«Вы летали вдвоём до рассвета…»
Вы летали вдвоём до рассветаВ полусонном медлительном небе,Хохотали, как малые дети,И прохожий завидовал: «Мне бы!»
Вы швыряли вниз песни и крики,Стоя рядом на призрачном мостике,Разноцветные плавили блики,Пририсовывали звукам хвостики.
А с утра на прокуренной кухнеСлушал ты, как она рассуждала,Что «Огни Эльма» снова потухли,Ариадна ладони разжала,
И проходит наш мир, как ветрянка.Демиург утомлённый в печали:Ваш «Голландец» – консервная банка,Наш Летучий корабль – на причале…»
Рифмоплёт
Неврастеник, поэт и истерик,Прокаженный, не знающий меры,Отказавшись от власти и денег,Снова грезит в объятьях химеры.
Он не плачет от света и боли –Он, слова оживляя, рифмуетВодопад вожделеемой волиС ветром, что в голове его дует.
«Остывший микрофон, остывшие ладони…»
Остывший микрофон, остывшие ладони…Да что ж мы о тоске? Поговорим о том,Как сладко бьет в виски весенний ветер томный,Как будоражит кровь зарытое в пескиЗаката моего бездумное свеченье.Распластан новый день поверхностью доски.Здесь будет все для нас – занозы и томленье,Прохладный поцелуй, страданье, вдохновенье,Стремленье нежное, зажатое в тиски…Да что ж мы о тоске? Куда нам без тоски…
Старый корабел
Простите, я очень стар, господин –Плохо хожу и не слышат уши.Да, он остался только один,Но в этот корабль я вкладывал душу.
Он легок, изящны нос и корма,Фигура Паллады в простой рубашке.Красива? Позировала жена,Да не дожила повидать, бедняжка.
Смотрите, обширен и сух его трюм –Обогатитесь на ввозе перца.Да, господин мой, и душу, и умЯ вкладывал в это корыто. И сердце.
Когда-то, красуясь, ловил он ветраВ просоленный парус, тертый, бывалый,Который, признаться, уж сгнил дотла.Но я еще помню, что он был алый.
«Замолчу и на стол деревянный…»
(Геннадию)
Замолчу и на стол деревянныйЛягу с колом-усмешкой в груди.Не рыдай надо мной,Гость нежданный.Поцелуй меня, и уходи.
Выпей водки на старом перроне,Злое горе не тронь, не буди,Сядь к окну в горькомСтылом вагоне,Песню спой мою, и уходи.
Колет время век тонкие ставни,С колоколенки вечность гудит.Это наше прощенье.Прощанье.Вспомни голос мой. И уходи.
Чайка
Разве может быть чайка такой одинокой?Так стоять сиротливо с нахохленным бокомИ ловить блики звезд в синей лужице рядом?Провожать облака замороженным взглядом?Разве твари крикливой, веселой, пернатойНе дана неба синяя теплая вата,Тяжесть солнца и ветра живого прохлада,Крыльев песня и радости лёта отрава?
Крылья
Заберите мечты и пророчества,Встречи, слезы, победы, волнения,Яркость неба, печаль одиночества,В дар примите моё вдохновение.
К ним возьмите дороги подлунные,Все равно в них одно невезение,Ну, а я свои очи безумныеУтоплю в черной чаше терпения.
Доживу, не боясь и не сетуя,Не прося ни любви, ни улыбок,Не танцуя с туманом и не храняВ глаз озерах пленительных рыбок.
На потеху забвенью-проказникуВы оставьте пустым надмогилье,Помяните ни плачем, ни праздником.А вот крылья… Не трогайте крылья!
Детектив
Как водится, все исподволь начинается –Скажем, со скрипа ветвистой акации.Дальше сюжет, не спеша, развиваетсяНа фоне сверхсенсорной субдепривации.
Героя – пожившего, жизнью помятого,Случайно попавшего под подозрение,Берет в оборот суета еле внятная,Детекто-романная, с продолжением.
Сюжета сплетение, тайна ужасная –Жертва – маньяк, он убийца прохожих,Подруга его, как лисица, опасная,Дама, прекрасная рожей и кожей.
Герой бьется с грузом подделок и фальши,Вдрызг впечатляется рыжей стервозой,Влюбляется, мается… «Что будет дальше?» –Читатель кричит. Дальше – смерти угроза
Позорной, на стуле, искрящем, воняющемБолью, озоном, страхом и криками.И вот наш герой наконец просыпается,Вступает в борьбу с роковыми уликами,
Находит своё нерушимое алиби,Ловит убийцу, маньяка жестокого,Сажает в машину стервозную кралю иУносится вдаль к горизонту глубокому,
Чтоб вновь возникнуть от скрипа древесного,К жизни рожденного новым читателемКниги, наполненной верой в чудесное,Очкастым написанной горе-мечтателем.
