Однажды он сказал Мастеру:
– Много времени прошло с тех пор, как я пришел сюда, но ни слова не было сказано мне о смысле медитации.
Хакуин улыбнулся этому и сказал ему:
– Что ты говоришь, мой мальчик? С тех пор, как ты пришел, я всегда давал тебе уроки медитации!
Эти слова смутили бедного ученика еще больше. Некоторое время он обдумывал их. Однажды, набравшись храбрости, он опять обратился к Мастеру:
– Что это были за уроки, Учитель?
Хакуин сказал:
– Когда утром ты приносишь мне чашку чая, я принимаю ее, когда ты подаешь мне еду, я принимаю ее, когда ты кланяешься мне, я в ответ киваю головой. Как еще хочешь ты обучиться медитации?
Сошин повесил голову и стал думать о загадочных словах Мастера, но в этот момент Мастер обратился к нему:
– Если хочешь увидеть, смотри прямо сейчас, потому что, когда ты начинаешь думать, ты полностью теряешь суть.
Истина посередине
Губернатор Киото сидел на помосте под навесом и читал книгу.
Внизу мастер-колесник ремонтировал его карету. Губернатор отложил книгу и стал наблюдать за действиями старого мастера, а потом спросил его:
– Почему ты такой старый и сам ремонтируешь карету? Неужели у тебя нет помощника?
Мастер ответил:
– Твоя правда. Ремеслу-то я научил своих сыновей, а вот искусство свое передать им не могу. А здесь работа ответственная, требуется особое искусство.
Губернатор сказал:
– Что-то ты мудрено рассуждаешь! Поясни-ка попроще свою мысль.
Старый мастер сказал:
– Могу я тебя спросить, что ты читаешь? И жив ли человек, который написал эту книгу?
Губернатор начал сердиться. Старик, видя это, сказал:
– Не сердись, пожалуйста, я сейчас поясню свою мысль. Видишь ли, мои сыновья делают хорошие колеса, но они не достигли совершенства в этом деле. Я достиг его, но как им передать мой опыт? Истина посередине… Если сделать колесо крепким, то оно будет тяжелым и некрасивым. Если постараться сделать его изящным, то оно будет
ненадежным. Где та грань, та мера, которой я руководствуюсь? Она внутри меня, я постиг ее. Это и есть искусство, но как его передать? В твоей карете колеса должны быть изящными и крепкими одновременно. Вот и приходится мне, старику, самому делать их. Так и трактат, который ты читаешь. Человек, написавший его много веков назад, достиг высокого понимания, но передать это понимание не смог.
Жизнь не может ждать
Мастер Ма-цзы, стремясь показать своим ученикам состояние медитации, сказал:
– Если вы произнесете хоть слово, я назначу вам тридцать ударов моей палкой, но если вы не произнесете ни слова, то же самое – тридцать ударов моей палкой. Теперь говорите, говорите!
Один ученик вышел вперед и собирался просто поклониться Мастеру, но получил удар.
Ученик запротестовал:
– Я не произнес ни единого слова, и Вы не позволили мне произнести ни слова. За что же удар?
Мастер засмеялся и сказал:
– Если я буду ждать тебя, твою речь, твое молчание, будет слишком поздно. Жизнь не может ждать.
Не поворачивать назад
Ученик по имени Импо толкал впереди себя груженую тачку, а Мастер Ма-цзы сидел на его пути, вытянув ноги. Импо сказал:
– Учитель, уберите, пожалуйста, ноги!
– То, что вытянуто, не может быть убрано, – сказал Мастер.
– То, что движется вперед, не может повернуть назад, – сказал Импо и толкнул тачку вперед. Тачка проехала по ногам Мастера. Вечером его ноги были в синяках и кровоподтеках, но он дал понять, что признает действия ученика верными.
Нет работы, нет еды
Мастер дзэн Хакуин даже в восемьдесят лет работал вместе с учениками, ухаживая за садом. Он расчищал дорожки, подрезал деревья и вскапывал землю. Ученикам было жалко видеть своего старого учителя за тяжелой работой. Зная, что он не послушает их совета оставить ее, они решили спрятать его инструменты. В этот день учитель не стал есть. На другой день он снова не ел. И на третий день он продолжал голодать. «Он, верно, рассердился на то, что мы спрятали инструменты, – догадались ученики. – Положим-ка мы их лучше обратно». В тот день Мастер работал и ел, как и прежде.
Вечером, наставляя учеников, он сказал:
– Нет работы, нет еды!
