– Какой ужас! – простонал граф, хватаясь за голову. – Что же делать? Ради всего святого, Бертрам, посоветуй, как уберечь дочь? Я не хочу, чтобы она вышла за этого страшного человека, не хочу, чтобы ее увезли в страну, которой со дня на день грозит вторжение!
– Да, да, – сочувствующим тоном промолвил герцог. – Я бы тоже не хотел, чтобы такое случилось с кем-то из моих родных. Я пришел предупредить, что тебя вызовут в Виндзорский замок. Ее величество хочет сама тебе об этом сказать.
– Черт возьми, Бертрам, что делать? – вскричал граф.
– Я вижу два выхода. Во-первых, вы можете бежать из страны. Хотя она, скорее всего, пошлет за вами корабль и вернет вас обратно. Или ты можешь каким-то образом выдать дочь замуж до того, как получишь королевский указ.
– Да как же мне это сделать? – удивился граф. – Лавина уже отвергла чуть ли не каждого достойного джентльмена в Лондоне. Мы не вправе к ним возвращаться!
– Есть один человек, который может вам помочь, если согласится, конечно. Это маркиз Элсвик. Если выяснится, что Лавина уже помолвлена, королева не станет требовать разрыва помолвки.
Граф недоуменно воззрился на друга.
– Ты предлагаешь выдать Лавину за Элсвика?! – сказал он. – За этого холодного неприятного мужчину, лишенного даже капли человеческой доброты?
– Конечно же, я не предлагаю их женить. Хватит и помолвки. Потом, когда королева найдет кого-нибудь другого или отправит принца восвояси, помолвку можно будет расторгнуть.
– Ушам своим не верю! – воскликнул граф. – Друг мой, знаю, ты хочешь помочь, и я благодарен тебе за предупреждение, но ты, верно, спятил, если вспомнил об Элсвике! Ты же знаешь, что после того случая он и слышать не хочет ни о каком браке или помолвке!
– Знаю, невеста сбежала от него прямо из церкви, – кивнул Брэдуэлл. – Но это было давно.
– Но он-то этого не забыл, – сказал граф. – Он презирает женщин. Его загородный дом находится в какой-то миле от моего, и всем известно, что маркиз ни за что не приведет туда женщину.
– И все же для вас он подходит как нельзя лучше, – возразил герцог. – Да, он, как ты говоришь, скряга, грубый бирюк, которому наплевать на свет и даже на королеву, как мне порой кажется. Но нам это выгодно. Вот подумай: он не боится ее прогневать и, значит, может пойти на это, если его упросить. К тому же он не будет нести высокопарный вздор о том, какая для Лавины честь выйти за принца. На принцев ему наплевать так же, как на королев.
– И ты думаешь, Элсвик согласится?
– Маловероятно, – откровенно признался Брэдуэлл, – но я больше не вижу никого, кто мог бы сейчас помочь.
– Я хочу одного, – сердито промолвил граф. – Чтобы моя дочь была счастлива. Я люблю ее, она – мой единственный ребенок. Может ли она быть счастлива, если ей придется жить в этом варварском месте с мужчиной, имеющим такую репутацию?
– Знаю, – кивнул его друг. – Но ты должен понимать, что ее величество сейчас находится в весьма затруднительном положении. По дипломатическим причинам она не может просто взять и отказать принцу без веских оснований.
– Мне нужно подумать, – сказал граф. – К счастью, у меня есть время до завтра.
– Это почему?
– Завтра мне нужно быть в Виндзорском замке. Думаю, королева подождет.
– Я бы на твоем месте не стал на это рассчитывать. Дело не терпит отлагательств. Она может уже сегодня прислать за тобой. Знаешь, тебе, можно сказать, повезло, что то письмо принесли ей, когда тебя не было во дворце. Если бы ты был там, она бы за тебя сразу взялась.
– Боже мой, а ведь ты прав, Бертрам! Нужно ехать немедленно.
И граф ринулся через всю комнату к камину, рядом с которым висел шнурок звонка.
Дворецкий появился почти мгновенно.
– Вы звонили, милорд?
– Ее светлость и я отправляемся в загородный дом. Немедленно, – сказал граф. – Сообщите ей об этом, пожалуйста, и распорядитесь, чтобы была готова карета с самыми быстрыми лошадьми.
Дворецкий несколько удивился непривычно резкому тону хозяина, но сказал только:
– Слушаюсь, милорд, – и вышел из комнаты.
– Прекрасно, – сказал герцог. – Но этого недостаточно. Благодари Бога, что Элсвик живет в нескольких милях от вас. Ты можешь поехать за город к себе и сразу же обратиться к нему. Спроси у него, не согласится ли он обручиться с твоей дочерью или не знает ли какого-нибудь другого достойного джентльмена, который мог бы помочь… Постой! А как же герцог Аилтон?
