неподвижна. Как будто совсем не дышит / он вообще живой?
Яков смотрит на наручные часы / что-то ремешок потертый, неприятно / по сторонам, наблюдает за бариста, переминается с ноги на ногу. Яков перебрал все свои немногочисленные мысли на данный момент и зацепился за одну “а нравится ли мне своя работа, если я на нее постоянно опаздываю?”. “А опаздывают ли вообще люди, торопясь в место, которое они всей душой любят?”. Яков вспомнил моменты нетерпения в ожидании встречи с любимой бабушкой / он ехал в электричке и считал остановки. На поезд ведь Яков не опоздал. Как и не опоздал на встречу с другом в прошлый четверг. Не опоздал на сеанс долгожданного фильма. А на работу опаздывает.
Яков очнулся от негодующего взгляда, устремленного прямо на переносицу. Человек впереди него собрал брови в одну и как будто хотел что-то высказать / но не стал. Яков успел подкинуть бариста “и мне, пожалуйста, как обычно”. Взгляд у человека еще больше сосредоточился на переносице Якова. И все таки Яков решил встать рядом со странным человеком в синем костюме / очередь же одна.
Вот Эстер Розенталь
Сколько себя помнила, Эстер всегда плохо видела. В младенчестве, если его можно было помнить, а она искренне верила, что помнит. В юности могла спутать собственную мать с деревом и вести непринужденную беседу, стоя посередине дороги на проезжей части.
Сознаваться в плохом зрении Эстер боялась, поэтому тщательно скрывала этот факт от родителей. Но все же попалась / надо же, всего один прокол / когда случайно села на стул брата. И все бы ничего, вот только брат в это время сидел на своем стуле.
Короче говоря, Эстер буквально всю свою жизнь видела плохо.
Эстер всегда хотела быть не такой, какой она была. Она хотела отправиться в Антарктику с экспедицией, открыть какой-нибудь химический элемент, слетать в космос, получить Оскар или хотя бы Золотой глобус, написать бестселлер и много чего еще.
Но все сломалось, а как, Эстер и сама не помнила. Пришла в саму себя она только после рождения четвертого ребенка. Оглянулась, а вокруг суматоха, неразбериха, постоянные вопли и какой-то муж в придачу. Как она здесь оказалась? Никто не мог ответить. Она стала восстанавливать события в памяти, но помнила только детство и совсем немного молодости.
“Господи, да что же со мной такое случилось?” — задавала себе вопрос Эстер, зная, что никто ей не ответит. Молодость испарилась, не запятнанная путешествиями, открытиями и вспышками ярких событий. Ничего.
Сейчас Эстер тридцать пять, она работает баристой и вся ее жизнь крутится вокруг детей и кофе. И посетителей кофейни. Эстер обожала каждого постоянного посетителя и придумывала им имена и должности. Почему бы не спросить человека, как его и кем он работает — спросите вы. Эстер и на этот вопрос не нашла бы ответа. Выходило какое-то одностороннее знакомство: каждый посетитель знал, как зовут Эстер, потому что это было написано на бейджике, но она не знала ни одного имени. Эстер успокаивало только то, что, даже если бы у посетителей был бейджик с именем, она бы все равно не смогла это имя прочитать.
Эстер привыкла жить и работать интуитивно. Она знала, сколько шагов от входа до стойки, сколько — от стойки до кофемашины, сколько — оо кофемашины до холодильника. Никто не мог застать её врасплох. Чтобы исключить несостыковки, Эстер наотрез отказалась от сменщиков и работала без выходных. Вот так Эстер скрывала свое никчемное зрение.
Каждого посетителя Эстер узнавала по шагам и запаху, поэтому могла запросто улыбнуться и спросить в размытое пятно перед собой "как обычно?". И непременно слышала положительный ответ.
Сегодня Эстер почувствовала запах муската, быстрые шаги и нетерпеливое постукивание пальцев о циферблат наручных часов. Этот тот парень, что постоянно то опаздывает, то приходит чуть ли не к открытию / одним словом — непредсказуемый — а Эстер было чуждо любое проявление непредсказуемости. Ему кофе с ореховый сиропом, не очень горячий, ведь он непременно обольется в спешке.
А до запаха муската Эстер почувствовала запах лаванды. Так пахнут свежевыстиранные рубашки любителя горячего американо с мятным сиропом. Он всегда приходит в одно и тоже время, ни минутой позже. По дороге на работу парень не торопясь пьёт американо и дышит свежим воздухом. Этот парень Эстер нравился.
Обычно Эстер отключала звук на телефоне, чтобы никто не отвлекал её от работы. Муж и дети звонили в определённое время, а в случае неразрешимых ситуаций — приходили в кофейню. Именно сегодня Эстер забыла отключить звук на телефоне. И именно сегодня утром ей позвонила старшая дочь. На каждый номер Эстер поставила разную музыку, поэтому могла с точностью определить, кто звонит.
Эстер не взяла трубку, но в голову закрались страшные картинки: дом в огне, нож в спине дочери, сердечный приступ мужа, смертельно высокая температура сына. Все самое невероятное Эстер успела передумать за все четыре минуты двадцать три секунды, пока готовила заказ для лавандового посетителя и мускатного посетителя.
В левой руке американо с мятным сиропом, в правой — с ореховым / А если дочь задыхается? Вдруг у неё с сегодняшнего дня астма? Вдруг на неё набросилась собака? Вдруг за ней бежит маньяк? / Стоп, надо отдать заказы / А в какой руке мятный кофе? Не будет же она при посетителя нюхать стаканы / Какой ужас / Дочери нужна помощь, да-да, она просто плохая мать / Кофе, надо отдать кофе, мятный точно в правой руке.
— Ваш мятный американо
Эстер протягивает правую руку.
— Спасибо
Спокойный парень резко берет стакан и направляется к выходу / не похоже на него.
— Ваш ореховый американо
— Благодарююю
Беспокойный парень придерживает горячий стакан и тоже спешит к выходу.
Горячий стакан! Там мятный американо! Эстер пугается, но тут же ещё более пугающие мысли о дочери перекрывают беспокойство о каких-то перепутанных стаканах кофе. Перезвонить дочери. Ей нужно срочно позвонить дочери / даже если ее расчленил маньяк, возможно, она успеет сказать, как любит ее.
Вот обычный вторник
Вот обычный вторник, в который Эзра Яффе запросто мог бы умереть.
Все шло не по плану: торопясь обогнать непредсказуемого наглеца, Эзра не успел понюхать свой кофе. Он даже не обратил внимания, что стакан недостаточно горячий.
Эзра семенил в сторону офиса, но так и чувствовал догоняющие шаги. Он вписался в какую-то только ему известную
