— Хватит.
И через минуту:
— В последний раз. Запомни. А завтра пойдешь к отцу.
— Спасибо,—чуть слышно ответил Шалико.
— Если что случится в этот раз, я сам тебя убью. Я не буду резать или стрелять, я тебя убью раз и навсегда, как спортсмена. Ты знаешь мое слово.
— Да. Спасибо.
— Водки привез? — повернулся ко мне начальник.
Я достал из рюкзака бутылку и налил три стакана.
...Мы подошли к хижине, когда уже начало смеркаться. До перевала, до водораздела Главного Кавказского хребта, оставалось метров четыреста. Хижина — маленький домик из железного листа, облицованный изнутри деревом. По углам она укреплена растяжками из толстой проволоки. Дверь сорвана с петель ветром и валяется рядом на скалах. Пока выбрасывали снег из хижины, согрелись и теперь сидим на нарах и слушаем рокочущий голос Шалико. Приятно шумит примус, растапливая снег в котелке, завывает снаружи ветер, кланяется его порывам пламя оплывшей свечи. Шалико рассказывает хорошо знакомую мне историю, но я слушаю его с удовольствием.
Константин Дадешкелиани правил княжеской Сванетией, правил сурово. Его подданные начали роптать. Особенно их возмущало, что князь слишком прилежно пользуется правом первой ночи. Его вызвал в Кутаиси генерал-губернатор Гагарин.
Наместник русского царя сидел за большим письменным столом, когда князь вошел к нему в сопровождении восьми своих джигитов. За спиной губернатора висел портрет государя во весь рост. У дверей стояла охрана. Генерал не поднялся приветствовать князя. Сидя за столом, он начал сразу же отчитывать Дадешкелиани за его недостойное поведение.
Князь стоял перед ним с высоко поднятой головой и слушал. Это был красивый и очень сильный человек. О силе Константина Дадешкелиани до сих пор рассказывают в Сванетии легенды. Говорят, он мог, стоя на балконе своего дома, держать на весу одной рукой трехгодовалого бычка, пока с того снимали шкуру. Кроме того, князь был весьма образованный для своего времени человек. И, как всякий сван, очень гордый. Он долго стоял и слушал молча. Потом, так же ни слова не говоря, выхватил саблю и одним ударом рассек Гагарина пополам. Перебив бросившуюся на них охрану, сваны вскочили на коней и ускакали в горы.
Случай этот исторически достоверен. Только не знаю, так ли все это было на самом деле в подробностях. Во всяком случае, Шалико хотелось, чтобы было именно так, как он рассказывал. И мне тоже.
...Подъем кончился. Впереди — спуск на ледник Лекзыр, справа—отвесные стены массива Уллу-тау, слева— склоны, уходящие к вершине Местиа-тау. За спиной— Балкария, внизу—Сванетия.
Сванетия.,. «Страна тишины и спокойствия», как назвал ее в 253 году до нашей эры грузинский царь Саурмаг, выселивший сюда своих непокорных подданных. Сванетия—символ гордого свободолюбия. Сванетия, крошечная страна, мир ледников, узких долин, бешеных потоков.
Горцы мужественно защищали свою независимость, и только в XV веке князья Дадешкелиани захватили несколько западных обществ Верхней Сванетии—Чубухеви, Ло-хамули, Пари, Эцери, Цхумари и Бечо. Но за отрогом, в котором стоит красавица Ушба, и в верховьях Ингури Верхняя Сванетия навсегда осталась вольной, она никогда не знала власти князей-феодалов. Верхняя Сванетия стала синонимом Вольной Сванетии. Столицей ее была Местиа.
Сваны долгое время сохраняли родовой строй. Совсем недавно здесь еще были живы родовые отношения в своей неприкосновенности. В один род входило около тридцати домов, только они назывались не домами, а «дымами»— дым, очаг, кладовая, хозяйство. В роду насчитывалось обычно двести-триста родичей. Поселение бывшего рода так и называлось «селение».
Маленький отважный народ (в 1931 году в Верхней Сванетии насчитывалось всего 12006 человек, а в 1970 году—18 тысяч) в течение многих веков вел постоянную, изнурительную войну с иноземными пришельцами, с соседними племенами и с княжеской Сванетией. И никогда нога завоевателей не ступала по земле Вольной Сванетии. Волны орд и полчищ, устремлявшиеся через Кавказ, ударялись о неприступные скалы страны, откатывались назад, обтекали ее. В Верхнюю Сванетию можно попасть только так, как мы пришли,—через перевалы или по узкому ущелью реки Ингури. Но воинственный народ с помощью самой природы сделал этот путь непроходимым для врагов. В Верхней Сванетии говорят так: «Плохая дорога это та, с которой путник обязательно свалится, и тела его найти нельзя. Хорошая дорога—та, с которой путник падает, но труп его можно найти и похоронить. А прекрасная дорога та, с которой путник может и не упасть». Так вот, Ингури, Ингурская тропа всегда была для врагов плохой дорогой.
Только в 1937 году, когда по ней была проложена автомобильная магистраль, сваны впервые увидели колесо, до этого весь груз перевозился здесь вьюком или на санях при помощи быков. Сваны и сейчас пользуются этим транспортом, поскольку он оправдывает себя в горах. Разве на телеге можно съездить в горы за сеном? Пустые сани легко тянутся быками прямо вверх по склону и так же легко идут вниз груженые. Появление в Верхней Сванетии автомобиля было событием. Рассказывают, первой автомашине один старик вынес охапку сена и очень обиделся, когда машина переехала сено и покатила дальше.
Русское владычество стало постепенно проникать в Верхнюю Сванетию в 30-х годах прошлого столетия.
В 1833 году Циох Дадешкелиани, опасаясь нападения своего брата Татархана, ищет покровительства у царского самодержавия и принимает русское подданство. Вскоре тот же ход предпринимает и Татархан. Русское правительство сохраняет за князем Дадешкелиани земли Чубухеви, Лохамули, Пари, Эцери, Цхумари и Бечо. Узакониваются и крепостные отношения на этих землях. Царское правительство оказывает князьям Дадешкелиани всяческое внимание, их принимает в Тифлисе сам наместник Кавказа граф Воронцов, потом их награждают офицерскими чинами и разными должностями. Верхняя Сванетия нужна была царскому правительству по стратегическим соображениям—благодаря своему положению по соседству с другими непокоренными горцами и из-за перевалов через Главный Кавказский хребет. Верхней Сванетией начинает управлять пристав, назначенный русскими властями.
Однако дела царского самодержавия идут здесь неважно. Уже в 1849 году пристав князь Микаладзе едва унес ноги из Вольной Сванетии и вынужден был бежать в Мингрелию. Сваны же были исключены из числа «верноподданных».
«Как же подчинить Верхнюю Сванетию?»—ломали себе голову царские чиновники. Один из них рассуждал так: «Сванетия у нас мало известна, и Дадешкелиани, опасаясь прихода русских, тщательно скрывают все сведения о ней. С этой же целью преувеличенная молва об ее неприступности поддерживается ими весьма расчетливо, но достаточно двух батальонов и нескольких горных орудий, гула которых сваны не слыхивали, чтобы покорить весь край». Предлагалось также более тонкое, но верное оружие: очищение христианства от языческих примесей. Ведь все население Верхней Сванетии, за исключением князей Дадешкелиани, было христианским. Все средства для царского самодержавия были хороши, оно старалось проникнуть сюда и с огнем, и с мечом, и с крестом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
