— Одиннадцать человек не готовы к уроку — это не срыв?
— Так это же случайно!
— У вас такие «случайно» каждый день! Ну, а дальше-то как жить будете?
— Молча! — сказал Иванов.
— Замолчи! — приказала директриса. — Не выводи меня из себя! Ну, что вам от жизни надо? Вот тебе, например, Балуев?
Вовка пожал плечами.
— Во-первых, встань, когда с тобой старшие разговаривают!
— …по душам! — добавил Иванов.
Вовка встал.
— Ну, Балуев! Не знаешь?
— Нам бы — отдать по способностям, а получить по потребностям! — выкрикнул Иванов.
— Иванов! Выйди из класса!
— Вот и поговорили о смысле жизни! — сказал Иванов, выходя. — Очень было интересно…
— Ребята! Ну подумайте! — потребовала директриса. — Учение — ваше главное дело, ваша обязанность перед обществом! — И, уже глядя на Антона: — А не девочек по вечерам провожать, как кажется некоторым, фамилии которых я называть не буду…
— Можете назвать! — сказал Антон.
— Молодец! — сказала директриса.
— Что?
— Молодец, что сознался.
— Сознаются, когда виноваты, — зло ответил Антон. — А я ни в чем не виноват. Во всяком случае, перед вами…
— Что за тон? — возмутилась директриса. — Ты с кем разговариваешь — с подружкой своей? Встань!
Антон встал.
— Будьте добры не затрагивать больше эту тему, — сказал он.
— Да уж позволь мне самой решить, какие темы затрагивать, а какие — нет! — директриса покраснела и улыбнулась натянуто.
— Вам никогда не приходило в голову, — Антон сжал кулаки, — что вы ведете себя, как купцы?
— Кому это — вам?
— Вам — взрослым. Мы лоботрясы и лентяи, а ваше дело — наставлять нас на путь истинный… Да? А хотим мы или не хотим, чтоб нас наставляли — это не важно, да? Вы все знаете — что хорошо, что плохо. У вас — права, у нас — обязанности? — И, срываясь на крик: — Но ведь это же несправедливо! А мы тоже, если хотите знать, думаем о вас не очень радостно!
— Это что-то новое! — сказала директриса. — И что — все так думают?
В классе была тишина — не та, скучная и замкнутая, когда не хотят говорить, а упрямая и напряженная, когда думают, собираясь сказать.
— Я так думаю! — хрупким басом признался Вовка.
— Ну, разумеется, Балуев, разве можешь ты думать самостоятельно! Когда тебя спрашивали, ты почему-то молчал.
— Причем здесь это! — вмешалась Ленка. — Антон правду сказал. Просто вам ведь неинтересно, что мы думаем про вас! Вот вы и считаете, что мы дети и ничего не замечаем.
— Ну-ка, прекратите этот базар! — потребовала директриса.
— Вы же сами хотели — по душам! — ответили ей.
— Не доросли еще до такого разговора! — сердито крикнула она. — Смирнов! Чтоб сегодня же мать в школе была! — и она ушла, хлопнув дверью.
— Подумаешь! — бубнил Вовка, запрыгивая в автобус. — Мне здесь перезимовать четыре месяца — и ту-ту! В мореходку! Пусть других воспитывают!
Антон был зол и мрачен.
— Нет, ты молодчина! — смеялся Вовка. — Я бы побоялся! Дома попадет?
— Ерунда! — сказал Антон, запахивая поплотнее куртку.
Автобус скрипел и охал.
«А вдруг! — думал Антон, совсем забывая школьную историю. — Она же; тогда на этой остановке вошла…»
— Нагорная! — объявил водитель, и дверь открылась с привычным грохотом.
Кто-то вышел. Кто-то вошел.
Он сразу увидел ее! Она была не одна — с ней была какая-то женщина с усталым лицом.
«Наверно, мама…» — догадался Антон.
— Смотри! Смотри! — толкнул его Вовка. — Опять она!
— Вижу, — сказал Антон.
— Жалко, не одна! А то бы поговорили — ведь почти знакомые! Слушай, это, наверно, мамаша ее. Похожи как!
«Совсем непохожи! — подумал Антон, вглядываясь: у женщины были тонкие губы и морщинки вокруг глаз. А глаза… Глаза — похожие. Печальные, серьезные…»
Антон осторожно взглянул на девочку, пытался позвать ее взглядом. Но Света смотрела в белую плоскость окна, смотрела упрямо, не отводя глаз, будто боялась увидеть что-то или кого-то. «Это она потому, что мама рядом, — радостно догадался Антон. — Может, она и не пришла, потому что мама не пустила?»
