Что-что, а потерять голову от Макса было бы апофеозом ее идиотизма. От такого стресса никакие ведерки с мороженым не спасут. Только мозгоправ и непременно вкупе с хирургом, чтоб вырезать часть мозга, отвечающего за воспоминания. Само такое точно не амнезируется.
Люська замерла с чашкой чая в руке, сидя на своей маленькой кухне, вдруг осознав масштаб своего бедствия — она пропала! Вляпалась! Втрескалась! Господи Боже, ничему же ее жизнь не учит! Уткнувшись лбом в столешницу, Людмила горестно застонала, посылая все проклятья на Соньку, с ее завиральными идеями.
Решено — больше никакого фитнеса и соседа. Так сказать, здоровье дороже. Обдумано — сделано! Закрывшись дома на все свои… один замок, с двухкилограммовым пакетом ванильного, Люська смотрела мелодрамы, пуская слезы и игнорировала любые звонки в дверь и на мобильный. Под утро, как правило, засыпала, не переставая удивляться, как ее угораздило из одного стресса перетечь в еще более невыносимый.
Вот уже неделю она сходит с ума, борясь со своими желаниями. Макс преследует ее не только наяву, проходя под окнами ее квартиры, но и во снах.
***
Телефон оповестил о входящем SMS: «Увижу — выебу!». Люська перечитала текст раз двадцать не меньше. Контакт понятен — Макс, а вот обещание было туманным: в последнее слово вкладывался буквальный смысл или фигуральный?
Думать об этом она себе запретила. Строго! Ей снов хватало, где он… этот Макс… по самые гланды… Все-все! Стоп!
Но нельзя вечно сидеть взаперти. Расценив свои шансы как «минус тысяча» процентов на встречу с занятым в дневное время соседом, а что греха таить, выучила уже распорядок его дня, Люся пошла в магазин. Вкусности кончились, а без них депрессивничать во сто крат горше.
Возвращаясь через частный сектор, там машин меньше и спокойнее, Люська облизывала прямоугольный брикет холодной сладости, зажав пальчиками вафельные пластины. Мысли витали высоко, а окружение сузилось до асфальтированной дороги под ногами, размывая боковые раздражители.
— Стоять! — она вздрогнула, повернулась на знакомый голос и замерла, как обожравшаяся лань в свете фар.
Макс вальяжно стоял, демонстрируя себя во всей красе. На ногах черные кожаные кеды на белой подошве с оттопыренными язычками. Короткие темно-серые шорты местами бахромились по срезу штанин, из четырех пуговиц на ширинке застегнута была одна, та, что держала их на бедрах. Большой палец правой руки небрежно оттягивал карман, привлекая внимание к большой крепкой кисти с выпирающими костяшками пальцев.
Вот так предстал перед Люсенькой ее кошмар: в кедах и шортах… Все! Получите — распишитесь! Она даже внимание не обратила, что позади него, у открытого гаража, в таком же прикиде, трое лысоватых мужиков надраивали тачку цвета мокрого асфальта, явно веселясь и получая удовольствие от процесса.
— Привет… — спохватилась она, чувствуя, как липкие капли антистресса заливают ее ладонь.
— Своим «привет» ты не отделаешься, — его насмешка сменилась раздражением, возможно, с примесью злости.
Схватив Люсю за локоть, Макс подвел ее к зеленому мусорному баку, куда выбросил все купленные в супермаркете «лекарства с углеводами» … пирожные — три штуки, мармеладные червяки — пять упаковок, профитроли — штук пятнадцать, не меньше… А дальше все как в тумане: дорога, подъезд, второй этаж, незнакомая квартира — ремарка: ухоженная, просторная. Она, грешным делом, зажмуривалась раз десять, чтоб очнуться ото сна.
— Даю тебе фору в пятнадцать минут, чтоб принять ванну. — Сказал как отрезал.
Люська не знала, как сойти с поезда, что нес ее в смирительную рубашку. Происходящее к реальности точно не могло иметь отношения, и если она не спит, то напрашивается не утешительный вывод… Вот же, чертов стресс!
