— Ух ты, здорово! — восхитился Курт. — А можно и мне?
— Конечно.
Он тоже бросил ей два яблока. Лошадь и на сей раз оказалась на высоте.
Тем временем Марк принялся разламывать утку на части.
— Ну, давай, Курт, угощайся, — пригласил он парня. — И расскажи-ка заодно, что тут у вас стряслось, почему вы ждёте инквизитора. Как я понимаю, Герти — это женское имя. Кто она такая?
— Девчонка из нашенской деревни, — объяснил Курт, взяв один из бананов. — Дочка Визельды-знахарки… успокоенной.
— Какой-какой? — не понял Марк.
— Ну, то исть, покойной. Убитой точней. Позавчерась ночью её зарубили в лесу.
— Разбойники?
— Не, господин, не разбойники. Никаких разбойников у нас вааще нету. — Курт ненадолго прервался, жадно поглотил банан и тут же взял следующий. На мясо он внимания не обращал. — Визельду зарубили какиесь-то проезжие господа. Изловили ополуночи, когды она вызвала Чёрного… ентого… Эмишара. Ну и тута же уделали обоих серебряными мечами. А опосля явилися в замок их милости и про всё рассказали.
— Ясно, — сказал Марк. — Стало быть, эта Визельда оказалась ведьмой?
— Шо она ведьма, все знали давно. Тока раньше считали её доброй ведьмой. А выходит, она была злая и якшалася с нечистью.
Словосочетание «добрая ведьма» звучало в ушах Марка так же нелепо, как, например, «святой дьявол». И на его родном Нолане, и на Торнине, где он учился в детстве, и в Вечном Городе, где жил последние несколько лет, ведьмами называли исключительно служительниц Нижнего Мира, а в остальных случаях говорили «колдунья», «ведунья» либо «женщина-маг». Впрочем, Марку было известно, что на многих окраинных Гранях, к числу которых, как видно, принадлежал и Зелунд, слово «ведьма» употребляли в старинном значении, подразумевая под этим просто женщину, обладающую колдовскими способностями.
Курт продолжал свой рассказ, попутно уплетая бананы, которые были для него экзотическим лакомством, и время от времени бросая яблоки лошади, которая исправно их ловила. Как следовало из слов парня, наутро прослышавшие о ночных событиях крестьяне, подстрекаемые местным пастором, схватили Визельдину дочь Герти и собирались немедленно сжечь её на костре. Но тут вовремя нагрянул здешний князь (он жил в ближайшем городе, Хабенштадте, столице своих владений, а этот замок был его охотничьей резиденцией) и пресёк самоуправство, а девушку велел арестовать и посадить в подземелье до выяснения всех обстоятельств. К вечеру по его вызову из города прибыло трое колдунов, но они так и не смогли решить, виновна ли Герти в занятиях чёрной магией. А сегодня с утра из замка просочились слухи, что ночью князь отправил гонца к королю с просьбой сообщить о случившемся в Инквизицию. Вот почему Курт, увидев перстень Марка, решил, что он приехал по вызову князя.
— Хотя я сдурил, — немного подумав, добавил парень. — До Кронбурга ж ехать два с половиною дня — и то ежели часто сменивать лошадей. Так шо инквизиторы будут здесь тока послязавтра.
— Вряд ли кто-нибудь приедет, — с сомнением заметил Марк. — Такие мелкие случаи Инквизицию не интересуют, она оставляет их на откуп местным властям. Даже если ваша Герти действительно ведьма… в смысле злая ведьма, то очень слабая, раз её смогли захватить без применения магии.
Курт кивнул:
— Братан тоже так говорит. Он вааще не верит, шо Герти виноватая. Даже с пастором поругался. Тот усё талдычит: яблоко от яблони недалечко падает, а раз Визельда служила дияволу, то и Герти такая ж. Да ищё мол ему был сон — с архангелом Гавриилом и кучей разных святых.
— Что они ему сказали?
— Да то ж самое, господин. Шо Герти злая. И главное, говорит пастор, ентот сон приснился ему ищё до того как он узнал про Визельду. Но братан не верит ему.
— А остальные верят?
— У нас в деревне пошти все. Они хочут, шобы их милость князь устроил… ну, енто… аутодахве. — Парень доел последний банан, сыто отрыгнул и с явной неохотой поднялся. — Пасибочки большое за угощене, господин. Мне уже надость гнать коров домой, мамке пора их доить.
— Тогда возьми яблоки, — предложил Марк. — Забирай все, не стесняйся. Мне они уже приелись.
Курт и не думал стесняться. Он быстро рассовал оставшиеся яблоки по карманам, а заразом прихватил и кости от съеденной Марком утки, объяснив, что их пса очень порадует «енто угощеннице».
— А вы, господин, — спросил затем, — собираетеся ж заехать к их милости и поглядеть на Герти?
Марк замешкался с ответом, сосредоточенно пакуя сумку. Ему совсем не улыбалось впутываться в эту историю, но вместе с тем он прекрасно понимал, что не сможет просто пройти мимо и забыть обо всём. Если он так поступит, то потом ему долго не будет давать покоя мысль, что, возможно, из-за его равнодушия и бездеятельности пострадала ни в чём не повинная девушка. В нынешние смутные времена, особенно на окраинных Гранях, жертвами борьбы с тёмными силами нередко становились люди, никак не связанные с чёрной магией, единственная вина которых заключалась в том, что они оказывались в неудачном месте в неудачное время либо имели неподходящих родственников или друзей. Будь Марк старше и циничнее, он бы успокоил свою совесть тем, что подобные вещи творятся почти повсеместно и его вмешательство в данном конкретном случае общей картины не изменит. Но ему лишь полгода назад исполнилось девятнадцать, он ещё не успел зачерстветь душой и любую несправедливость, творящуюся в мире, воспринимал как личное оскорбление. А тем более, если несправедливость эта творилась совсем рядом, и в его силах было вмешаться в происходящее…
Видя, что Марк колеблется, Курт сказал:
— Вы ж, господин, училися с инквизиторами. А значитца, сечёте в ентих делах… ну, то исть, разбираетеся в нечистой силе и сможете узнать, злая Герти али нет.
Марк медленно покачал головой:
— Боюсь, не всё так просто, Курт. И проблема даже не в том, что я только закончил академию и ещё мало знаю. Если бы существовал верный и надёжный способ обнаружения чёрных магов и ведьм, то жизнь на Гранях была бы совсем другой. Гораздо лучше — или, по крайней мере, справедливее… — С этими словами он поднялся, подошёл к лошади и взгромоздил сумку обратно на её круп. — Но я, конечно, заеду к князю и постараюсь разобраться в этом деле. Правда, не знаю — получится ли…
Глава 2
Ещё издали Марк заключил, что охотничья резиденция князя Хабенштадтского скорее напоминает большой дом, обнесённый высокой крепостной стеной, нежели замок как таковой. Вблизи это впечатление несколько сгладилось — дом вместе с внешними укреплениями представлял собой один целостный архитектурный ансамбль, так что с некоторой натяжкой всё строение можно было назвать замком. Тем не менее Марк был уверен, что в прошлом, лет пятьдесят назад, здесь была просто господская усадьба, которую впоследствии перестроили под такой себе декоративный замок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