На пляже
Серьезная девочка в плащике синемШагает по берегу вдоль прибоя.Кепочка сбилась набок красиво,Под козырьком плещется голубое.Бабушка в шарфике в желтую клеткуНеподалеку судачит с соседкой,Жестикулируя чашечкой чая,Девочку будто бы не замечая.Ветром уносит возгласы птичьи,Плащик уж мокрый до неприличья,Море свинцовое, крабики рыщут,А девочка ходит и все что-то ищет.Отодвигает «капусту морскую»И замирает. Нашла! Вот такую!Ракушку гладкую, с перламутром,Цвета июньского теплого утра!Девочка прячет находку в кармане –Не потеряет! Это же – маме! –Несется стремглав к желто-клетчатой бабушке,Цепляется ножкой за вычурный камушек,Падает… Кривит лицо недовольно…Маленьким можно реветь, если больно.
Он и она
Он по жизни был деепричастием,Она – сущностью отречения.У них было присутствие счастьяПри отсутствии приключения.
Она зрила в очах его бога,Впрочем, как и в любых глазах,Он сутулился зябко, убогоЗаносился на тормозах.
За заносчивость эту жалкуюОна, не сомневаясь, прощала,Встреч их редких, случайных подарковОжидала. Безумно скучала.
Все закончилось тривиально,Так и не соизволив начатьсяВ том затертом году нереальном,Когда было им по восемнадцать.
Танцорка
Под взглядом фрейлин замерла в мгновений борозде,Решилась. Разворот, прыжок и пируэт в воде.Прозрачный кринолин, корсет, восторг, слеза, канкан,Поклон, улыбка, фуэте, аллегро, гонорар, стакан.
Проспоренный заклад, провал, подвал, глаза пусты,сердечный твист, попытка, ночь, облава, бег, кусты.Сеть шрамов по лицу, косяк, нездешняя тоскаИ восхищения волна – лишь горсточка песка.
Звезда
Вчера на утренней зареНа покрывалоЛиствы, опавшей в ноябре,Звезда упала:
Лучами впуталась в туман,ПеревернуласьИ провалилась, как в карман,В объятья улиц.
Поднял прохожий.«Бирюза?Товар, пустышка? Бесконечность?»Глядит в усталые глазаПотерянная кем-то вечность…
Цена победы
В истоках ли, на гребне ль бытияпобеду одержавший вдруг прознает,что никому не ведома цена,заплаченная за свершенья духа.
И человеческие существатак просто камушки швыряютв живот, открытый всем ветрам,ухмылкой щеря рот до уха.
И вот выбрасывает стягбелее снега победивший,и ждет, зажмуривши глаза,признанья, как последний нищий…
Современная проза
Дмитрий Лазарев
Лазарев Дмитрий Владимирович родился в Свердловске 30 мая 1976 года. Получил высшее техническое образование (механико-машиностроительный факультет УПИ). С 1999 по февраль 2007 года работал инженером-конструктором на Уральском оптико-механическом заводе. После этого сменил еще пару мест работы по той же технической стезе. Тягу к фантастике испытывает с детства. К фантастике самых разных жанров – от юмористической до литературы ужасов. Некоторое предпочтение отдает фэнтези и мистике. Писать сам пытался еще в старших классах школы, но всерьез занимается этим только с 2003 года. Его романы, в основном, относящиеся к жанру «городской фэнтези», публиковались в издательстве «Альфа-книга». Рассказы и повести разных жанров появлялись в журналах и различных сборниках. Последнее время печатается в издательстве «АСТ».
Вальс с тенью (рассказ)
Опять все тот же сон…
Скалы Семь Братьев, которые он посещал прошедшей весной. Дикая красота, хмурое, нависшее, кажется, почти над самыми вершинами небо и свирепый, не по-майски холодный ветер. Арсений Болотников лезет наверх. Две трети высоты можно преодолеть без особого труда, но вот верхняя треть – это уже задачка для скалолаза. Снаряжения Арсений с собой не взял – он уверен в себе: недаром был лучшим в лазании на скорость в соревнованиях на первенство УПИ. Но недавний дождь добавляет к процессу приличную дозу адреналина – камни довольно скользкие. Скалолазы – не адреналиновые наркоманы и по-глупому жизнью не рискуют, но сегодня Арсений отбросил свои обычные правила: настроение у него отвратительное, а лазание без страховки позволяет справляться с такой напастью эффективнее чего бы то ни было еще. До вершины самой высокой скалы гряды остаются считанные метры, когда из-под ноги выворачивается коварный камень. Пальцы отчаянно пытаются уцепиться, но скала слишком скользкая… 70 метров – короткий полет, но Арсений просыпается за мгновение до удара о камни.
