Молодой человек понизил голос и, наклонившись к ушку девушки, прошептал:
— Мы убежим.
— Убежим?
— Тише, моя дорогая, — и Брэдли указал глазами на Тэчера, который, чем меньше слышал, тем становился все более подозрительным. — Сегодня вечером, когда все уснут, жди меня у главных ворот замка. С собой возьми только самое необходимое, чтобы добраться до Шотландии. Если мы отправимся в путь сегодня в полночь, то завтра на закате уже доберемся до реки Твид. Если все сложится удачно, мы сможем обвенчаться на шотландской стороне Колдстрима. Подумай об этом, Ромэйн. Нет смысла дожидаться благословения твоего дедушки, нет смысла ждать, когда состоится оглашение в церкви. Мы сможем обвенчаться уже завтра вечером.
Ромэйн замерла в замешательстве. Предложение было заманчивым. Брэдли был ее нежным, преданным поклонником с тех самых пор, когда они станцевали свой первый танец на балу в Лондоне. До мисс Смитфилд доходили слухи о том, что приступы гнева, которые временами случались с Брэдли, по своей силе и разнузданности не уступали дедушкиным, а также о том, что он часами просиживал за столом с зеленым сукном, потягивая горячительное, и находил в этом истинное удовольствие.
Брэдли слухов не отрицал, но обещал, что, когда будет уверен в том, что Ромэйн принадлежит только ему, изменится и изменит свою жизнь. Таким образом, побег был способом воплотить мечты в реальность.
Ромэйн хотелось, чтобы ее бракосочетание было не менее пышным, чем у леди Филомены Баумфри. Молодая вдова, чей лондонский дом находился по соседству с городским домом герцога на Гросвенор-сквер, вышла замуж год назад. Вспоминая пышный свадебный наряд Филомены и роскошные празднества, сопутствующие брачной церемонии, Ромэйн мечтала о подобном для себя и Брэдли.
— Позволь теперь мне попробовать поговорить с дедушкой, — мягко проговорила она. — Я уверена, что сумею уговорить его принять тебя.
— Нет!
— Брэдли! — тяжело вздохнула Ромэйн, удивленная его решительным отказом. — Я знаю, что ты и дедушка никогда не станете близкими друзьями, но пойми, я очень его люблю. И ты не можешь настаивать на том, чтобы я не делала попыток поговорить с ним и убедить его взглянуть на создавшуюся ситуацию нашими глазами, до того как мы решимся на такой дерзкий поступок, как бегство из дома. Вот увидишь, мне удастся убедить его выслушать нас.
Выпалив это, Ромэйн заметила, что Брэдли с такой силой сжал поводья, что даже кожаные перчатки не смогли скрыть резких очертаний выступивших под ними костяшек тонких пальцев. Ромэйн была потрясена реакцией возлюбленного. Время от времени Брэдли позволял себе высокомерное и властное отношение к ней, но он никогда не вел себя так неблагоразумно. Девушке очень хотелось нежно погладить Брэдли по руке и попытаться уговорить его прислушаться к доводам разума, но она была вынуждена сдерживать естественные порывы: ведь за ними наблюдал Тэчер. В конце концов Брэдли недовольно проворчал:
— Если тебе больше нечего делать, как тратить время и силы на увещевания этого старика, твоего дедушки, я не буду препятствовать тебе. Единственное, о чем я настоятельно прошу тебя, так это ни словом не обмолвиться о нашем разговоре. В противном случае я опасаюсь, что герцог заподозрит, что ты всецело находишься под моим влиянием.
— Ну конечно, я нахожусь под твоим влиянием, — улыбнулась Ромэйн. Она надеялась поймать ответную улыбку, но лицо возлюбленного оставалось каменным. — Разве любовь не есть влияние? Я поговорю с дедушкой сегодня же вечером. Сразу по возвращении в Вестхэмптон-холл я разыщу его и заставлю выслушать меня. И все будет хорошо.
— А если он откажется выслушать тебя?
Ромэйн ничего не ответила. Она загляделась на поля, расстилавшиеся по обе стороны дороги. Скалистые холмы еще не пробудились от скучной зимней спячки, но девушка знала, что пройдет всего несколько недель и жизнь заиграет на этих пока безжизненных пространствах.
Ромэйн родилась и провела детство под защитой крепких стен Вестхэмптон-холла, и ей всегда нравилось наблюдать за причудливыми изменениями природы, связанными со сменой времен года в этих местах.
Родители Ромэйн погибли в дорожной катастрофе, когда малышке не было еще и полгода, и ее из городского дома перевезли обратно в Вестхэмптон-холл — на воспитание вздорному деду. И вот теперь она столкнулась с необходимостью расстаться и с дедом, и с домом, где выросла, чтобы стать женой Брэдли.
Улыбка осветила ее лицо вновь, лишь когда, обращаясь к возлюбленному, девушка сказала:
— Брэдли, больше всего на свете я хочу выйти за тебя замуж. Если дедушка выслушает меня — а я молю Бога, чтобы это случилось, — я пошлю тебе записочку, чтобы ты явился завтра и обсудил с ним все, что касается нашей свадьбы.
— А если нет?
Вопрос возлюбленного не застал Ромэйн врасплох, хотя ответ означал изменение всей его жизни.
— Тогда я буду ждать тебя у ворот. Мы отправимся в Шотландию и обвенчаемся там, и дедушке не останется ничего другого, как смириться и признать наш брак.
Брэдли ухмыльнулся и сжал руку Ромэйн, затянутую в белую лайковую перчатку.
— Но даже если он не пойдет на это, знай, что ты приняла самое правильное решение в жизни, потому что мы будем неразлучны до самой смерти, в чем и поклянемся священнику, который нас обвенчает.
— Да… пока смерть не разлучит нас…
На лице Брэдли мерцала зловещая улыбка. Ромэйн перевела взгляд с возлюбленного на далекие очертания башен Вестхэмптон-холла. Что-то насторожило её в лице любимого, но она не могла понять что.
Как всегда, когда Ромэйн возвращалась домой, в огромном вестибюле, размерами не уступающем залу, ее встретил Клэйсон. Поинтересовавшись у долговязого дворецкого, где может быть дедушка, Ромэйн постаралась не заметить некоторой неловкости, блеснувшей в его темных глазах. Девушка поняла, что Клэйсон присутствовал при том, как Брэдли просил принять его и получил отказ. Она едва удержалась от искушения разузнать у слуг и детали случившегося.
Клэйсон поступил на службу к герцогу задолго до рождения Ромэйн. Его преданность хозяину была безграничной.
— Леди Ромэйн, вы можете найти его светлость в кабинете, — с безупречным хладнокровием вымолвил дворецкий.
Вообразить себе Клэйсона утратившим присущее ему самообладание было невозможно. На каждое обращение к нему — а в доме вздорного герцога его дергали постоянно — старый слуга отвечал неизменной важностью и спокойствием.
— Он один? — спросила Ромэйн и, подбросив пышные складки юбки, подняла голову, чтобы взглянуть на закрытую дверь дедушкиной библиотеки, к которой вела крутая лестница, начинающаяся в центре выложенного черно-белым мрамором вестибюля. Ромэйн не хотелось беседовать с дедом в присутствии полковника Ньюмэна.
