"Бог никогда не отворачивался от своего народа, - говорил Марк, - но разве народ еврейский всякий раз правильно понимал желания Творца? А понимая, разве исполнял их так, как было задумано? Если бы евреи не оказались столь жестоковыйными, я пришел бы раньше. На много веков раньше".
"Куда бы ты пришел? - с иронией спрашивал Арон, стараясь не пропустить нужный поворот дороги. - В Палестину, где евреев и не было почти? Дай срок, соберется здесь весь народ, тогда, может быть, и Мессия явится".
"Я - Мессия", - утверждал Марк.
"Из рода Давидова?" - подначивал Арон. Он не был религиозен, отец его привез из далекой России вместе с домашним скарбом груз социалистических идей, и Арон проникся ими с детства, он читал, конечно, что Мессия должен быть потомком самого царя Давида, но больше, пожалуй, не знал ничего.
"Из рода Давидова, - серьезно глядя на Арона, отвечал Марк. - Отца моего звали Шломо, деда Хаим, прадеда"...
"Держись!" - крикнул Арон и надавил на педаль газа с такой силой, что в моторе, казалось, что-то хрустнуло. Грузовичок, будто конь, поднятый на дыбы, рванулся вперед, и только тогда Марк, похоже, услышал выстрелы. Лопнуло стекло, но никого не задело, а за поворотом уже не стреляли.
"Пока обошлось", - сказал пассажиру Арон.
"Ничего с нами не случится, - сказал Марк. - Во всяком случае, ничего не случится с тобой".
Арон в этом сильно сомневался.
Когда по сторонам потянулись одноэтажные дома, стоявшие вдоль Яффской дороги, он спросил:
"Обратно сам будешь выбираться?"
Марк повернул к Арону одухотворенное лицо.
"Нет, - сказал он. - Я пришел. Теперь вы - все вы - пойдете за мной".
"Ну да, конечно, - кивнул Арон. - А откуда нам знать, что за тобой нужно идти?"
"Я - Мессия", - сказал Марк.
"Чем докажешь?" - они уже почти достигли цели путешествия, и Арон позволил себе быть бестактным и грубым.
"Мессия, - сказал Марк, - это тот, кто всех победит".
"Тогда понятно", - кивнул Арон и хотел добавить еще какую-нибудь колкость, но улица впереди была перегорожена большими камнями, не проехать, и он остановил машину.
"Спасибо тебе", - сказал Марк и спрыгнул из кабины на брусчатку.
Он пошел, не оглядываясь, в сторону Яффских ворот, и только тогда Арон вспомнил, что настоящий Мессия должен въехать в Иерусалим на белом ослике. Значит, этот - не настоящий. Почему-то, когда Марк находился рядом, эта простая мысль в голову не приходила.
Арон развернул грузовик, на узкой улице это было непросто сделать, и все его внимание сосредоточилось на управлении. Потом он все-таки оглянулся - Марк стоял посреди проезжей части, и было в его позе что-то нелепое, Арон не сразу понял, почему ему так показалось. И только когда Марк упал, широко раскинув руки, Арон услышал выстрелы - даже не выстрелы, пожалуй, а эхо, будто сигнал о том, что непоправимое уже случилось.
x x x
На этом рассказ заканчивался, и я несколько раз спрашивал у деда: а что дальше? Когда я был мальчишкой, дед отвечал, что дальше я узнаю, став взрослым. А когда я наконец повзрослел, дед отвечал на мой вопрос так: если ты сам не понял, то тебе и объяснять ничего не надо.
Он и не объяснял - никогда. Рассказ жил своей жизнью в полиэтиленовом пакете, а у нас была своя жизнь, другая. Мне было интересно, почему дед придумал эту историю с Мессией, неправдоподобную и в литературном отношении беспомощную. Я не задавал этого вопроса прямо, но дед сам все прекрасно понимал, и время от времени, когда мы оставались одни, говорил: "Не рассказ плох, а рассказчик. Не история странная, а историк, не способный изложить события так, как они происходили на самом деле".
x x x
- Десять... - повторил дед. - Шломо, я действительно привез в Иерусалим Мессию.
- Конечно, - кивнул я, отведя взгляд.
- Тогда я этого не понимал, - продолжал он тихим голосом, в груди у деда что-то хрипело, он поморщился и, подняв свои худые руки, сложил их там, где сердце, будто защищался от чего-то невидимого.
- Тогда я не понимал, - продолжал он, - но силу его ощутил. Силу и страсть... И уверенность. Я не смог передать это своими словами... Я плохо владел словом... А как еще иначе я мог... Мессия пришел в Эрец Исраэль, и его убили.
- Ну, - не удержался я, - значит, это был не Мессия. Мессия - это тот, кто всех победит. Мессию убить невозможно.
- Невозможно, - повторил дед. - А ты мне скажи, почему я ничего не помню из того, что произошло потом? Будто сознания лишился и в себя пришел только тогда, когда вернулся домой. Один. Вечером. Где я был целый день? Что стало с Марком?
- Рассказ твой заканчивается...
- Да, Марк умирает, и это конец рассказа. Но я просто не знал, что было потом. Тогда я не смог этого узнать. На другое утро уехал в Тель-Авив... И долгие годы не до того было. Война, киббуц, опять война и опять киббуц... В промежутке, когда я раненый лежал дома, написал эти рассказы. И опять война... А однажды я понял, что годы уходят, и нужно понять, наконец, что случилось в тот день, в июле сорок седьмого.
Дед перестал растирать себе грудь и ткнул в меня костлявым пальцем.
- Ты ведь у нас в роду единственный ученый, - сказал он. - Я всегда думал, что только ты поймешь... Разве ты не видишь - он действительно всех победил...
- Кто? - спросил я.
- Он. Марк из рода Давида. Мессия.
- Ты же написал, что его...
- Да какая разница? Почему вы все решили, что Мессия явится в образе человека? А если и явится, как человек, то сохранит ли свой образ? Мессия это божественное послание народу. Мессия - это путь. В конечном счете он и есть сам народ Израиля. Все остальное - образы, фантазии, как мой рассказ.
- Пожалуйста, - сказал я, - не нужно так нервничать.
- Ах, оставь! - прохрипел дед. - Мне уже все можно. Я собирал эту мозаику, и только сейчас... когда понял, что пора уходить... все сложилось.
- Да-да, - сказал я.
- Он пришел в июле сорок седьмого, - голос у деда сел, слова утратили звучность, они будто выползали из полураскрытого рта, и мне пришлось наклониться, чтобы ничего не упустить. - В том же месяце... именно тогда... в комиссии ООН был согласован наконец план окончательного раздела Палестины. И было решено, что евреи получат свое государство. Опубликовали план в конце августа, но решение принято... я узнавал это... говорил с людьми, которые знали, что происходило на комиссии... да, решено все было в июле. Даже точнее - семнадцатого числа, в тот день, когда я повез Марка в Иерусалим. И оставил его там. Навсегда.
- Не нужно тебе говорить так много, - сказал я, но дед не слушал, он уже уходил, оставляя мне свои слова, я не мог остановить его, он был в другом мире и говорил, прикрывая за собой дверь в страну, где меня еще не ждали.
- Он ушел, - бормотал дед, - ушел и стал нами... всеми. Стал Страной Израиля. Может быть, если бы... если бы его не... убили... он остался бы человеком... и тогда не было бы ничего... ни нашей страны... ни наших войн... мы ведь всех победили... потому что Мессия - в нас, понимаешь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
