щеки".
В гостях сидит рядом: "Даже не думай наедаться, в юбку не влезешь".
Каждый раз я отшучиваюсь, хотя делать это становится все труднее и труднее, потому что уверенность в себе после таких слов тает, как сахарная вата в дождь. Я не перешиваю пуговицы на одежде, не расшиваю брюки, не меняю гардероб, который приобрела до свадьбы, но эти доказательства ему нипочем. Он так и продолжает сыпать своими остротами, направленными на мой внешний вид.
А потому его короткая командировка в соседний город пришлась очень кстати — нам с Бусинкой в эти дни удается побаловать себя и свои желудки от души, потому что каждой девочке хочется сладкого, соленого, копченого, вредного и ужасно калорийного. А иногда все перечисленное хочется употребить одновременно!!
— Да не ем я. Отжимаюсь. Не слышишь, чтоли? — несколько раз резко выдыхаю через нос, изображая спортивное напряжение. Даша понятливо сопит в трубку.
— Ладно, ладно. Верю, — откликается она — сама постоянно так делает, когда речь заходит про поддержание фигуры в форме. — В общем, не раскисай там, соберись, встречай своего ненаглядного и дай знать, когда он там у тебя снова укатит в командировку.
— Есть, сэр! — подхожу к окну и отключаю связь. С Дашей мы общаемся чаще в те дни, когда муж уезжает. Думаю, это вызвано тем, что Стас ее недолюбливает: все время то дылдой назовет, то цацей, то еще как-нибудь некрасиво. Но тут же переспрашивает: нет ли у нее кого-нибудь. Я бы и рада ответить положительно на этот вопрос, но подруга пока одинока и совсем не страдает по этому поводу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За окном постепенно разворачивается преддверие праздничной суматохи. До Нового года осталось совсем немного времени, но его шаги уже можно уловить в том особенном, витающем в воздухе аромате праздника: искристый свежий снежок; яркие гирлянды на домах и фонарях, отбрасывающих разноцветные огоньки на сугробы; закутавшиеся по самые уши в шерстяные шарфы соседи, спешащие домой; огромная машина скорой помощи, из которой выходит замурованный в костюм ликвидатора последствий на АЭС, мужчина…
Стоп.
Что?
Мужчина в костюме ликвидатора последствий на АЭС?
Что происходит?
Откуда в нашем дворе врач в специализированной форме?
Человек хорошо освещен желтым светом фонаря и фарами работающего автомобиля, и я вижу все, что безмерно удивляет: и огромные белые бахилы почти до колен, и комбинезон, закрывающий его тело с ног до мочек ушей, и блестящие, похожие на сварочные, очки, закрывающие все лицо, и гигантскую маску с синим кружком посередине.
Отчего-то его манера держаться, перешагивая с ноги на ногу, и то, как он потягивается, вытянув руки вперед, а не вверх, как все обычные люди, кажется смутно знакомой, и я не могу оторвать от него глаз… Что не так? Откуда в нашем дворе этот вестник вирусной опасности?
От наблюдений отрывает резкий звонок в дверь. Я даже вздрагиваю от неожиданности. Ой.
— Ви-и-и-к? — открывается дверь, и я слышу голос мужа.
— Стасик! — мчу в прихожую наперегонки с обрадованной Бусинкой, которая лает так, будто бы к нам в дом пришел Дед Мороз с мешком косточек. Она бросается под ноги Стасу, но он не спешит взять ее на руки, и вообще держится как-то отстранённо — не улыбается, смотрит в пол, перешагивает с ноги на ногу и не спешит раздеваться.
— Ста-а-ас? — вопросительно выгибаю я бровь дугой. — Что случилось?
— Милая, кажется, я попал, — говорит он.
— В смысле — попал? — переспрашиваю испуганно, чувствуя, как страх ледяной рукой касается сердца, и тут же снова подпрыгиваю, как ужаленная в мягкое место отрядом ос.
Звонок рассыпается раздражающей мелодией, и Бусинка вторит ему с огромным удовольствием, начиная кружить у запертой двери, высказывая что-то о посещении в вечернее время незапланированными гостями на своем собачьем языке.
— Ты кого-то ждешь? — тихо интересуюсь у мужа, который, кстати, даже не успел обнять собственную жену.
Он поднимает на меня виноватый взгляд…
Глава 3. Рогов
Дверь открывается почти моментально. Видно, что нас здесь ждут и, возможно даже, любят. Еще бы не любить — спасители на спец. фургоне, позволяющие увильнуть от жены на целых две недели.
Войдя в квартиру застываю. Не верю своим глазам. Рядом с нашим клиентом стоит до боли знакомая девушка…
Вика.
Виктория.
Девушка, с которой мы никогда не могли найти общий язык, и особо не ладили. Я считал ее высокомерной курицей, она же меня — самоуверенным индюком.
На смену удивлению приходит злорадство. Была такая вся из себя, а теперь даже не догадывается, что цепляет люстру рогами. Однако и это чувство быстро сменяется жалостью…
Чтобы не происходило раньше между нами, это в прошлом. А в настоящем… В настоящем ее мужик — козлина, каких поискать.
Видя, что я замешкался, в дело вступает Генка. Ничего не изменилось за последние полгода, все также неуклюже, но с уверенностью в голосе говорит, что Станислав должен проехать вместе с нами. Я же наблюдаю за сменой эмоций на лице Вики, которая не понимает, что происходит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
В эти мгновения я вообще теряюсь. Такое ощущение, будто вернулся в прошлое и вокруг никого не существует. Нет их. Мы вдвоем, стоим в пустой прихожей. Я смотрю на нее, не смея отвести взгляд, а она прячет глаза и тяжело дышит, пытаясь справиться с нахлынувшим чувством страха.
За прошедшее время она изменилась. Не сильно, и только в лучшую сторону. Я помнил ее немного нескладной девчонкой, а теперь видел состоявшуюся девушку. С округлыми формами и идеальной фигурой. В самый раз, как говорится.