– Ему она уже отказала, – простонал граф. – Он страшно обиделся. Теперь хочет окрутить какую-то богатую американскую наследницу.
– У тебя очень мало времени, – с тревогой в голосе напомнил Брэдуэлл. – Мы все знаем, что ее величество требует исполнения своих желаний немедленно. А еще лучше заранее!
Герцог улыбнулся, но граф шутки не оценил, ибо был очень взволнован. Подойдя к письменному столу, он сгреб еще не распечатанные конверты и сунул в карман.
Потом он заметил письмо из Шотландии, на которое собирался ответить, когда на его голову свалилось это несчастье, и тоже положил его в карман. Двигался он будто во сне.
– А вдруг Элсвик откажется? – наконец произнес он. – Должен быть еще кто-нибудь. Я буду умолять… на коленях… ради дочери.
– Я больше никого не знаю, – прямо заявил герцог. – Тебе не хуже моего известно, как все лебезят перед ее величеством. Мало кто из тех, кого мы считаем друзьями, станет помогать нам в таком положении. И кроме того, нам нужен человек, имеющий такой же вес в обществе, как маркиз, иначе ее величество попросту настоит на отмене помолвки.
Открылась дверь, и дворецкий объявил:
– Карета будет готова через полчаса, милорд. Леди Лавине я сообщил, она собирается.
Когда дворецкий закрыл за собой дверь, герцог встал с дивана и сказал:
– Я бы хотел еще чем-нибудь тебе помочь, Эдвард, ведь ты всегда был мне добрым другом, но – увы! – ничего лучше помолвки с Элсвиком предложить не могу.
– Черт возьми! – воскликнул граф. – Никто не заставит мою дочь пойти на это! После того как я потерял жену, она – все, что у меня осталось.
Тут дверь отворилась и в комнату вошла леди Лавина.
Это была милая девушка высокого роста, в утонченных чертах лица которой чувствовались сила и твердость характера. Огромные голубые глаза могли не только светиться теплом, но и гореть гневом, а в споре она за словом в карман не лезла.
Одних мужчин отпугивал ее характер, другие видели в нем особую прелесть.
Герцогу показалось, что выглядела она даже прелестнее, чем при прошлой встрече.
Длинные волосы ее блестели от солнечного света, проникавшего в комнату через окна; она подняла миловидное лицо, поцеловала отца и спросила:
– Что происходит, папа? Зачем нам нужно ехать за город? К чему такая спешка? Вчера ты говорил, что нам еще недели две можно оставаться дома. Да и потом, сегодня же у нас обед с О’Доннелами.
– Я знаю, – ответил ей отец, – но герцог принес дурные вести… Лучше пусть он сам тебе расскажет.
Лавина повернулась к герцогу.
– Дядя Бертрам, что случилось?
– Я приехал, чтобы предупредить вашего отца. Вы в большой опасности.
– Я? В опасности?! – воскликнула Лавина. – Как это понимать?
– Королева хочет послать на Балканы очередную невесту, – пояснил герцог. – И она хочет, чтобы это были вы.
Лавина звонко рассмеялась:
– Я знаю, вы шутите. Я же не принадлежу к монаршему роду.
– Прабабушка ее величества имела родственные связи с вашими предками. Для нее этого достаточно.
Лавина ахнула:
– Но об этом все давно знают, и до сих пор никто не вспоминал!
– До сих пор вы были не нужны королеве, – пояснил Брэдуэлл.
– Она хочет, чтобы я вышла замуж… за кого?
– За принца Станислава из Кадратца. Это крайне неприятный тип. Пьет, непредсказуем, бывает жесток. И еще, насколько я знаю, он не моется.
Лавина содрогнулась.
– Я бы никогда не смогла выйти за человека, который не моется.
– Разумеется, – согласился герцог. – Поэтому нам пришлось придумать план спасения. Лучше всего, если вы будете обручены с другим человеком и ваш жених будет достаточно знатен и серьезно настроен. Тогда даже королева ничего не сможет с этим сделать.
– Мой жених? Какой жених?
– Маркиз Элсвик, – помедлив, сообщил Бертрам Брэдуэлл. – Остается только надеяться, что он согласится сделать вид, будто вы с ним обручены, и ждать, пока королева не найдет другую невесту.
– Маркиз Элсвик! – ошеломленно повторила Лавина. – Нет. Кто угодно, только не он.
– Я знаю, его считают очень неприятным человеком… – начал герцог.
– И заслуженно! – вставила Лавина.
– Ты встречалась с ним, моя дорогая? – с удивлением спросил ее отец. – Ты мне не рассказывала.
– Я бы не назвала это встречей, папа. Случилось это три года назад, когда я навещала Брейсвеллов. Он как-то вечером зашел к ним.
– Вот как! – воскликнул герцог. – Не слыхал, чтобы он к кому-нибудь ходил в гости.
