А Грибову сорок лет - для ученого это юность. Не хочет он успокаиваться на прежних заслугах.
И однажды вечером, вытирая тарелки на кухне, Грибов говорит жене:
- Как ты думаешь, Тасенька, не засиделся ли я в бюро?
Он вытирает тарелки. Так заведено у них в семье. Он геолог, и Тася геолог. Он работает, и Тася работает. Вечером он преподает, Тася учится. А домашние заботы пополам. Один моет посуду, другой убирает. Один купает ребенка, другой отводит в детский сад. Тася готовит ужин, муж возит пылесос. И даже удобно: есть время обсудить дела.
- Не засиделся ли я? - спросил Грибов. - Поговаривают, что я администратор и только. Все заслуги в прошлом.
Возможно, Грибов проявил слабость, искал утешение и поддержку у жены. Но Тася отказала в утешении. Она считала, что ее обязанность - искоренять недостатки мужа, в том числе главный: нескромность.
- Нельзя думать только о славе, - сказала она. - Тебе доверили большое, ответственное дело. Куда же еще? Навалят груз не по силам, надорвешься.
- Дело налажено, идет, как по конвейеру. А мне у конвейера скучно стоять. Я наладчик по призванию, мне подавай новое.
- Вот поедешь в Америку, будет новое.
- Там не новое, - сказал Грибов. - Там повторение пройденного.
С таким настроением он вылетел в Сан-Франциско.
Глава 2
Купите! Купите! Купите!
Настоящий американец ЛЮБИТ И УМЕЕТ тратить ДОЛЛАРЫ!
ЖИВУЮ РУСАЛКУ хотите увидеть? Купите акваланг "СИДЕВЛ".
ТИГРЫ чистят зубы пастой ПАРКИНСА.
Пусть поучится!
Сегодня в Сан-Франциско прибыл для обмена опытом советский геолог А.Грибов. Он имеет возможность познакомиться с деловитостью и размахом американской науки.
Из калифорнийских газет за январь 19... года
И вот Грибов за океаном, живет в гостинице на двадцать четвертом этаже. За окном громоздятся серые кристаллы других небоскребов. Горизонт весь в синеве синяя гладь океана врезается в горы, разливается по долине продолговатым заливом. Через залив перекинут мост - самый длинный в мире, над проливом тоже мост - самый высокий в мире. Разноцветные автожуки вперегонки несутся по мостам, над ними жужжат вертолеты, под ними режут воду суда. Ночью мосты и небо загромождены рекламами. Купите, купите, купите! Это - другой мир, другое полушарие! В субботу поздно вечером Грибов звонит Тасе по телефону, она отвечает сонным голосом: "Зачем ты меня будишь так рано? Хоть бы дал выспаться раз в неделю, в воскресенье".
В Советском Союзе уже завтрашнее утро, а на Западе - вчерашний вечер.
- Ну, как там обстановка, в Калифорнии? - спрашивает Тася.
Вопрос с подковыркой. Тася намекает на прошлогоднюю поездку Грибова в Индонезию. То была первая его заграничная консультация. Тася так завидовала ему тогда. Ей, уроженке Камчатки, очень хотелось побывать на экваторе. "Расскажи, что там самое интересное?" - спросила она еще на аэродроме. И Грибов ответил с увлечением: "Захватывающая обстановка! Клубок противоречий, узел борющихся влияний: Филиппины давят на восток, Новая Гвинея - на юг, Австралия - на север. И все это сталкивается в районе Целебеса, все накрошено, путаница разломов, горных хребтов и впадин - даже на карте видно".
Он имел в виду геологическую обстановку - борьбу подземных сил. А Тася спрашивала о стране - какие там люди, как одеваются, как живут?
- Чудак ты, мой милый? - говорила она после, целуя мужа. - Слепой ты, что ли? Так-таки ничего и не заметил в стране, только под землю смотрел?
Грибов обижался:
- А я думал, ты геолог по призванию, интересуешься геологией, не для зарплаты работаешь.
- Ну и как там обстановка в Калифорнии? - спрашивала Тася сегодня.
А муж отвечал, поддразнивая:
- Обстановка тревожная. В моде маленькие женщины, поэтому все ходят без каблуков. На шляпах цветные фонарики, в волосах тоже. Клипсы величиной с блюдечко и накрашенные губы.
- Не дразни меня. Я спрашиваю о подземной обстановке.
- Не разобрался еще. Кажется, любопытная.
Подземную обстановку он изучал ежедневно в местном Бюро прогнозов. Приходил туда, как на работу - с утра, вечером просил разрешения посидеть еще часок-другой.
- Да вы бы отдохнули, - говорил ему Гемфри Йилд, начальник бюро, моложавый крепыш, голубоглазый, румяный, толстощекий, кровь с молоком. - Отдохните, горы от вас не убегут. Давайте поедем ко мне за город. Верховые лошади, купанье, удочки. Форель еще не перевелась в нашем ручье. Моя жена великолепно жарит форель.
- Спасибо, как-нибудь в другой раз, с удовольствием.
Йилд понижал голос:
- Может быть, вы предпочитаете городские развлечения? Я сам не могу, я человек семейный, но кто-нибудь из клерков проводит вас. Посмотрите ночной ресторан или ревю.
- Спасибо, в другой раз. Времени жалко. Вы уж разрешите...
Йилд уходил, пожимая плечами, уходили клерки, сняв синие налокотники. И девушки-чертежницы уходили, щебеча о кофточках и танцах. Грибов оставался в пустом бюро, наедине со стопками карточек и карт.
Грибов считался знатоком тихоокеанской геологии, но знал он как следует только один берег океана. О противоположном береге были у него догадки, общие соображения. Только теперь он мог их проверить, испытать силу своего ума.
Испытывать силу ума! Грибов не знал выше наслаждения. Вместить в голове океан, кору, всю планету! Ему не требовался атлас, карта была у него в уме. Громадный голубой массив, под ним ложе - в основном твердое, малоподвижное, большей частью ровное. По краям синий бордюр - цепь глубоководных впадин-щелей до десяти-одиннадцати километров глубиной. Бордюр этот окружает весь океан он тянется от Новой Зеландии, мимо Индонезии и Японии, вдоль Курильских и Алеутских островов, окаймляет американский берег от Аляски до Огненной Земли. И только в одном месте разрыв. Бордюра нет против Канады и Соединенных Штатов.
Почему только здесь отсутствуют впадины?
Параллельно впадинам, отступя к материку километров на двести, идет другая цепь - вулканическая: вулканы новозеландские, индонезийские, японские, вулканы Курильских и Алеутских островов, вулканы Аляски, Мексики и Южной Америки. И только в одном месте разрыв - между Аляской и Мексикой, там же, где нет впадин. В других районах десятки вулканов, здесь - на пять тысяч километров три-четыре изолированных пика, не очень беспокойных.
Почему именно здесь приглушен вулканизм?
Цепь впадин - только верхняя кромка громадной всемирной расщелины: великого разлома земной коры. Разлом уходит наклонно вниз под материки Азии и Америки на глубину до семисот километров. На разломе очаги самых сильных и самых глубоких землетрясений. Чем глубже очаги, тем дальше они от океана. В Азии глубокие очаги уходят под Владивосток, в Америке - под Бразилию. И нет глубоких очагов только под Северной Америкой. Опять исключение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
