годами.
На миг тишина стала давящей, отчего шерсть на спине Черныша поднялась дыбом. Но затем объявилась Свистулька.
– Ты проходи, котик, не стесняйся, – трещала она откуда-то из глубины дома. – Жданчик мой немало потрудился, чтобы хоть немного привести все здесь в божеский вид…
Черныш проверил, хорошо ли выходят когти и поскреб мерзлый пол.
Выходили хорошо.
– …Жданчик тот еще умелец, – звонкий голос Зоськи эхом разносился по комнатам и медленно отдалялся. – Строил он из дерьма и палок. Палок, как видишь, оказалось немного…
Свистулька не отличалась умом и сообразительностью, но даже она смогла бы завести Черныша в ловушку. На мгновение, ему захотелось повернуть обратно, но тут послышались приглушенные крики и хрипы, будто из-под земли.
– Яромир! – кот тихо выругался и собрался с духом. – Хвост с ним, была не была!
Крадучись, Черныш побрел за Зоськой, с опаской озираясь по сторонам. Каждая тень полнилась таинственной угрозой. Каждый шаг казался последним. Каждый шорох и скрип инея под лапами чудился приближением врага. Свистулька не умолкала, но кот не обращал на неё внимания. Он напрягся, надеясь услышать Яромира.
Повеяло ароматным духом. Черныш, будучи славным героем многих застолий, без труда узнал старую-добрую настойку на мухоморах. Чем дальше он заходил, тем сильнее становился грибной дух. Черныш втянул носом холодный воздух и тут же шарахнулся, заливаясь слюнями и слезами.
– Забористая, зараза, – проскрипел он, вслепую бредя сквозь тьму. – Ух!
– Спускайся, касатик, – донесся веселый голос Зоськи.
В полу появилось отверстие, откуда хлынул теплый тусклый свет. Девчонка исчезла в подвале, и Черныш юркнул следом. Какая бы напасть не ждала его внизу, он был готов порвать всякого, кто посмеет встать на пути.
Когти выскользнули сами собой. Кот ощетинился стальным мехом и скорчил самый устрашающий оскал, на какой только был способен.
Скоро все решится.
– Я иду, Яромир.
– А-а-а!
5
Свет множества свечей оказался не таким уж и тусклым, и на миг ослепил Черныша. Когда глаза привыкли, он увидел Яромира.
Пропавший старик сидел за длинным столом, в окружении целой кучи бутылок. Из-за спутавшейся седой бороды с трудом можно было рассмотреть лицо деда. Его красный нос-картошка сиял на весь подвал, а полу-лысая голова блестела и того ярче. Он вцепился в огромную деревянную чарку, будто отпусти он ее, свалился бы под стол. Шатало его как хлипкую лодчонку в яростный шторм.
– Все будет хорошо, Чернышик, ты только не волнуйся! – Свистулька подбежала к старику и придержала его за плечи.
Тот отмахнулся от приставучей девчонки и проблеял:
– Мы…ик!…в заднице, котик! Их слишком много!
Черныш невольно приоткрыл рот и округлил глаза.
– Кого? – мяукнул он, изумленный и ошарашенный.
– Ик!…как этого «кого»? – Яромир возмущенно отбросил кружку и неуклюже развел руками. – Бутылок, котик! Бу-ты-лок. Мне одному с ними не это…ик!….не сдюжить!
– Тише-тише, – пыталась угомонить деда Зоська.
За труды ей досталось по лбу, но девушка упорно не желала оставлять старика. Черныш наконец-то переварил увиденное и со злостью запрыгнул на стол.
– Мать вашу-перемать! Какого лешего здесь происходит? – громыхнул он так, что под бочками в дальнем темном углу подвала закопошились две толстые мыши.
– Не гневайся, котичек, – пискнула Зоська. Она удержала старика на лавке и плюхнулась рядом. – Я тебе сейчас все объясню.
– Потрудись, Свистулька, пока я не разнес вашу халупу!
Девушка глубоко вздохнула и протараторила:
– Жданчик мой совсем плох. Болеет он, понимаешь, Чернышик? Нет нам никакого спасу и щастливой семейной, значит этой самой, жизни, из-за егоного недуга! А мы как прознали, что вы с Яромиром идёте сюда, решили взять посох кудеснический и вылечить недуг-то!
