Тяжело вздохнув, он оглядел своих сотрудников. Снова посмотрел на меня. И решил озвучить ещё один вопрос.
— А возможность подобного вмешательства вы не просчитывали? Что бы ты стал делать, не стань мы разговаривать? Вот, например, грохнем мы тебя тут и кто отыщет следы?
Вполне очевидный поворот мыслей — по мере того, как росла убеждённость в возможной верности моих слов, крепла и идея прикончить проблемный объект, разом закрыв все вопросы.
Я вновь продемонстрировал ему улыбку.
— Прямо сейчас о моём существовании известно не такому большому количеству людей. Директору Национальной разведки, главе первого департамента и ещё паре офицеров. Но моё убийство однозначно укажет на активность пособников чучхе и будет воспринято, как риск раскрытия всей операции. Убийц станут искать. И в этом вопросе разведка способна на многое. Вам ли не знать.
Те ещё раз обменялись взглядами. И, судя по выражениям лиц, вполне представляли потенциальные возможности такого расследования. В случае с обычным сотрудником Чен Групп, они мало чем рисковали. Тем более, скорее всего, меня планировалось не убить, а лишь арестовать, предоставив неопровержимые улики. А все слова по поводу того, что они получены незаконным путём и вообще не мои — пустое сотрясание воздуха. Тем более, этому можно будет противопоставить свидетельства сразу четверых сотрудников полиции.
Но вот разведка — это совсем иной уровень. Тотальная проверка городских камер и всех автомобилей, что на тот момент находились в районе. Опрос людей, чьи мобильные телефоны были в зоне покрытия ближайших вышек. В конце концов, оставался ещё таксист — судя по тому, с какой скоростью убрался отсюда водитель, ситуация его здорово нервировала. И единственный способ избежать утечки — ликвидация. Как бы он не старался скрыть своё участие, разведка всё равно его рано или поздно отыщет.
Что значило — им пришлось бы совершить ещё одно хладнокровное убийство. А члены команды тоже не каменные. Когда их шеф заговорил о моём устранении, сразу двое здорово занервничали. Вероятность того, что они проговорятся — велика. Пусть даже не сейчас, а через год или два. Разница будет невелика. Да и сама мысль о том, что придётся всю оставшуюся жизнь ходить и оглядываться, в голову их командира тоже прийти была должна.
Старший среди полицейских наконец вышел из временного ступора и хмуро поинтересовался.
— Ну и как нам проверить твои слова? Может, ты просто льёшь расплавленное золото нам в уши.
Теперь я тихо рассмеялся.
— Проверить? Если хочешь, могу дать номер телефона главы первого департамента. Но он здорово помешан на секретности, так что вашу безопасность после этой беседы я не гарантирую. Мои аргументы ты слышал и сам понимаешь, что они верны. Не бывает таких чудесных превращений за несколько дней. Разве что в старых легендах.
Тот угрюмо молчал, пытаясь понять, как теперь быть. Я же, несколько мгновений подождав, немного изменил мимику лица и сделал следующий ход.
— Мы можем поступить следующим образом. Сейчас каждый из вас подпишет документ о сотрудничестве с Национальной разведкой. Потом вы расскажете мне, кто и как вас нанял. Если приказ исходил от руководства Чен Групп, нужно понять, кто именно среди них является нужным нам объектом и манипулирует остальными. Рассказывать о сегодняшних событиях вам будет строго запрещено.
На доли секунды прервавшись, добавил.
— Даже тем, кому вы, казалось бы, верите. Даже после ящика соджу. Даже девушкам, с которыми вы спите. НИКОМУ.
Всё. Ситуация окончательно изменилась. Совсем недавно передо мной стояли четверо уверенных в себе и облёченных властью мужчин, которые намеревались разделаться с лёгкой целью. Теперь же они бросали друг на друга озадаченные взгляды и тушевались, стараясь не смотреть мне в глаза. Операция Национальной разведки, нацеленная на выявление северокорейских шпионов, это такой уровень, на котором жизни этих четверых полицейских разотрут в пыль, даже не заметив. А моё поведение, совмещённое с воздействием в режиме полного фокуса, оказалось достаточно убедительным.