— Чего? — Она попятилась назад, не желая попасть в дурдом. Рано! Еще есть надежда…
— Хочешь вместе примем? — Макс улыбнулся и притянул Люсю к себе. Обнял крепко, властно, зарываясь пальцами в ее волосы на затылке, помассировал. Другой рукой оглаживал спину, поясницу, ягодицы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Люська стояла, будто рельсой пришибленная и боялась шелохнуться. От его близости было хорошо до страсти. Волнительно. Запах его пота, парфюма, и чего-то едва уловимого, личного, окутывал, лишая воли, заставляя цепляться за плечи, чтоб не потеряться окончательно. Макс настойчиво потянул Люсю за волосы, заставляя запрокинуть голову, и впился в губы жадным поцелуем. Без нежности, обходительности и прелюдий. Он брал, подчинял, разжигал. Проведя языком меж ее губ, раздвинул их, проникая в рот, даря не только головокружительные ощущения, но и делясь одним с ним воздухом.
Затуманенным разумом Люся подумала, что он вкусный, лучше любого кекса и, если все вокруг плод ее измученного разума, то и хрен с ним! Отпустила себя, отвечая ему со всей своей нерастраченной страстью, охая, скуля от удовольствия, которое он дарил, прижимаясь теснее, обнимая до боли в пальцах.
— Марш в ванну, — скомандовал Макс и напоследок прикусил ее нижнюю губу.
— А может… — что хотела сказать, сама не знала. Просто голос подала. Жива, мол… Пока.
— Первый раз в кровати. — Не дав опомниться, затолкал Люську в нужное помещение, быстро указав на необходимые принадлежности: полотенце, гель, душ, вода… Ей, Богу! А то она не знает про гель!
…Обернутая банным полотенцем, она ждала Макса, осматривая незнакомое место. От напряжения и сюрреалистичности происходящего, Люся не могла сосредоточиться ни на интерьере, ни тем более на отдельных его деталях.
Он вошел в комнату обнаженным, абсолютно не стесняясь своей наготы. Не торопился, давая ей разглядеть себя, привыкнуть, побороть неловкость. Люся вспыхнула от шеи до кончиков ушей, не зная, как отвести глаза, которые завороженно прилипали взглядом к идеальному мужскому телу, покрытому бриллиантовой россыпью капель воды. Раньше в ее жизни такого не было… чаще при выключенном свете или под одеялом.
Медленно приблизившись, Макс сдернул полотенце с ее тела и отступил на шаг. Инстинктивно Люся вскинула руки, прикрывая ладошками интимные места, испытывая невозможный стыд.
— Опусти руки, — властно с легкой хрипотцой сказал тот и требовательно посмотрел в глаза.
Судорожно вздохнув, чувствуя необъяснимое возбуждение, смешанное с безумным смущением, Люся опустила руки, подчиняясь, позволяя себе быть открытой, свободной.
Полюбовавшись несколько секунд, Макс чертыхнулся и потащил ее за собой в спальню, где толкнул на широкую двуспальную кровать.
Оценивающе рассмотрев Люсю в своей постели, он медленно, точно хищник, наклонился над ней, бегло касаясь губами подбородка, носа, век, щек, губ, всматриваясь в лицо, успокаивая. Та выдохнула, обняла его подаваясь навстречу всем телом, ловя губы своими, выпрашивая больше, чем могла себе представить в самых смелых фантазиях. Расслабилась.
Целовался Макс упоительно, долго. Не спешил. Наслаждался. Люся от жара, разливающегося по телу, таяла как воск — лепи, что хочешь. Казалось бы, готова ко всему — входи и бери по самые… Но Максу мало. Едва слышимые стоны Люси его не устраивают, как и робкое копошение под ним.
Убрав от себя ее руки, он завел их ей над головой, и коротко скомандовал: «Не шевелись!». Можно подумать, от Люськи это хоть как-то зависело. Тело с его первого касания зажило своей жизнью.
Медленными поцелуями он прошелся от подбородка до сонной артерии, потерся щекой, носом о бьющуюся пульсом жилку. Прикусил мочку уха, втянул в рот, оттянул губами выпуская, очертил языком ушную раковину и прикусил верхний хрящик. У Люси все тело замурашило и прошибло ментоловой волной. Макс едва слышно выдохнул, дразня ее слуховые рецепторы и спустился губами к ключице — провел языком по ямке с нажимом, дразнил до яремной впадинки, откуда целовал тягуче, словно губами по патоке, до самой груди. Подцепил губами сосок, оттянул, обсосал, прикусил — зализал, отметив, как всхлипнула Люся, судорожно втянув живот и подаваясь грудью выше.
— Отзывчивая малышка… Чувственная. — Улыбнулся Макс сам себе и продолжил игру, не забывая уделить внимание второй не обласканной половинке ее груди.
