– Виноват… Да, он спрашивал про почту. Я как-то сразу не вспомнил…
– Вы работаете в полиции, Уорхэм. В по-ли-ци-и, – последнее слово Моррисон процедил по слогам, наблюдая, как бледнеет лицо молодого дежурного. – У нас на работе любая мелочь может иметь значение. Помните суд над Петерсом? Из-за одной обгоревшей спички человека могли отправить на виселицу. Всего одна спичка, Уорхэм! Если вы не будете развивать память и внимание, лучше поискать другую работу.
Итак, не все подозрения насчет странного мистера Олви имели под собой почву. Но телеграмма всё же была интересной. Учась в столичной академии, Моррисон кое-что слышал о господине по имени Кевин Дарк, которому адресовалась телеграмма. В нескольких уголовных делах он проходил как эксперт, помогавший определить подлинность картин. Тут всё понятно и с текстом телеграммы, и с интересом любителя живописи Олви. Но кто такой Луни?
Часы показывали четверть седьмого, и звонить в городскую библиотеку уже не было смысла. Но судьба оказалась в тот вечер благосклонной к Моррисону: директор библиотеки сэр Дэвид Бэнкс встретился инспектору прямо на улице.
– Я не перестаю радоваться, что у нас не очень большой город. Здесь так просто найти нужного человека!
– А, инспектор, я вам опять зачем-то нужен?!
– Постоянно, мой друг. Хотя бы для того, чтобы пообщаться с умным собеседником.
Мистер Бэнкс с улыбкой поклонился, а потом широким жестом указал на террасу ресторана, возле которого они встретились:
– Поужинаем?
Сделав заказ, Моррисон некоторое время смотрел вниз, на нисходящие ступенями красные крыши и море, переливающееся в лучах закатного солнца всеми оттенками красного, розового и лилового.
– Как хорошо, что отсюда видно море.
– Инспектор, его здесь видно отовсюду! Именно поэтому многим оно так надоело.
– Разве оно может надоесть?
Бэнкс внимательно посмотрел на Моррисона:
– Я иногда удивляюсь, что вы со своей работой остаётесь таким безнадёжным романтиком. Но потом вспоминаю, что вы родились вдали от моря, для вас это некое чудо… К тому же вы – один из немногих, кто сейчас может похвастаться, что лично встречался с Той Женщиной…
– Да, она очень любила море. И этот город. Она так рассказывала о нём, что и для меня он стал мечтой.
– А я вот руковожу библиотекой, основанной ее мужем, а никогда не видел ни того, ни другого.
– Это больше похвала вашей молодости, чем повод для огорчений.
– Наверное, да, мой друг. Да, так что за загадку вам задал ваш город-мечта? Для чего вы меня искали?
– Мне нужно знать, кто такой Луни.
Бэнкс удивлённо поднял бровь, отчего его красивое полноватое лицо неожиданно приняло вовсе не удивлённый, а какой-то лукавый вид.
– Вот как… Я сам только что узнаю из письма университетского товарища о художнике с такой фамилией, а вы уже ведёте какое-то дело, где он фигурирует…
– Только упоминается.
– Ладно, подробности расскажете потом, если сочтёте нужным. Так вот, Луни – это сенсация последнего столичного аукциона. За его пейзаж неизвестный покупатель выложил пятьдесят девять тысяч. И это при том, что о самом художнике ровным счётом ничего не известно. Поговаривают, что он ещё в молодости угодил в тюрьму, да там и сгинул – или что-то в этом роде, поэтому от него осталось мало картин. Но это только слухи. Полотна у него, насколько могу судить, посредственные. Никто не понимает, зачем нужно было платить такие бешеные деньги за этот пейзаж.
– А, вот почему заволновался господин коллекционер! Дэвид, у вас есть хоть какие-нибудь материалы про картины этого Луни – газетные вырезки об аукционе, может быть, репродукции?
– Репродукций пока не встречал. По-моему, новость о том пейзаже с коровами была в последнем выпуске «Морского вестника». Это я вам найду. Но больше пока ничего обещать не стану – по крайней мере, пока столичные репортёры не раскопают про нашего таинственного живописца побольше.
Солнце почти село, когда Моррисон вернулся домой. Стоя возле открытого окна, он смотрел на море. Как тогда сказала та хрупкая старая женщина с глазами ребёнка? «Торговец каждый день продаёт рыбу и никогда не видит, что на её чешуе – радуги. Можно жить в порту всю жизнь – и видеть одни только серые паруса. Но если ты всего один раз увидишь что-то другое, это и сделает тебя счастливым. Навсегда».
III
Перед отъездом на виллу «Вязы» Моррисон отправил со служебного телеграфа несколько запросов в министерство, а затем спустился вниз, чтобы поторопить с экипажем. Тут его и нашёл несколько запыхавшийся Бэнкс.