Потом появился какой-то мужчина — знакомый Светиной мамы. Они тихо говорили о чем-то, и, выходя вместе с Антоном и Вовкой, мужчина крикнул:
— Тогда я позвоню вам — завтра!
«Значит, у нее телефон есть! — понял Антон и заволновался. — Телефон есть…»
— Мам, тебя к директору вызывают! — сообщил он с порога. — Где у нас телефонная книга?
— Ты опять натворил что-то! — рассердилась мама.
— Нет, просто говорил по душам… — и начал искать пухлый телефонный том.
— Мог бы и промолчать, — вздохнула мама. — Никому еще разговоры по душам пользы не приносили…
— Что ж, тогда молчать всю жизнь? — спросил Антон.
— Горе мне с тобой! — сказала мама. — Ничего ты еще не понимаешь! Иди ешь…
— Я все понимаю, — возразил Антон, перелистывая справочник. — А есть я не хочу.
— Сильно нагрубил?
— Да не грубил я! Ты иди — она ждет!
Мама ушла в школу. Антон залез с ногами на диван и уткнулся в книгу, а сердце стукало где-то в горле.
Столбики фамилий — из страницы в страницу, а рядом — адреса. И надо найти единственный — Солнечная, 31… А книга — толстенная. Антон спешил, скользил глазами по строчкам. Но и времени прошло немало. Он перелистал уже больше половины, когда внезапно, уже пролетев по странице, почему-то решил вернуться… Ну да — вот он: Солнечная, 31… Иливицкий Г. С. Какой Иливицкий? Почему Г. С.? Да ведь это — отец! Значит, она — Иливицкая… Иливицкая Света… Красиво… 31-07-27… Ну…
Антон встал и на негнущихся ногах пошел к телефону.
«А что сказать?» — думал он.
«Здравствуй», — вот что!..
А потом? Потом — суп с котом!
Потом: «Я ждал тебя в воскресенье… Ты получила мое письмо?..» И еще… Нет, это потом… Совсем потом…
Ну, три-четыре… Антон набрал номер.
Длинные гудки — и сердце колотится… Только бы мама не вернулась!
— Алло?
— Здравствуйте… — говорит Антон.
— Здравствуйте, — отвечает ему женский голос.
Антон решает положить трубку, но говорит почему-то:
— Будьте добры, позовите Свету… Пожалуйста…
В трубке молчат.
— Алло! — говорит Антон. — Алло!
— Вы — Антон? — спрашивают в трубке.
— Да, — говорит Антон, пугаясь.
— Это вы написали Свете письмо?
— Да, — говорит Антон чужим голосом.
— А зачем вам Света?
— Поговорить.
— Антон…
— Слушаю…. — говорит Антон.
— Я очень вас прошу… Света тогда весь день плакала… Не звоните больше, Антон… И не пишите.
— Почему? — спрашивает Антон.
— Вы хороший мальчик… Не надо… Ни звонить, ни писать…
— Вы не имеете права! — кричит Антон, — Почему?..
— Антон…
— Да… — говорит Антон.
— Света — немая…
— Как — немая? — шепчет Антон и у него начинают дрожать колени. — Почему?
В трубке молчат, и по еле уловимому шороху Антон понимает, что там плачут. И еще он понимает, что ответа не будет — трубку сейчас положат.
— Алло! — орет Антон, всхлипывая. — Подождите! Алло!
— Да…
— Алло! Я знаю! Я это знаю! Ну и что? — орет Антон, стараясь не плакать. — Алло! Можно, я приду? Слышите? — И ждет…
В трубке долго молчат. Потом говорят:
— Приходите…
Гудки…
Антон сдирает куртку с вешалки.
На столе, в вазе, стоят цветы — они были к маминому дню рождения. Антон вытряхивает их из вазы.
— Что? Ты куда? — хватает его за руку мама — они сталкиваются в подъезде.
— Надо! — говорит Антон. — Потом!
У мамы заплаканные глаза.
— Антон, тебе поставят «неудовлетворительно» за поведение! — сообщает мама. — Ты добился…
— Потом, мамочка! — говорит Антон.
— Тебе дадут плохую характеристику! Ты понимаешь это?
— Мама, я спешу, мне некогда!..
— Антон! — сердится мама. — Можешь ты меня выслушать? Ты же такой глупый, ты не понимаешь, чем это грозит!
— Мама, меня ждут!
Антон выбегает на улицу.
— Господи! — говорит мама ему вслед. — Какие дети пошли несерьезные…