Дзэн кочерги
Хакуин имел обыкновение говорить своим ученикам о старухе, державшей чайный магазинчик. Он хвалил ее понимание дзэн. Ученики, желая посмотреть на нее, шли в магазин. Когда бы старуха их ни встретила, она сразу могла сказать, пришли ли они за чаем или же увидеть ее понимание дзэн. В первом случае она любезно поила их чаем, а во втором просила учеников пройти за ширму. Как только они туда заходили, она била их кочергой. Девять из десяти не могли избежать ее ударов.
Смотри не простудись
Много учеников изучали дзэн у Мастера Сэнгая. Один из них имел обыкновение ночью вставать и, перебравшись через монастырскую стену, уходить развлекаться в город.
Однажды, проверяя ночью спальни, Сэнгай заметил отсутствие ученика, а в саду у стены нашел высокий стул, с которого тот взбирался на стену. Убрав табурет, Сэнгай занял его место. Возвратившийся гуляка, не подозревая, что на месте стула стоит Сэнгай, встал учителю на плечи и спрыгнул на землю. Обнаружив, что он сделал, юноша остолбенел от страха. Сэнгай сказал ему:
– Рано утром очень холодно. Смотри не простудись!
Больше ученик никогда не уходил ночью.
Школа дзэн
Наставники дзэн учат учеников непосредственно выражать свои чувства. Один мальчик жил рядом с монастырем дзэн и часто встречал мальчика из монастыря, который каждое утро ходил на рынок за овощами. Как-то при встрече он спросил мальчика из монастыря:
– Куда ты идешь?
Тот ответил:
– Куда ноги несут!
Мальчик был озадачен и вечером спросил совета у своего отца.
– В следующий раз при встрече задай ему тот же вопрос. Он ответит так же, а ты тогда спроси: «А если бы у тебя не было ног, тогда куда бы ты шел? Это застанет его врасплох».
Утром дети встретились снова.
– Куда идешь? – спросил мальчик.
– Куда ветер дует, – последовал ответ.
Это смутило ребенка, и он рассказал отцу о неудаче. «А ты спроси его в следующий раз куда бы он шел, если бы не было ветра», – предложил отец.
Наутро дети опять встретились.
– Куда идешь? – спросил мальчик.
– На рынок, за овощами, – последовал незамедлительный ответ.
Возвращение домой
Однажды Банкей демонстративно сжег буддийское священное писание. Ученики спросили его:
– Мастер, что Вы делаете? Вы всегда учили по этим писаниям, комментировали их и размышляли над ними. Зачем же Вы сжигаете их?
Мастер рассмеялся и сказал:
– Потому что я пришел домой. Карты мне больше не нужны.
Хорошо и плохо
Когда Банкей проводил свои недели в медитации, с разных концов Японии собирались ученики, чтобы учиться у него. Во время одного из таких собраний поймали ученика-воришку. Об этом сообщили Банкею и попросили его прогнать преступника.
Банкей не обратил на этот случай внимание. Позднее этого ученика снова поймали за таким же занятием, и снова Банкей не стал рассматривать дело. Это рассердило остальных учеников, и они написали прошение, в котором просили удалить воришку, в противном случае они покинут его в полном составе.
Когда Банкей прочел прошение, он собрал всех и сказал: «Вы знаете, что хорошо, а что – плохо. Вы можете идти, куда хотите, и учиться там. Но этот заблудший брат не может отличить хорошего от плохого.
Кто же научит его, если не я? Он останется здесь, если даже вы все уйдете».
Слезы потекли по лицу воришки. Все желание красть пропало.
Сядь и слушай
Мастер Банкей никогда не цитировал сутр и не вступал в диспуты. Но беседы, которые он проводил, посещали не только последователи дзэн, но и люди иного знания. Слова его шли от сердца к сердцу слушателей.
Его беседы, собиравшие большое количество слушателей, раздражали священника секты нитирэн, последователи которой также ходили слушать Мастера дзэн. Самолюбивый священник решил поспорить с Банкеем.
– Эй! Дзэнский учитель! – обратился он к Банкею, когда тот вышел на сцену.
– Подожди минутку. Всякий, кто тебя чтит, будет повиноваться твоим словам, но, если человек, вроде меня, тебя не уважает, сможешь ли ты заставить его подчиняться?
– Подойди ко мне, и я покажу тебе это, – сказал Банкей.
Священник принялся, горделиво расталкивая толпу, продвигаться к Мастеру. Банкей улыбнулся и сказал:
– Стань от меня слева.
Священник повиновался.
– Нет! – сказал Банкей. – Будет лучше разговаривать, если ты станешь справа. Пройди сюда.
Священник гордо прошел направо.
– Видишь, – заметил Банкей, – ты меня слушаешься, и я думаю, что ты очень добрый человек. А теперь сядь и слушай.
