Продырявленный, точно решёта, утешаю ажиотаж: "Поглазейте в меня, как в решетку,так шикарен пейзаж!"
Но неужто узнает ружье, где,
привязано нитью болезненной, бьешься ты в миллиметре от лезвия, ахиллесово
сердце
мое!?
Осторожнее, милая, тише... Нашумело меняя места, Я ношусь по России
как птица отвлекает огонь от гнезда.
Все болишь? Ночами пошаливаешь? Ну и плюс! Не касайтесь рукою шершавою я от судороги - валюсь.
Невозможно расправиться с нами. Невозможнее - выносить. Но еще невозможней
вдруг снайпер срежет
нить! Русская советская поэзия 50-70х годов. Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов. Минск, "Вышэйшая школа", 1982.
БЬЕТ ЖЕНЩИНА В чьем ресторане, в чьей стране - не вспомнишь, но в полночь есть шесть мужчин, есть стол, есть Новый год, и женщина разгневанная - бьет!
Быть может, ей не подошла компания, где взгляды липнут, словно листья банные? За что - неважно. Значит, им положено пошла по рожам, как белье полощут.
Бей, женщина! Бей, милая! Бей, мстящая! Вмажь майонезом лысому в подтяжках. Бей, женщина! Массируй им мордасы! За все твои грядущие матрасы,
за то, что ты во всем передовая, что на земле давно матриархат отбить, обуть, быть умной, хохотать, такая мука - непередаваемо!
Влепи в него салат из солонины. Мужчины, рыцари, куда ж девались вы?! Так хочется к кому-то прислониться увы...
Бей, реваншистка! Жизнь - как белый танец. Не он, а ты его, отбивши, тянешь. Пол-литра купишь. Как он скучен, хрыч! Намучишься, пока расшевелишь.
Ну можно ли в жилет пулять мороженым?! А можно ли
в капронах
ждать в морозы? Самой восьмого покупать мимозы можно?!
Виновные, валитесь на колени, колонны, люди, лунные аллеи, вы без нее давно бы околели! Смотрите, из-под грязного стола она, шатаясь, к зеркалу пошла.
"Ах, зеркало, прохладное стекло, шепчу в тебя бессвязными словами, сама к себе губами прислоняюсь и по тебе
сползаю тяжело, и думаю: трусишки, нету сил меня бы кто хотя бы отлупил!.." 1964 Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
ОСЕНЬ С.Щипачеву
Утиных крыльев переплеск. И на тропинках заповедных последних паутинок блеск, последних спиц велосипедных.
И ты примеру их последуй, стучись проститься в дом последний. В том доме женщина живет и мужа к ужину не ждет.
Она откинет мне щеколду, к тужурке припадет щекою, она, смеясь, протянет рот. И вдруг, погаснув, все поймет поймет осенний зов полей, полет семян, ра 1000 спад семей...
Озябшая и молодая, она подумает о том, что яблонька и та - с плодами, буренушка и та - с телком.
Что бродит жизнь в дубовых дуплах, в полях, в домах, в лесах продутых, им - колоситься, токовать. Ей - голосить и тосковать.
Как эти губы жарко шепчут: "Зачем мне руки, груди, плечи? К чему мне жить и печь топить и на работу выходить?"
Ее я за плечи возьму я сам не знаю, что к чему...
А за окошком в юном инее лежат поля из алюминия. По ним - черны, по ним - седы, до железнодорожной линии Протянутся мои следы. 1959 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
БЬЮТ ЖЕНЩИНУ Бьют женщину. Блестит белок. В машине темень и жара. И бьются ноги в потолок, как белые прожектора!
Бьют женщину. Так бьют рабынь. Она в заплаканной красе срывает ручку как рубильник, выбрасываясь
на шоссе!
И взвизгивали тормоза. К ней подбегали, тормоша. И волочили и лупили лицом по лугу и крапиве... Подонок, как он бил подробно, стиляга, Чайльд-Гарольд, битюг! Вонзался в дышащие ребра ботинок узкий, как утюг.
О, упоенье оккупанта, изыски деревенщины... У поворота на Купавну бьют женщину.
Бьют женщину. Веками бьют, бьют юность, бьет торжественно набата свадебного гуд, бьют женщину.
А от жаровен на щеках горящие затрещины? Мещанство, быт - да еще как! бьют женщину.
Но чист ее высокий свет, отважный и божественный. Религий - нет,
знамений - нет. Есть
Женщина!..
