То же самое говорит современная наука – что в мире не существует вещей, существуют только события. И мы не можем ничего утверждать абсолютно, мы не можем сказать, что «это так». Если кто-то утверждает абсолютно, что «это так», он ведет себя глупо. В прошлом такого человека считали бы человеком знания; чем больше он был уверен, тем больше считалось, что он знает. Неуверенный человек, сомневающийся человек считался невежественным.
Именно поэтому Махавира не мог оказать большого влияния на мир; он пришел слишком рано, он пришел раньше своего времени. Его время – сейчас, сейчас его бы понял ученый, сейчас его бы поняли самые ясные умы мира. Но он говорил с обычными людьми, с толпой, которая не могла понять его сьядавад – его вечное «возможно». Люди хотели конкретного знания: «Есть ли Бог?» А Махавира отвечал: «Возможно. Да, – в каком-то смысле можно сказать „да“, а в каком-то „нет“. И то и другое верно, одновременно правильно».
Теперь время пришло. Не пытайся ничего примирить, иначе это будет что-то фальшивое. Просто понаблюдай, глубоко посмотри на вещи, как они есть. Они уже в мире, в Существовании нет конфликта. Все противоположности дополняют друг друга.
Ты говоришь: «Медитативность и науку трудно примирить».
Если ты пытаешься их примирить, тогда это не просто трудно, это невозможно. Это невозможно сделать. Ты сойдешь с ума – само усилие примирить их сведет тебя с ума. Избегай такого усилия. Наоборот, лучше просто понаблюдай.
Жизнь парадоксальна. Она уже синтез парадоксов; в ней уже встречаются противоположности. Все, что нам нужно, это зеркально-чистое сознание, чтобы жизнь отражалась в нем такой, какая она есть. И в этом отражении вы сможете увидеть встречу противоположностей, встречу Востока и Запада, встречу религии и науки.
Ты говоришь: «И, тем не менее, создание картины, написание стихотворения и решение научной проблемы приносят одинаковую радость. Одинаковую радость!»
Да, это возможно, потому что искусство находится точно посередине – между религией и наукой. У искусства есть качества и науки, и религии. Одна сторона искусства научна – это технологическая сторона. Поэтому ученый может писать картину и наслаждаться этим, и это будет та же самая радость; мистик тоже может писать картину и чувствовать ту же радость, что в молитве, медитации. И хотя они оба делают одно и то же, картина мистика будет совершенно другой, чем картина ученого.
Обратите внимание: современная западная живопись находится под слишком большим влиянием технологии. Она утратила красоту, она уже не помогает вам приблизиться к божественному присутствию, которое пронизывает все Существование. Наоборот, она просто отражает больной ум человека. Взглянув на западную картину, вы почувствуете себя больным, у вас закружится голова, и вас начнет тошнить.
Дзен-мастера тоже писали картины, но их живопись совершенно иная. Глядя на дзен-картину, вы почувствуете себя возвышенно, у вас появится ощущение тонкой радости внутри. Вам захочется танцевать, или петь, или играть на флейте. Дзен-живопись приходит с другой стороны, со стороны мистики. Пикассо, Дали и другие приходят со стороны науки. Между полотном Пикассо и полотном Дзен-мастера нет ничего общего, абсолютно ничего. Это два совершенно разных мира, и причина в том, что это разные художники.
Да, можно чувствовать одинаковую радость от создания картины, написания стихотворения и решения научной проблемы. Это все ум. Решение научной проблемы – это ум; стихотворение тоже может быть более или менее математическим, логическим. Оно может иметь поэтическую форму, но его духом остается проза.
Именно поэтому на Западе поэзия умирает, живопись становится уродливой, скульптура перестает отражать природу. Не хватает чего-то очень важного: не хватает духа, самого духа искусства. Глядя на произведение Дзен, вы чувствуете себя переполненным, – что-то из Запредельного снисходит на вас.
Вы когда-нибудь пристально рассматривали дзен-картину? Вы будете удивлены, заметив некоторые вещи. Человеческие фигуры на ней очень маленькие, настолько маленькие, что, если не рассматривать картину так пристально, их можно и не заметить. Деревья большие, горы большие, солнце и луна, реки и водопады большие, а человеческие фигуры крошечные.