Черныш помотал головой.
– Обожди, Зоська. Ничего не пойму. Чем болеет твой Ждан?
– Дык известно чем! – она осеклась и неуверенно продолжила, с полным слёз голосом: – Мне уже восемнадцать, а я всё в девках хожу! А Жданчик он…того…не может никак меня из девок вывести. Болеет у него инструмент…
Девушка зарыдала, а Яромир нежно приобнял её и прошептал:
– И его вылечим, и тебя вылечим… Накапай только еще настоечки…
6
– Настойка кончается скоро, – раздался хриплый бас.
Из-за кирпичной печи, что согревала подвал, показался виновник переполоха. Ждан, высокий и рябой, тонкий и болезненный, вышел на свет. Кажется, он тоже пострадал от мухоморов. Пошатываясь, бедолага пересек комнату, тяжко опираясь на Яромировский посох.
Завидев его, Черныш приготовился взорваться тяжелой и громоздкой конструкцией самых скверных словечек, какие только знал, и даже вновь выпустил когти, но тут оживился Яромир.
– Коль кончается скоро, – бухнул он, нащупывая на столе соленый огурчик, – так и пить надо скорее, пока не кончилась!
Ждан замер с другой стороны стола, запыхавшийся после трудного пути от печи. Он сурово смотрел на старика, долго изучал его мутным взглядом, и лишь затем кивнул:
– Согласимся.
– Да что, вашу мать, происходит? – Черныш схватился бы за голову, да у него лапки.
– Не бухти, котик, – отмахнулся дед. – Зось, накапай ему настойки.
– Я не буду пить с не понятно кем!
– Ах, ты ж кошара неблагодарная! – взорвался рябой, отчего едва не выронил посох и не свалился под лавку. – Я тут, значится, спас твоего старика, а ты меня не понятно кем кличешь?
Черныш недоуменно глянул на друга:
– Что значит «спас»? О чем он, Яромир?
Старик виновато опустил глаза.
– Пошел я ночью на горшок за корчмой. Самогонка наружу просилась, котик. Сам знаешь, как это бывает, зову природы перечить не можно. Эх… Ну и уснул прям там. А Ждан нашел меня и пригласил отведать этой чудной настойки. Для сугрева, так сказать…
– Да твою бабушку, Яромир!
– Не-е, я мужчина еще молодой. Бабушек оставь себе.
С души Черныша как камень свалился. Он вдруг понял, что зря волновался, и даже чуток расстроился.
– Я думал, тебя похитили, – его голос дрогнул, и уши как-то поникли. – Ты вдруг пропал, и я остался совсем один…
– Прости, мой дорогой друг. Не предупредил тебя. Но я знал, что ты найдешь меня…
– Так! – не выдержав, взвизгнула Зоська. – Мы пить будем или нет? Нам еще милёнка моёва лечить надо!
– Твоя правда, – угрюмо хрипнул Ждан, который уже подливал себе в кружку ароматную жидкость.
Черныш вздохнул и поймал добрый взгляд Яромира:
– Наливайте, чтоб вас.
Старик хлопнул в ладоши и потянулся за кувшином.
Эпилог
Черныш разлепил глаза только к обеду.
Сквозь холщовые занавески пробивались ласковые солнечные лучи. В воздухе пахло хвоей и оплавленным воском. А еще старой медвежьей шкурой, которая была главным украшением комнаты, где они с Яромиром остались на ночлег.
Черныш сладко зевнул, потянулся и неловко спрыгнул с кровати. Коленки до сих пор дрожали после настойки из мухоморов. Кажется, на третьей бутылке кот сбился со счёта и если о чем и думал, то точно не о количестве выпитого.
В памяти всплывали обрывки вчерашней посиделки. Первыми пали в бою с едоками солёные огурчики. За ними последовали маринованные грибы. Туда же отправилась печеная картошка и главный козырь мерзкого Ждана – копченая говяжья ляжка. Он что-то там говорил про их с Зоськой зимние запасы, но Черныш не был уверен, уцелели