– Вот, инспектор! Это вчерашний номер «Свежего ветра».
Моррисон внимательно просмотрел новость об аукционе, где картина неведомого Луни была приобретена не менее таинственным, но явно богатым почитателем. Сама заметка ничего нового к вчерашнему разговору не добавляла – важнее было фото, на котором можно было разглядеть пейзаж. Абсолютно ничего сенсационного в нем не было: на квадратной картине в реалистическом стиле был изображен луг с несколькими пасущимися коровами, на заднем плане виднелся какой-то дом – и всё.
– Какая-то странная композиция, не находите? Ну что – заплатили бы вы пятьдесят девять тысяч за такое? – еле сдерживая смех, поинтересовался Бэнкс.
– Мне интереснее, кто же всё-таки это сделал. Спасибо, Дэвид!
Констебль Норридж ждал возле своего участка.
– Трудная ночь? – поинтересовался Моррисон, взглянув на подчиненного.
– Так точно, сэр. Моряки устроили драку в таверне «У Дика», меня хозяин уже после полуночи вызвал. Одного из наших, капернских, пырнули ножом, но легко отделался. Виновник пьяный, отсыпается у меня под замком. Он с бразильского корабля, вечером отвезу его в Лисс, комендантским. Остальным сделано внушение.
– Понятно. Что скажете про мистера Олви?
– Запутанное дело…
– Нет, про него самого – что за человек?
– А, это… Тихий, болеет чем-то. Всё время по берегу гуляет – говорит, доктор так велел. Я его часто вижу где-нибудь на камушке у моря. Приехал к нам в марте. Слуги – старички, экономка и дворецкий, муж и жена. Дом у них, вилла, значит, особняком стоит – это вон в ту сторону. Рядом ещё несколько домов, там всё наши, давнишние. Про Олви хорошо говорят.
– А что именно?
– Ну, не пьёт там, тихий.
– Это здорово. Ладно, поехали.
Как и ожидал Моррисон, вокруг виллы «Вязы» ни одного вяза не было. Аккуратный двухэтажный домик был окружен кустами сирени, а поодаль стояли сосны, между которыми, как и рассказывал Олви, синело море.
– Красиво устроился, – заметил инспектор и начал осматривать следы на земле. Констебль шёл на два шага позади и всем видом демонстрировал готовность помочь в случае необходимости. Обойдя вокруг дома, Моррисон минуту думал, а потом постучал в дверь.
Открыл гостям невысокий пожилой мужчина в коричневом сюртуке.
– Здравствуйте, Дуглас! Хозяин дома?
– Да, констебль, он ждёт вас и… – дворецкий в замешательстве посмотрел на одетого в гражданское инспектора.
– Инспектор Моррисон, – представился тот, показав личный жетон.
– Прошу, прошу…
Дуглас пошёл внутрь дома, констебль двинулся за ним, а Моррисон замыкал шествие, попутно внимательно осматривая все помещения.
– Дуглас, а дверь днём обычно не заперта?
– Да, сэр. Тут кроме нас никто не ходит.
– А хозяин виллы?
– Он живет где-то по другую сторону Лисса, его поверенный приезжает за платой раз в месяц, третьего числа.
– А нынче двадцатое…
– Так точно.
– То есть при желании посторонний человек всё же может войти в дом, чтобы его не увидели?
– Вряд ли. Кухня Эммы – это моя жена – прямо напротив входа, она всегда слышит, когда дверь хлопает и выглядывает посмотреть, что и как.
– Но можно ведь открыть дверь тихо?
– Эту вряд ли, вы же сами слышали, как она скрипит.
– А задняя дверь?
– Она всегда на засове. Мы ни разу её не открывали, незачем. Вот если сами бы сад какой разбивали, нужда бы была, а так… – дворецкий неопределённо помахал рукой.
Заднюю дверь Моррисон успел осмотреть снаружи и действительно убедился, что она успела зарасти кустами так, что просто не открылась бы.
– А окна?
– Внизу мы их редко открываем, а мистер Олви в кабинете или спальне часто держит их открытыми. Но на ночь я всё запираю.
Поднявшись на второй этаж, гости оказались в небольшом коридорчике. Одна из двух дверей была открыта, и в проёме стоял нескладный мистер Олви.
– Сюда, господа. Вот здесь произошла история…
В библиотеке, как называл эту комнату Олви, и правда было много книг. А между шкафами довольно плотно висели картины. Моррисон остановился возле одной из них и хмыкнул.
– Бэнкси, подлинник?
– Да, это из тех картин, которые я привез с собой, – заулыбался Олви. – А вы тоже интересуетесь живописью?