Использовать такую легенду в обычной ситуации было бы не слишком разумно — окажись я на самом деле под арестом, полицейские положили бы рапорт на стол суперинтенданта, тот отчитался генеральному комиссару, а уже он связался бы с директором Национальной разведки. По вполне официальным каналам, которые для подобных ситуаций у них наверняка имелись.
Но это в случае, будь я задержан законно. В данной же ситуации, попытка выяснить всё подобным образом для них завершилась бы весьма печально. Мало того, что они и правда могли задержать агента разведки, так ещё и информация об этом прошла бы по всем инстанциям, привлекая внимание абсолютно всех начальников, вплоть до самого верха. Из-за чего команду перетряхнули бы такое количество раз, что какие-то тёмные дела точно всплыли.
Предложение подписать бумаги и поделиться информацией их окончательно сломало. Что логично — если недавняя жертва вместо того, чтобы быстрее убраться подальше, начинает требовать подписать документы и фактически тебя вербует, вероятно, это и правда агент разведки.
Возможно, будь среди них кто-то с профильным опытом и принимавший участие в подобных операциях — меня бы раскусили. Потому что о методах Национальной службы разведки Кореи я, на самом деле, знал немного. Но передо мной были лишь четверо сотрудников одного из тридцати двух полицейских участков Сеула. Которые имели дело только с криминалом в границах своего района ответственности. И были бесконечно далеки от мира специальных служб.
Потому упирались они недолго. Хотя, более правильно сказать — вовсе не упирались. Спрятав оружие, вместе со мной двинулись к их машине, где нашлось несколько листов чистой бумаги.
Конечно, полицейские попытались выяснить какие-то детали — например, каким образом северокорейские шпионы могут быть связаны с итальянской мафией и причём тут Чен Групп? Но я отделался общими фразами. Мол, это давняя операция противника, которую они проводят в режиме полной секретности, тоже используя агентов внедрения. С целью дестабилизации экономической ситуации и нагнетания обстановки. Само собой, с определённым планом действий на случай, если у них всё получится.
Когда их главный попробовал, было, надавить — мол, они же сейчас подпишут бумаги, куда будет включен и пункт о неразглашении, я парировал тем, что моих полномочий, пусть и весьма широких, тут не хватит. Но я по-прежнему готов организовать им встречу с главой первого департамента, который вполне может им всё рассказать. А гарантии их молчания пусть они обсудят с ним сами.
После этого вопросы прекратились — похоже, возможность контакта с кем-то из руководства разведывательного ведомства, которое в случае с Кореей, занималось ещё и контрразведкой, полицейских здорово пугала. Пришлось их даже чуть подбодрить — пообещал, что если их помощь окажется эффективной, то про этот инцидент я в своих докладах упоминать не стану. Вместо этого укажу их, как лиц, которые добровольно согласились на сотрудничество и оказали неоценимую помощь стране.
Первую бумагу я заполнил сам, на ходу придумывая пункты. С точки зрения юриспруденции, наверняка получилось достаточно вольно, но вопросов у полицейских не вызвало. Хотя, учитывая ситуацию, они вряд-ли ожидали увидеть полноценные договоры с множеством листов. Всё, чего сейчас хотели эти четверо — в какой-то форме зафиксировать факт своей лояльности и сотрудничества с разведкой.
Остальные три документа писал один из них, слово в слово копируя мой текст. А я сам приступил к импровизированному допросу, если его можно было так назвать.
Как выяснилось, задачу им поставил секретарь Джи Хё, который уже не первый раз использовал эту команду для давления на определённых людей или защиты интересов Чен Групп силовыми методами.
Меня взяли по схеме, которую эти криминальные гении придумали совсем недавно — рядом с рестораном ждали сразу двое подцепленных на крючок водителей из самых популярных сервисов такси. Одним из которых я благополучно воспользовался.
