– Ну и что Вас ко мне привело?
Ещё не закончив вопроса, он понял, что с этим человеком будет связан всерьёз и надолго.
Клиент выпрямился на стуле и значительно изрёк.
– Моя фамилия Федорчук.
Последовала пауза. Клиент, казалось, был настолько уверен в произведенном впечатлении, что совершенно не заметил, что никакого впечатления не произвёл, и продолжал скромно, как бы стесняясь незаслуженных и всё же приятных аплодисментов. Спокойно выждав паузу, клиент продолжал.
– Я, разумеется, не сам Игнат Федорчук, он, как известно, погиб в автокатастрофе, я его сын Александр Игнатьевич.
Алексей Тимофеевич попытался вспомнить кто же такой Федорчук, но безуспешно. Фамилия Федорчук ничего не говорила ему. Раньше проще было со всякого рода знаменитостями. Пересчитать их можно было по пальцам, и они не исчезали с экранов телевизоров, газетных и журнальных страниц. А сейчас их столько развелось, и каждый считает себя узнаваемым. Кем он может быть этот Федорчук.? На артиста не похож, слишком самобытен, на политика тоже, слишком симпатичный. Впрочем, он же сказал, что он не сам Федорчук, а его сын. Ну да бог с ним. И Алексей Тимофеевич спросил решительно и прямо.
– А кто такой Федорчук?
Клиент не обиделся. Впрочем, Алексей Тимофеевич и не боялся его обидеть. Он сразу определил, что этот, Александр Федорчук – человек не заносчивый, но твёрдо знающий себе цену, такие не обижаются. И действительно клиент улыбнулся добродушно и открыто.
– Извините, я не учёл, что его фамилия здесь никому не известна. Все кто искал Федорчука и не нашёл не знали его настоящей фамилии. Федорчук – это юго-западный вариант.
Господи, что ещё за юго-западный вариант, – , подумал Алексей Тимофеевич. И взгляд, наверное, сразу его выдал, потому что клиент улыбнулся и сказал.
– Не удивляйтесь, я привык жить среди людей, для которых Федорчук – живая легенда, но здесь, конечно, его никто не знает, И слава богу.
– Так кто же такой Федорчук, – спросил Алексей Тимофеевич, уже охваченный любопытством.
Александр Игнатьевич слегка откинулся на спинку стула.
– Игнат Федорчук был фальшивомонетчиком.
Алексей Тимофеевич слегка приоткрыл рот, а Александр Федорчук, довольный произведенным впечатлением произнёс.
– Он был самым знаменитым фальшивомонетчиком всего так называемого постсоветского пространства, ранее именуемого СССР.
Алексей Тимофеевич ничего не сказал. Он готов был слушать и слушать. Александр Федорчук, по видимому, понял это и продолжал.
– Фальшивомонетчикам всем вместе взятым, конечно, далеко до правительства этой страны, которую я всё-таки считаю своей, оно могло выпустить фальшивые, то есть ничем не обеспеченные деньги, расплачиваться ими со всем народом, а потом объявить их ничего не стоящими, и при этом ничем не рисковать. Так что по размаху фальшивомонетчикам до правительства далеко. Но уровень интеллекта, конечно, несравним. По этому критерию самый захудалый фальшивомонетчик намного превосходит министра финансов. И это понятно, перед фальшивомонетчиком стояла гораздо более трудная задача – с помощью подручных средств печатать деньги неотличимые от тех, которые выпускает государство. Деньги, которые печатал мой отец, спокойно принимала сберкасса.
Александр Федорчук не поменял позы. Он сидел всё также, прикрывая руками колени, и теперь был похож на мастера, раскрывающего перед учениками секреты ремесла.
– Вначале этим многие люди, дилетанты так сказать занимались, – говорил он. – Печатали червонцы, четвертаки, делал металлические рубли и полтинники. Но всё это были ремесленники. А с семидесятых годов прошлого века за дело взялись интеллектуалы.
Алексей Тимофеевич слушал со всё возрастающим интересом.
– Фальшивомонетчики, – , провозгласил Ферорчук, – это даровитейшие умельцы, гениальные одиночки, захотевшие перехитрить судьбу.
От такого пафоса Алексей Тимофеевич невольно усмехнулся. Заметив его усмешку, Федорчук не обиделся и не удивился. Он просто задал резонный вопрос.
– А Вы кого-нибудь знаете, кому бы платили деньги за мастерство, кто бы за счёт своего умения разбогател в этой стране раньше, да и теперь наверное, тоже.
Алексей Тимофеевич молчал. Разумеется, при желании можно найти какие-нибудь примеры, но это будет явная натяжка.
Александр Федорчук между тем продолжал.
– Знаете, для чего в своё время Стаханова придумали, помните, был такой герой труда.
