апрельский пробую на вкус,
И он такой же пресный, как зимою.
Разлуки я всю жизнь мотал на ус,
И вот – усы в снегу безвкусном мою.
На солнце не заметна боль моя -
Изъяны сердца скрыты белизною;
И ослеплённый, сам не помню я –
Была иль нет дорога за спиною.
Физика
Ну вот, ещё один эксперимент
Поставлен, и меня не утешает
Ответ. Но может всё-таки момент
Текущий нечто важное решает?
Бездействие чревато новизной.
Весна звенит, лиясь в пустую тару…
Что происходит на земле со мной?
Что заслужил я – радость или кару?
Мне сны не отвечают на вопрос,
Толкуя в сотый раз пережитое.
Как тут поверить, что весна всерьёз
И полное ведро не есть пустое?
Ах, в физике так много тёмных мест!
И парадоксы – глубоки как тени…
Вот так вбегаешь сослепу в подъезд
И… разбиваешь рожу о ступени.
Престарелая юность
На лбу морщины резче проступили –
Уже не мальчик, да – увы, увы!
Но хочется, чтоб всё-таки любили
Владельца этой лысой головы.
Но хочется ещё – весны безумной,
Телесных нег и лепестковых вьюг…
Ах, с этой круговерти, скушной, шумной,
Я ощущаю нежность как недуг.
Усталой и больной, ей нет ответа,
С ней юность горделиво холодна.
Но хочется мне верить, что поэта
Ещё дождётся дева у окна.
Я вижу эту светлую улыбку,
Секунду узнавания как век
В себе лелею – пусть впаду в ошибку! -
В конце концов я – только человек.
***
Жизнь каким-го образом идёт.
Как? Куда? Кому какое дело?
Жизнь давно живущим надоела,
Но существование влечет
По привычке в будущее тело.
Я смотрю на этот хоровод,
И в глазах рябит, и тошно сердцу.
Жизнь каким-то образом идёт,
Жизнь уходит за окно, за дверцу,
Жизнь каким-то образом идёт.
***
Мне суждено себя избыть в миру.
Вот, как ветла, стою я на юру
И плачу, плачу, ветками скребя
По той земле, где не найду себя.
О Господи! Пошли звезду-полынь
На дно зловонных мусорных пустынь!
Пошли, испепели – пускай умрёт
Со мною вместе этот гнусный род!
Одна любовь, как хилый уголёк,
Всё тлеет, тлеет… Боже, как далёк,
Как близок Ты! Как страшен Твой укор!
Как милостив Ты к падшим до сих пор!
Вращение
Я Логосом сломаю эту дрянь –
Как фомкой перержавленный замок.
Я – тот наждак, что стачивает грань,
В дугу преображая уголок.
– Всем вам со мною вместе не в дугу, –
Я говорю и другу и врагу –
Я по дуге стремительно бегу
И всё ж из круга выйти не могу.
С точила улететь не в силах я
Как искра. Жизнь беспутная моя
Посажена на ось – меня Господь
Кружит, кружит, испытывая плоть.
Он отделяет грешные пласты
Души – кружусь, кружусь – до чистоты!
Подражание И. Бродскому
Правда ли, нет ли, а скоро придется «ту-ту!» –
Каким-то образом отбывать в неземное.
Сохранить своё Я лелею мечту,
Но вдруг Я не я, а что-то иное?
Погода являет строптивость. Но в общем, к теплу
События движутся. А я вот дрожу перед Богом:
Ведь мало того, что плоть обратится в золу, -
Всё это, быть может, является только прологом.
Неоткрытая книга, обложка, лазурные жалюзи дня,
Шторки, шоры движения в общем весеннем тумане…
Властной, мудрой рукой что-то лепится из меня:
То ли твёрдый кристалл, то ли соль – для воды в океане.
Пустой орех
Стихи, как золотая пыль,
Ложатся на металл сознанья.
Без ликованья и страданья
Осознаю себя как быль.
И тут же – сознаю, что я
Всего лишь сон, – настолько чуждый
Всему, в чём явь имеет нужды, –
Что тёмный лепет бытия
Мне кажется лишённым всех
Возможных смыслов и значений…
Так наплаву, в плену течений,
Пустой вращается орех.
Лейся, песня!
Вновь в ночи узнаю
Дробный щёлк соловья –
Словно песню мою –
Лейся песня моя!
Как мне сладок твой свист,
Полуночный артист!
Как легка ветерка
В тёмной купе рука!
Влажен, розов, душист
Твой полуночный свист! –
Без усилий сейчас
Песня льётся из нас.
Рождение
Моя жена и я – мы оба в этом мире,
Дрожащие одной связующей струной.
Витает торжество в неубранной квартире –
Мы счастливы с моей беременной женой.
Сегодня я везу её туда, где роды –
По новым городским традициям людей –
Должны происходить. В немилость у погоды
Некстати впал наш край – чреда последних дней
Томила нас дождём и зябкою прохладой;
Такой холодный май – досада для костей.
Нависли облака тяжёлою армадой –
Свинцовой темнотой над городом людей.
…И нежность горло мне бечёвкою сдавила,
И слёзы я держал у края тесных век,
Как гири на весу. И ласковая сила
Вела меня с женой по дну асфальтных рек;
По мусору цветов древесных, по блестящим
И чёрным лужам. Тих бы город за спиной -
В ненастный выходной он был ненастоящим,
Пугая нас пустой и гулкой тишиной.
И в слабости своей – я обращался к Богу,
Молясь о той, кто есть и том, кто может быть;
И мы – почти легко – проделали дорогу
Туда, где без меня должно происходить
Дальнейшее… Со мной простилась ты у двери,
Спокойна, весела. И сутки начеку
Провел я; а потом – прочёл, ещё не веря,
О дочери моей короткую строку.
Зелёное пространство
Влажные дни и тяжёлые, влажные кроны.
Улица пахнет недавно зацветшею липой.
Гнутся в подковы и знаки вопросов законы,
Листья шуршат над мозгами бесформенной кипой.
Мокрая нега проникла в аорты и кости,
Все закрывают глаза, озираясь ноздрями.
Люди идут улыбаясь – с бутылками в гости,
Небо слезится теплом и скупыми дождями.
Страх потеряться в пространстве зелёных овалов
Вдруг отступает, и хочется просто раскрыться –
Словно бутону – и над крестами кварталов
Просто подняться – как будто ты вольная птица.
Щебет и шелест и гулкие капли, по носу
Мягко ползущие. Мокрая пыль на ступенях,
В мокрых разводах колонны. И серо-белёсый
Свод над тобою, и лёгкая слабость в коленях.
На мостовой – тополиного пуха остатки,
И, отпустившие вожжи рассудка, ладони разжаты -
Ибо в пространстве зелёных овалов