...Она как озеро лежала, стояли очи как вода, и не ему принадлежала как просека или звезда,
и звезды по небу стучали, как дождь о черное стекло, и, скатываясь,
остужали ее горячее чело. 1960 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
ОСЕНЬ В СИГУЛДЕ Свисаю с вагонной площадки, прощайте,
прощай мое лето, пора мне, на даче стучат топорами, мой дом забивают дощатый, прощайте,
леса мои сбросили кроны, пусты они и грустны, как ящик с аккордеона, а музыку - унесли,
мы - люди, мы тоже порожни, уходим мы,
так уж положено, из стен,
матерей
и из женщин, и этот порядок извечен,
прощай, моя мама, у окон ты станешь прозрачно, как кокон, наверно, умаялась за день, присядем,
друзья и враги, бывайте, гуд бай, из меня сейчас со свистом вы выбегайте, и я ухожу из вас,
о родина, попрощаемся, буду звезда, ветла, не плачу, не попрошайка, спасибо, жизнь, что была,
на стрельбищах в 10 баллов я пробовал выбить 100, спасибо, что ошибался, но трижды спасибо, что
в прозрачные мои лопатки входило прозренье, как в резиновую перчатку красный мужской кулак,
"Андрей Вознесенский" - будет, побыть бы не словом, не бульдиком, еще на щеке твоей душной "Андрюшкой",
спасибо, что в рощах осенних ты встретилась, что-то спросила и пса волокла за ошейник, а он упирался, спасибо,
я ожил, спасибо за осень, что ты мне меня объяснила, хозяйка будила нас в восемь, а в праздники сипло басила пластинка блатного пошиба, спасибо,
но вот ты уходишь, уходишь,
как поезд отходит, уходишь... из пор моих полых уходишь, мы врозь друг из друга уходим, чем нам этот дом неугоден?
Ты рядом и где-то далеко, почти что у Владивостока,
я знаю, что мы повторимся в друзья и подругах, в травинках, нас этот заменит и тот "природа боится пустот",
спасибо за сдутые кроны, на смену придут миллионы, за ваши законы - спасибо,
но женщина мчится по склонам, как огненный лист за вагоном...
Спасите! 1961 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.
САГА Ты меня на рассвете разбудишь, проводить необутая выйдешь. Ты меня никогда не забудешь. Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды, я по 1000 думаю: "Боже всевышний! Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу".
Эту воду в мурашках запруды, это Адмиралтейство и Биржу я уже никогда не забуду и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра безнадежные карие вишни. Возвращаться - плохая примета. Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся мы вторично, согласно Гафизу, мы, конечно, с тобой разминемся. Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным наше непониманье с тобою перед будущим непониманьем двух живых с пустотой неживою.
И качнется бессмысленной высью пара фраз, залетевших отсюда:
"Я тебя никогда не забуду. Я тебя никогда не увижу". Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
* * * Сидишь беременная, бледная. Как ты переменилась, бедная.
Сидишь, одергиваешь платьице, И плачется тебе, и плачется...
За что нас только бабы балуют И губы, падая, дают,
И выбегают за шлагбаумы, И от вагонов отстают?
Как ты бежала за вагонами, Глядела в полосы оконные...
Стучат почтовые, курьерские, Хабаровские, люберецкие...
И от Москвы до Ашхабада, Остолбенев до немоты,
Стоят, как каменные, бабы, Луне подставив животы.
И, поворачиваясь к свету, В ночном быту необжитом
Как понимает их планета Своим огромным животом. 1957 Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
НА ОЗЕРЕ Прибегала в мой быт холостой, задувала свечу, как служанка. Было бешено хорошо и задуматься было ужасно!
Я проснусь и промолвлю: "Да здррравствует бодрая температура!" И на высохших после дождя громких джинсах - налет перламутра.
Спрыгну в сад и окно притворю, чтобы бритва тебе не жужжала. Шнур протянется
в спальню твою. Дело близилось к сентябрю. И задуматься было ужасно,
что свобода пуста, как труба, что любовь - это самодержавье. Моя шумная жизнь без тебя не имеет уже содержанья.
Ощущение это прошло, прошуршавши по саду ужами... Несказаемо хорошо! А задуматься - было ужасно. Андрей Вознесенский. Не отрекусь. Избранная лирика. Минск, "БелАДИ", 1996.
БЫЛИНА О МО Словно гоголевский шнобель, над страной летает Мобель.
Говорит пророк с оглобель: "Это Мобель, Мобель, Мобель всем транслирует, дебил, как он Дудаева убил.
Я читал в одной из книг Мобель дик!.."
- А Мадонна из Зарядья тройню черных родила. "Дистанционное зачатье" утверждает. Ну, дела!
Жизни смысл отстал от денег. Мы - отвязанные люди, без иллюзий.
Мобеля лауреаты проникают Банку в код. С толстым слоем шоколада Марс краснеет и плывет.
Ты теперь дама с собачкой ляжет на спину с тоски, чтоб потрогала ты пальчиком в животе ее соски.
Если разговариваешь более получаса,рискуешь получить удар
самонаводящейся ракетой. - Опасайтесь связи сотовой. - Особенно двухсотой. - Налей без содовой.