– Помню, кажется, только его ведь не придумали, он правда был.
– Сам он, конечно, был и, может быть, даже хорошо работал, но не лучше всех, он не выполнил сам 14 или сколько там норм, это было подстроено, это был обман. Всё это производство героев труда и всяческие награждения имели только одну цель – показать людям, что не тот славен, кто мастер, а кто у власти фаворит. Чтобы все знали, что мастерством ничего не достигнешь, нужно только власти служить.
– Это Ваш отец так говорил?
– Да, и разве он не прав?
Алексей Тимофеевич молчал. Разговор ушёл в сторону и слишком напоминал кухонный трёп. А такие люди как этот Федорчук младший не ходят к психологу просто для того, чтобы выговориться. И, чтобы вернуться к теме, Алексей Тимофеевич сказал:
– И тогда мастер решил восстановить попранную справедливость и сделать самому себе премию из фальшивых денег.
– Справедливость так не восстановишь, – , сказал Александр Федорчук серьёзно, – ему просто очень нужны были деньги.
– Вот как, а зачем?
– Чтоб жить по человечески, только и всего. Я совсем маленьким был, но помню. Мы жили коммуналке, все в одной комнате. Я с мамой и папой, дедушка с бабушкой и ещё мамин брат.
– Вы это помните?
– Ну, кое – что мне рассказывали, конечно, но я и сам помню, большой такой тёмный коридор, мы там с соседскими детьми в квача играли. Так вот так жить было не возможно, и отец купил небольшой домик на Птичьих склонах. Знаете где это?
– Конечно.
– Я туда ходил, смотрел, этот домик до сих пор стоит.
Рассказ интриговал Алексея Тимофеевича всё больше и больше. Он спросил.
– Ваш отец заплатил за дом фальшивыми деньгами?
– Нет, что Вы, – возмутился Федорчук, – разве можно людей обманывать.
– Нельзя? – спросил Алексей Тимофеевич удивлённо.
– Конечно, нельзя, – подтвердил Федорчук. – Отец долго эти деньги собирал. Он делал червонцы и полу сотенные, что-нибудь на эти деньги в магазине покупал, а сдача – это уже настоящие деньги. Он никогда людей не обманывал. Даже на базар за картошкой с настоящими деньгами ходил.
– А в магазине, что не люди?
– Ну продавцы ведь не отвечают, они ничего не могли заметить, эти деньги принимал даже сбербанк, магазин государственный, а государству так и надо раз не ценят мастеров.
Александр Федорчук судорожно сглотнул и продолжал.
– Мой отец погиб в автокатастрофе, очень глупо погиб. Поэтому я приехал один.
Алексей Тимофеевич решительно ничего не понимал. Всю историю Федорчука он выслушал с большим интересом, но чего он всё-таки хочет.
– Я, конечно, Вам сочувствую, сказал Алексей Тимофеевич, не зная как направить разговор в более конкретное русло.
Но, быстро взглянув Федорчука, он увидел, что тот готов перейти к делу.
– Я приехал один, – повторил Александр Федорчук, напряжённым звенящим голосом.
И Алексей Тимофеевич понял, что рана от потери отца ещё свежа и продолжает кровоточить. Несмотря на внешнее спокойствие, этому Александру Игнатовичу наверное много пришлось пережить. И чтобы что-то сказать, Алексей Тимофеевич доверительно произнёс.
– Я вас понимаю.
Вряд ли Федорчук обратил внимание на смысл этих слов, но сам по себе звук голоса его ободрил, и он произнёс совсем твёрдо.
– И я должен сам сделать то, что отец хотел сделать с моёй помощью, вернее вместе со мной.
– Что же он хотел сделать?
– Найти клад.
– Клад.
– Да клад, который он сам спрятал, когда уезжал.
– Что же он спрятал, фальшивые советские деньги?
Игнат Федорчук пропустил эту фразу мимо ушей, и Алексей Тимофеевич почувствовал всю неуместность подобной насмешки. Федорчук немного помолчал и произнёс.
– Он спрятал Николаевские золотые десятки.
– Значит, он покупал царские золотые десятки.
– Не совсем. Эти золотые монеты фальшивые.
– Как фальшивые, но зачем же прятать фальшивые деньги?
– Видите ли, они из настоящего золота, из червонного золота, или как там оно определяется по науке, но напечатаны монеты были уже в наше время. Этим занимались золотых дел мастера… Мой отец купил довольно много таких монет и спрятал здесь.
– Он платил фальшивыми деньгами?
– Нет, что Вы.
Да конечно, золотых дел мастера, которые печатали фальшивые николаевские десятки, из приобретённого нелегальным путём золота, это люди, а людей обманывать нельзя.
– Понятно, людей обманывать нельзя, – пробормотал Алексей Тимофеевич.