В западной живописи человек всегда очень большой, он занимает весь холст. Это неправильно, это не пропорционально, это не истинно. Человеческая фигура на весь холст выглядит очень эгоистично, – но художник на самом деле эгоистичен. Дзен-мастера правы: человек – только крошечная часть этой огромной вселенной. Горы огромны, водопады огромны, деревья огромны, звезды, луна и солнце огромны, – а где человек?
Как раз на днях я рассматривал одну дзен-картину. Люди – две крошечные фигуры, переходящие через мост, – были нарисованы такими маленькими, что я мог бы их даже не заметить, потому что весь холст был занят огромными горами и деревьями. Но под картиной была надпись, в которой говорилось: «Пожалуйста, обратите внимание: на мосту есть две человеческие фигуры». Мне пришлось очень пристально вглядеться – да, действительно, там были две совсем крошечные человеческие фигуры, которые, держась за руки, переходили через мост. Это правильные пропорции, это неэгоистичное полотно.
В западной живописи рисунок занимает все полотно. В дзен-живописи рисунком покрыта только небольшая часть полотна, остальная его часть остается пустой. Это кажется неэкономным: если вы собирались создать такой маленький рисунок, почему было не использовать небольшой холст? Зачем было использовать такой огромный холст, который занимает всю стену, чтобы написать в углу такой маленький рисунок? Но люди Дзэн говорят, что именно так обстоят дела: «Вокруг столько пустоты. Все небо – это пустота; как можно опустить небо? Если мы опустим небо, картина будет неистинной».
Ни в одном западном полотне нет этого видения, что мы окружены пустотой: что земля очень маленькая, человечество – это очень маленькая часть земли, а везде вокруг царит бесконечная пустота… Пустоту невозможно опустить, если вы хотите быть истинными, экзистенциально правдивыми; она должна присутствовать на полотне. Это другое видение, видение с другой стороны.
Дзен-картина создается не так, как западная картина. В западной живописи художник постоянно улучшает картину, – на один слой краски кладется другой, а затем еще один – он долго продолжает улучшать, доделывать и совершенствовать. Художники Дзен так не делают, это просто невозможно. Они используют особую, рисовую бумагу, на которой можно сделать только один мазок. Его невозможно исправить, его можно оставить только так, как есть. Эта бумага настолько тонкая, что, если вы попытаетесь что-то исправить, вы все испортите. Почему они используют рисовую бумагу? – Чтобы ум не вмешивался, потому что ум постоянно пытается все улучшать и совершенствовать. Это должно идти от сердца – один мазок. Если ваше сердце переполнено, он выйдет удачно. Но вы не можете его исправить, исправление идет от ума.
Дзен-картина никогда не исправляется; если вы ее исправляете, это свидетельствует о том, что вы не мастер. Она должна прийти из вашей медитативности, из вашей тишины. На рисовой бумаге рождается ваше ощущение момента.
Искусство находится точно посредине – между наукой и религией. Оно может быть и тем, и другим. Оно может быть научным искусством – таким, как на Западе; это то, что ты имеешь в виду. Оно может быть религиозным искусством: о нем ты еще ничего не знаешь, потому что для этого нужно сначала узнать, что такое медитация.
Медитация – это не состояние концентрации; это вообще не состояние ума. Это состояние полного отсутствия ума и в то же время не состояние сна. Не ум и не сон; не ум, но тотальная осознанность. Из этой осознанности ты можешь привнести в музыку, живопись, поэзию новое качество. Из этой медитативности ты можешь также привнести новое качество в науку. Но для того чтобы это случилось, необходимо большое количество медитирующих людей в мире.
В этом и состоит моя работа. Именно это я пытаюсь сделать: создать медитирующих людей. Это главное требование. Если мы хотим прийти к новому видению в мире, где встречаются наука и религия, нам нужно прежде всего создать фундамент; только тогда мы сможем возвести на нем храм. Этим фундаментом должна стать медитация.
Не пытайся ничего примирить, просто стань более медитативным. Примирение – в твоей медитации, потому что в медитации ты способен увидеть, что противоречия только кажутся противоречиями, что противоположности кажутся врагами только на поверхности, но глубоко внутри они друзья. Когда два друга играют в шахматы, снаружи они выглядят как враги, но глубоко внутри они друзья. Именно поэтому они играют в шахматы – они друзья; но поскольку они играют, они притворяются врагами.
